Игорь Соколов - Фея

– Лизка, мне грустно, сказал я и, обернувшись, никого не увидел, значит, я все это опять выдумал…

– Слушай, а почему это вдруг я исчезла? – Лизка сердито повернулась ко мне, и я прочел в ее глазах удивительную способность казнить меня своим взглядом.

– Ей Богу, не знаю, Лизка.

– Ага, значит, поматросил и бросил?

– Ну нет, что тьг, Лизка, я еще не дописал.

– Ну, читай тогда дальше, на ходу выдумывай, а то я с ума сойду от такого конца.

– Ну что же, слушай.

Не найдя около себя Лизки, я, встревоженно озираясь, пошел домой. По дороге я встретил Сепова, который нес на руках притихшего волкодава.

– Сепов, ты куда это несешь собаку?

От моего вопроса Сепов даже присел вместе с ней.

– Как куда? дом охранять.

– А что, у тебя куча денег?

– Да причем тут деньги, когда мерзких личностей развелось вокруг видимо-невидимо. Того и гляди прибьют или задушат ненароком, – Сепов многозначительно приподнял собаку над собой, и я увидел, что это какой-то беспородный кобель.

– А как его зовут?

– Да разве это имеет какое-то значение, главное, что кобель, а то эти суки сами не знают, чего хотят!

– Сепов, а ты что, был женат?

– Да я и сейчас почти женат, к самому великому огорчению, потому и пса себе завел, чтобы он лаем заглушал наше сознание, когда мы с женой злы и сердиты.

– А кто она, твоя жена?

– Да, заходи и увидишь! – Сепов взгромоздил пса себе на плечи, тяжело кряхтя и покачиваясь.

– А почему он у тебя не ходит?

– Так грязно же, лапы испачкает, я его и так в туалете на вокзале отмывал.

– А тебе не грустно, Сепов?

– Ах ты, несчастный страдалец, – засмеялся Сепов, прижимая к себе в действительности сырого, еще не просохшего пса.

– Ну, вот что, пойдем-ка лучше ко мне, а то моя жена будет гнать меня из дома…

– И что, часто она тебя гонит?

– А то, как же, каждый день домой не впускает, ключи мои забрала, а сама с каким-то мужиком живет, – Сепов еще крепче прижал к себе пса, и тот жалобно завыл.

– Ну пойдем, посмотрим. Да, кстати, а как же ты домой попадешь?

– Да никак. Просто лежу под дверью, пока она от жалости не впустит!

– И часто она тебя не впускает?!

– А то нет. Когда я с кем – нибудь прихожу, она все время вызывает милицию и обвиняет меня вместе с моим гостем в самых сумасшедших поступках.

– И в чем же она обвиняет, к примеру?

– Слушай, – закричал Сепов, – я даже вспоминать об этом не хочу, не то что говорить…

Пес на его плечах завозился и зарычал, словно улавливая настроение своего неожиданного хозяина.

– А может, выпьем для храбрости? – обратился я к Сепову.

– Вот это дело, – согласился Сепов, – а то у меня уже который год жизнь не склеивается! Все на одних только нервах и держится! А чему здесь удивляться, когда для всякого мужчины она, женщина, какая бы красивая ни была, едва ли достижимый идеал. А если говорить без парадоксов, то всякое внимание заранее и неизбежно осуждено на полное равнодушие!

– Ну ты, Сепов, и философ, – заметил я.

– Станешь философом, когда живешь, как в анекдоте, – задумчиво подтвердил Сепов.

– Слушай, ты бери моего пса, а я сейчас быстро в магазин сбегаю, – и Сепов тут же возложил мне на плечи грязного пса.

– А он меня не съест? – спросил я, и пес тут же лизнул меня в губы; от языка пахло какой – то вонючей рыбой…

– Слушай, – обратился я к Сепову, но Сепов уже убежал, поэтому я присел на лавочку у подъезда.

