Татьяна Дубровина - Испить до дна

Ни к чему Алене менять свои привычки, свой жизненный ритм, ни к чему приспосабливаться к другому человеку...

Она совсем не рвется свивать свое гнездо... У нее есть все, что нужно... вот этот старый дом... участок земли... картины...

Крупная капля упала в грязную воду...

Неужели крыша протекает?.. Так ведь дождя нет...

Алена сама не заметила, что уже давно плачет, низко склонившись над тазом...

Ей хочется, хочется, хочется... любить... и быть любимой...

Ей нужны забота и внимание... и нежность... и близость...

Да есть ли на свете такой человек?!

— Гриша... Гришенька... — словно в забытьи, шептала она...

И сама себя подстегивала этим шепотом, будоражила, вызывала ответную страсть...

Он уже дремал, когда Алена осторожно прикорнула рядом...

Устал от физической работы... Непривычная работа... Конечно, лопата — не кисточка...

Стало даже обидно: не виделись почти месяц...

Она тихонько потянула на себя простыню.

Григорий заворочался, бормотнул и обнял ее. Прижал поближе, уткнулся носом в шею...

Мускулистое тело напряглось, как струна...

Алена повернулась — он уже не спал. Молча смотрел в темноте ей в лицо.

И так же молча, по-хозяйски провел ладонью по коленям, задрал вверх кружевную ночнушку...

Алене опять почему-то захотелось плакать. Она непроизвольно стиснула зубы, и как раз в тот момент, когда Григорий склонился к ней с поцелуем.

Горячие твердые губы скользнули по ее губам.

Он удивленно отстранился.

— Ты не хочешь?

— Хочу... — заверила Алена и в доказательство сама поцеловала его.

А потом спрятала лицо на его груди.

Толстокожий... он не чувствует, что оно мокрое от слез...

«Красивый мужчина... сильный... надежный... — как заклинание твердила себе Алена. —Мой мужчина... мой...»

...А тело откликалось, раскрывалось в ответ на его прикосновения... Оно существовало отдельно от ее сознания, само по себе...

В голову Алены лезли почему-то совершенно посторонние мысли... Примется рассада кабачков?.. Стоит ли подвинуть теплицу чуть южнее?..

— Гришенька... — выдохнула она. — Милый... хороший мой... Мой...

— Угу... — пробормотал он и обессиленно ткнулся в подушку. —Давай спать... Я устал...

Алена закрыла глаза. В теле еще бродили смутные желания... Оно никак не могло успокоиться...

В темноте слышалось только его сонное размеренное дыхание, к которому примешивались тонкие, приглушенные всхлипы...

— О, Алена! Сколько лет, сколько зим!

— Посмотрите, это Вяземская...

Алена шла по выставочному залу модной галереи, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Все-таки хорошо выбираться в свет пореже — сразу же отмечают твое появление.

Прыткий журналист с диктофоном цепким взглядом выхватил ее из толпы и тут же подскочил с вопросами:

— Госпожа Вяземская, что вы можете сказать о новых работах Саранцева?

— Я их еще не видела, — бросила она на ходу.

— О всей экспозиции в целом?

— Молодой человек, вы должны были заметить, что я только что вошла...

Алена немного волновалась. Она рискнула выставить свое кожаное панно и теперь ревниво поглядывала в ту сторону, где оно висело. Около него собралась уже группка ее собратьев по искусству.

— Говорят, ты переквалифицировалась в «шкурницу»? — ехидно улыбнулась молодая «продвинутая» художница со звучным псевдонимом Ангелина.

Она действительно внешне походила на ангела: тонкое точеное личико, пышные белокурые локоны и немыслимый хитон из полупрозрачного шифона, который не столько скрывал, сколько демонстрировал ее фигуру.

Ангелина всем своим видом являла полную противоположность своим работам — нарочито грубым, жестким, излишне натуралистичным.

Она была на гребне «новой волны» и не пропускала ни одной тусовки...

Алена подозревала, что при такой бурной светской жизни Ангелина всю свою экспозицию изготавливает в последнюю ночь перед открытием. Благо техника достаточно примитивна...

— Может, ты мне сделаешь сумочку? — Ангелина по-свойски взяла Алену под локоток. —Такую всю... жатую... под этот хитон. У тебя найдется кожа лилового цвета? А кстати, где ты набрала на целое панно? Неужели с голенищ от старых сапог?

Вокруг них тут же защелкали затворы фотоаппаратов, замигали блики вспышек.

Опять подскочил корреспондент с диктофоном.

— Правда ли, что вы готовитесь к международной выставке в Венеции? Вы будете представлять там Россию?

Ангелина неуловимым движением выставила из-под накидки хитона голое плечико и жеманно улыбнулась:

— Нет... Я не люблю Венецию... Она слишком вычурна... Это не город, а большая декорация на натуре... Мне ближе наша родная, исконно русская фактура...

— Простите, — перебил ее корреспондент. — Я слышал, что госпожа Вяземская получила персональное приглашение...

— Вот как? — не сумела скрыть завистливого изумления Ангелина. — Поздравляю... Если это, конечно, правда... — поспешно добавила она. — Странно, что никто в тусовке не знает эту новость...

— Я еще не решила, — уклончиво отозвалась Алена. — Приглашение было... Но я не в курсе, кто еще получил его...

— Можно предположить, что вы повезете те же работы, что представлены здесь? Или готовите что-то новенькое?

— Видно будет...

Ангелина не могла пережить, что не она находится в центре внимания прессы. Она скептически поджала губки и, глядя поверх голов, махнула кому-то рукой.

— Простите, меня ждут... Дайте пройти... — холодно сказала она корреспондентам. А потом напоказ запечатлела на Алениной щеке «дружеский» поцелуй. — Увидимся, дорогая... Ты останешься на фуршет?

Алена неопределенно пожала плечами. Она искала в толпе Григория Саранцева, но его нигде не было видно.

Странно, он точно собирался быть. Григорий ревностно собирает все отзывы о своих картинах, хотя и делает вид, что ему это абсолютно безразлично.

Он первый сообщил Алене о приглашении в Венецию, привез на дачу письмо, которое пришло на адрес галереи. Но потом весь день они занимались грядками и даже не обсудили такое выдающееся событие...

Наверное, Григорию тоже хотелось бы поехать... Такие мужчины, как он, чувствуют себя уязвленными, если их «обходит на повороте» представительница слабого пола...

— Димочка, ты не видел Саранцева? — обратилась Алена к высокому юноше со спутанной гривой белокурых волос.

— Аленушка, зачем тебе этот злобный тип?

Дима обхватил ее за талию и покружил, как в вальсе.

— Димка, официальная часть еще не окончена...

— Плевать. Давай откроем бал. А то они так и будут пялиться на стены. Кстати, у тебя изумительное платье. Ты выглядишь, как королева!

— Сказать по секрету? Я сама его сшила, — улыбнулась Алена.

— А я давно говорил, что рядом с тобой Дом Диора может расслабиться и отдыхать! Хочешь шампанского? Там как раз столы накрывают...