Рут Уинд - Музыка ночи

Дуб, склонившийся над крышей и отбрасывающий тень на двери, луг с густой травой наверняка были здесь и тогда. С луга хорошо утоптанная тропинка вела в лес. Мейбл должна была знать, куда она ведет. Элли вошла в тень и каким-то внутренним зрением увидела, что Персика застрелили как раз здесь. В паре шагов от двери. Кто-то, кого он знал, подошел к нему и выстрелил ему прямо в сердце. Элли закрыла глаза и попыталась ощутить флюиды ярости, но почувствовала только дуновение ветра, который распушил ее волосы и бросил пряди ей в лицо. Из клуба донеслись звуки музыки.

Закинув сумочку на плечо, она отворила дверь с решимостью профессионала в поисках правды. И ослепла после яркого солнца. Она услышала, как сзади захлопнулась дверь, и застыла на месте, часто моргая, чтобы восстановить зрение. Звучала песня Джонни Лэнга "Солги мне" — не очень-то хороший знак, — и где-то в отдалении кто-то позвякивал стаканами. Элли заметила красный свет над музыкальным автоматом и яркие лампочки вокруг бара. Она пошла к свету и сейчас же споткнулась о стул. — Черт!

— Больно?

Элли потерла ногу.

— Маркус?

Он рассмеялся так весело, что это разозлило ее.

— Держись, девчонка. Мы тебя спасем.

— Я в порядке, — ответила она и выпрямилась.

Ее глаза наконец привыкли к темноте. Док стоял за стойкой бара, опершись ладонями, и, по мере того как она приближалась, его лицо становилось все более замкнутым. Маркус сидел перед ним на табурете с чашкой кофе. "По крайней мере он представляет островок дружелюбия", — подумала Элли и совершенно ясно поняла, что здесь ею будут манипулировать.

Среди присутствующих была маленькая чернокожая женщина в возрасте от пятидесяти до семидесяти. На ней были очки с толстыми линзами, искажавшими глаза и скрывавшими верхнюю половину лица. Подойдя ближе, Элли узнала ее.

— Здравствуйте, — сказала она. — Мы с вами соседи и однажды встретились утром на речке, когда вы ловили рыбу.

— Я помню.

— Миссис Лейсер?

— Да. — У нее был низкий, спокойный голос. — Пожалуйста, зовите меня Гвен.

Элли улыбнулась.

— Хорошо, Гвен. — Она повернулась к Маркусу: — Я и не заметила твоего автомобиля.

— А я пришел от матери, она передала Доку немного бобов.

Элли испытывала неловкость оттого, что они спокойно ожидали, когда она изложит причину своего появления.

— Я пришла, чтобы поговорить с вами, Док, если вы можете уделить мне время.

— О Мейбл, я полагаю. — Элли кивнула.

— Я уже рассказал все, что знаю.

— Да. — Она сжала губы, чувствуя с одной стороны взгляд Гвен, а с другой — Маркуса. — Я знаю. Дело в том, что у меня все еще остались большие белые пятна, которые надо заполнить. У меня имеется несколько версий, хотелось бы узнать ваше мнение о них.

Он спокойно смотрел на нее ничего не выражающими глазами.

— Пожалуйста, — проговорила Элли. — Я не намерена как-то очернять ее. Но я не могу ничего написать, не зная всей правды. Она была великой певицей и композитором, но прежде всего она была женщиной, и то, что случалось в ее жизни, влияло на то, что она писала. Если я не знаю, что она за человек, как я могу с уверенностью высказываться о ее музыке? — Элли повторила: — Пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.

Док поджал губы, задумался. И сдался.

— Ладно. — Он жестом предложил ей сесть.

Маркус отодвинул колени, и Элли опустилась на покрытый винилом табурет.

— Это больные вопросы, — сказала она, взглянув на миссис Лейсер.

Док не изменил каменного выражения лица.

— Ты можешь говорить свободно.

Вздохнув, Элли положила руки на стойку бара и наклонилась вперед.

— Есть две вещи, и обе очень важные. То, что случилось весной и летом пятьдесят второго, должно было заставить ее бросить все и бежать. — Она крепко сжала пальцы, призвав на помощь все свое мужество. — Два вопроса. У Мейбл был ребенок?

Элли внимательно наблюдала, но тут и не потребовался бы тренированный взгляд, чтобы заметить боль, промелькнувшую на лице Дока.

— Зачем ты хочешь вытащить все это наружу? Зачем копаешься в ее тайнах и заставляешь ее выглядеть плохой? — Он хлопнул ладонями о стойку. — Люди хотят знать, что она делала в музыке. Все остальное не имеет значения.

Несмотря на его гнев, Элли ощутила радость. Он ничего не отрицает. А поскольку он все равно уже разозлился, она задала второй вопрос:

— Это Мейбл убила Персика?

Док издал какой-то странный звук и отошел, бормоча про себя. Он подхватил полотенце и принялся вытирать дальний конец стойки, тряся головой. Элли уже решила, что проиграла, но Маркус положил ладонь на ее руку.

— Дай ему минутку.

И конечно. Док вернулся.

— Я просто не могу понять, зачем ты суешь нос во все это. Какое значение это имеет сейчас?

Полагаясь на свой инстинкт, Элли ответила со всей честностью, на которую была способна:

— Потому что музыка не появляется на свет из ниоткуда. Ей дарят жизнь музыканты. Она идет из души. Что знала Мейбл, кого она любила и что с ней произошло — это все влияло на ее музыку.

Док опустил глаза, и Элли продолжала настаивать:

— Я говорю вам честно, от всего сердца, что пишу не для того, чтобы продемонстрировать шрамы на душе музыканта. Я пишу, чтобы рассказать вам о той музыке, которая исходила из ее души. — Она помолчала. — Мейбл особенная, и может, то, что вы от меня скрываете, заставит меня понять и написать все о песнях, которые она сочинила до своего исчезновения. Они так прекрасны. Я здесь, Док, потому что мне нравятся эти песни, и я не хочу, чтобы ее вклад в музыку был забыт со временем. Вы можете это понять?

Он неохотно поднял глаза, и она заметила, что в них промелькнуло уважение.

— Док, я должна понять, почему она исчезла, и думаю, вы единственный, кто это знает.

Молчание. Упрямое молчание мужчины, защищающего честь женщины. Элли взглянула на Маркуса, который пожал плечами, сочувствуя ей.

— Ну, вы знаете, где меня найти, если передумаете, — сказала она, сползая со стула. — Должно быть, она была одна такая на миллион.

Элли направилась к двери.

— Подождите, — раздался женский голос. Она повернулась.

— Давайте я вас провожу.

Миссис Лейсер попыталась слезть с табурета, но ее ноги не доставали до пола. Маркус помог ей, но ее походка оказалась вовсе не слабой и нерешительной. Подойдя к Элли, она сказала:

— Пошли.

Элли направилась за ней к стоянке. Женщина минуту молчала, потом подняла голову.

— Док никогда не скажет вам правды. Мужчины никогда не понимали Мейбл Бове, — проговорила она. — Это история женщины, и если вы хотите выяснить, что же с ней произошло, то должны поговорить с женщинами, которые ее знали.

— Но я и пыталась это сделать. И все-таки ни одна из них, кажется, не знает того, что знает Док, — Она поколебалась, потом выпалила: — А как хорошо знали ее вы, Гвен?