Сепова не было двадцать минут, за это время довольный своим лежанием на моих коленях кобель излизал все мое лицо, и теперь от меня тоже пахло какой – то рыбой.

– Слушай, а что от тебя так рыбой воняет? – спросил Сепов, присаживаясь ко мне на скамейку.

– А это ты у своего кобеля спроси.

– А-а, – Сепов хлопнул себя по голове, – я ж его на вокзале рыбой кормил.

– Мне от этого не легче.

– Ну, ладно, не огорчайся, лучше посмотри, что я взял, – и Сепов с ловкостью вытащил из-за пазухи бутылку молдавского коньяка.

– И сколько стоит? – спросил я.

– Неважно, – ответил Сепов, поднимая к себе на плечи пса, – мне все равно на еду хватит, а все остальное есть… Ну что ж, пошли ко мне?

– А ты не боишься, что твоя жена вызовет милицию? – спросил его я.

– А-а, пропадать, так с музыкой, – улыбнулся Сепов.

И мы зашли в подъезд. В подъезде пес почему-то стал громко лаять и вырываться из нежных объятий Сепова. Весь красный от натуги, как рак, Сепов еле сдерживал в своих объятьях это беспородное чудовище.

Пес взвизгнул и тут же затих, но в лифте он неожиданно вырвался и тут же стал бросаться на нас с пеной изо рта.

Я зажмурил глаза и прижался лицом к стене.

– Скотина! – закричал, как резаный, Сепов, и я, открыв глаза, увидел его изорванные в клочья брюки.

Кобель от страха прижал уши и забился в угол, пытаясь, по-видимому, хоть куда-нибудь спрятаться. От злости Сепов даже ударил его ногой, но промахнувшись, потерял равновесие и повалился на меня, я же от неожиданности тоже покачнулся, и мы вместе с Сеповым рухнули на дрожащий пол лифтерной будки.

Когда мы привстали, тяжело вздыхая и охая, я увидел под Сеповым желтую лужицу.

– Сепов, ты что, обмочился? – сочувственно спросил я у него.

– О, если бы, – застонал Сепов, потрясая над своей головой разбитой бутылкой…

Теперь я впервые призадумался о том, что моего бедного сослуживца Сепова преследует какой-то неотвратимый рок.

– Хочешь, поедем ко мне? – спросил я у него.

– Ну, неужели, – заплакал Сепов и обнял меня, – я всегда подозревал, что ты и есть мой друг!

От его слов я растерялся и с трудом вышел из лифта, когда же я вышел из подъезда и обернулся на Сепова, то мое удивление переросло в столбняк.

Задыхающийся и потеющий на глазах Сепов опять нес на руках скулящего и повизгивающего пса.

– Сепов?

– Что?!

– Ты опять хочешь взять его с собой?

– Но не бросать же?! – и Сепов с изумительной лаской прижал к себе виновника наших злоключений. Пес лизнул его в губы, и мы пошли ко мне…

– Послушай, – нахмурился Сепов, – если ты это напечатаешь, то ты мне больше не друг!

– Значит, не друг? – усмехнулся я.

– Ну, ты сам подумай, кто меня после этого будет уважать?!

Начальник, если прочтет, вообще всякое расположение ко мне по теряет!

– Ага, значит, ты боишься потерять всякое уважение?

– Ну, не только одно уважениё, – поморщился Сепов, – и вообще навыдумывал, черт знает что, даже мурашки по телу бегают! Что, покрасивее что ли не мог приврать?!

– А как покрасивее?!

– Ну, во-первых, собака, она должна обязательно быть очень породистой.

Например, я нес бульдога. Ну, конечно, это был бульдог! А лучше скотч-терьера

Во-вторых, я его нашел не на вокзале и вообще я его не нашел, а мне его подарил дядя Мойша перед поездкой в Израиль, потому что боялся, что из-за собаки его туда не пустят.