Галина Маркус - Непреодолимая сила

– Вот и отлично, – вмешалась Катя. – Через три месяца, так и решим. Как раз успеем подготовить свекровь. То есть тебе – уже тещу. Хоть не одна страдать буду…

– Страдает она, – сверкнул глазами Сергей. – Я не представляю, как матери сказать. Вот увидишь, я же во всем и виноват окажусь.

– У тебя долг, а ты потратил такие деньги, – шепнула Таня, показывая взглядом на кольцо.

– Забудь, долг – чепуха, копейки, никакого геморроя, – успокоил ее Костя, – за три месяца отдам, никто не торопит. Просто хочу, чтобы все было идеально.

Сережа с сомнением смотрел на него. Он примерно знал, о какой сумме идет речь, и вовсе не считал ее чепухой.

– Миллионер, блин. Показушник. А ты дура набитая.

Таня вскочила, но Костя придержал ее за руку.

– Да хватит тебе, правда, Сереж, – взмолилась Катя. – Все будет отлично. Хочешь, я родителей на себя возьму?

– Нет уж, пусть сами выкручиваются.

Но Таня посмотрела на невестку с благодарностью – про разговор с родителями она даже думать боялась.

Катя мечтательно протянула:

– Свадьба… Здорово! Сто лет у нас не было свадеб, хоть халат сниму. Танька, платье тебе выберем классное! Ох… завидую…

– Мы сами выберем, – Костя сжал Танину руку.

– Глупости! – возразила Катя. – Жених не должен видеть наряда невесты до свадьбы, такая примета! И себе новое платье куплю. Сережа, слышишь! Я куплю себе новое платье! – Катя поджала губы.

Сережа закатил глаза и покачал головой, как будто стал свидетелем разговора сумасшедших.

– Ты хоть раз в институте была за это время? – поинтересовался он.

– Была, там все в порядке, – буркнула Таня.

– Сереж, налей нам, – потребовала Катя, – давайте отмечать, у нас праздник! Новый Год, в конце концов!

Сережа послушно и угрюмо потянулся за бутылкой…

К тому времени, как на телеэкране показались более-менее интересные эстрадные звезды, оба «мужа» изрядно набрались. Ситуация перестала казаться Сереге столь неприятной, и они даже обнялись с бывшим-настоящим другом. Чем станет для него утреннее пробуждение, оставалось только догадываться. Когда девушки обнаружили, что мужчины уже лыка не вяжут, их стали укладывать спать. Конечно, будь Сережа в ином состоянии, он никогда бы не согласился оставить Лебедева, но ему самому требовалась помощь, чтобы раздеться.

А Костя рвался домой, хотя едва держался на ногах, и Таня испугалась – вдруг, и правда, сядет за руль? Его отвели к ней в комнату, сняли пиджак, разложили диванчик, и «жених» рухнул на подушку. Катя принесла плед и укрыла его. Костя моментально заснул, а невестка ушла, закрыв дверь.

У Тани раскалывалась голова, хотя за весь вечер она не выпила и половины бокала – нервы были натянуты, как струна. Она долго сидела в раздумьях, потом почувствовала дикую усталость, переоделась в тот самый старый сарафанчик и прилегла рядом, под плед.

От Кости сильно пахло смесью хорошего одеколона и водки. Таня прижалась к нему, и Костя во сне обнял ее. Она лежала, боясь шелохнуться. Казалось удивительным, как вообще человеческое сердце может выдержать столько любви и нежности, сколько она испытывала сейчас. Заснуть Таня не могла, в голове роились разные мысли – от нереально счастливых до самых темных и тревожных. При одном только слове «свадьба», произнесенном вслух или про себя, все внутри замирало.

Ей вдруг стало так страшно, что выступил холодный пот. Словно неизвестная черная сила напала на нее и скрутила, не оставив воздуха для дыхания. Таня постаралась взять себя в руки, но никак не могла понять причину. Да, брат зол, родители тоже не обрадуются, но никуда же они не денутся, разлучить их с Костей невозможно. Или возможно? Таня всеми силами души пыталась прогнать тревогу. Что способно их разлучить? Вспомнились слова невестки: «Только держи такого парня крепко…» Но ведь Таня знает, всей душой чувствует, что любима, очень любима! Тогда откуда этот глупый, необъяснимый страх?

Если она и задремала, то минут на тридцать, не больше. В девять Таня встала, причесалась, но так и не вышла из комнаты, словно боясь, что Костя исчезнет, пока она будет умываться. Она просто сидела рядом, ничего не делая и глядя, как он спит, пока Катя деликатно не постучалась в дверь, осторожно просунув голову:

– Танюш, скоро Машку приведут. Вы как? Проснулись?

Сейчас Таня не была готова к новым разборкам. Надо разбудить Костю, чтобы шел домой. Она ласково погладила его по голове, потом потеребила. Наконец, он открыл глаза и резко сел, спустив ноги с дивана. Потряс взлохмаченной головой и посмотрел ошалело:

– Сколько времени? Я что, ночевал у тебя?

– Ага, – тихонько рассмеялась Таня, – и видок у тебя тот еще… Не знаю, встал ли Сережка, но хорошо бы исправить ситуацию до прихода родителей.

– А когда они придут? – он еще до конца не проснулся. – Не, слушай, никогда столько не пили, даже до армии, башка совершенно не варит.

– Плохо тебе?

– Есть немножко, – Костя поднялся, осмотрел себя в зеркало. – Н-да… в таком помятом виде не стоит представать перед твоими.

– Я думаю, сегодня вообще не стоит, – нахмурилась Таня. – Их надо подготовить.

– Да, пожалуй, поеду домой.

– А тебя не остановит милиция?

– Тут один квартал, смеешься? Менты еще спят, у них тоже Новый Год.

– Как раз, наверное, и ловят таких, как ты… Иди пешком, потом заберешь машину.

– Танюх… Я у тебя в комнате… просто не верю. А ты где спала?

– С тобой, где еще. А ты и не почувствовал?

– Во дурак, нажрался… Столько потерял!

– А обнимал! – снова засмеялась Таня.

– Это подсознательно – что о многом говорит.

– Ага, о том, что тебе привычно спать рядом с женщиной, да? – помрачнела Таня.

– До чего же мне в кайф, когда ты ревнуешь!

– Почему?

– Успокаивает, значит, любишь, – он привлек ее к себе, но она опасливо оглянулась на дверь:

– Костенька, иди уже домой! Не хочу новых скандалов.

– А как Звягинцев вообще проглотил, что я здесь ночевал?

– Да он еще хуже тебя был, ничего не соображал! Сейчас, я тебе быстро налью кофейку, подожди здесь.

Костя огляделся:

– Ладно, хоть комнату твою рассмотрю.

Таня побежала на кухню, а Костя подошел к ее письменному столу, улыбнулся, глядя на «Электронику», погладил старенького облезлого мишку. Под стеклом лежало несколько черно-белых фотографий, не очень качественных, очевидно, напечатанных в ванне под красной лампой. Таня запихнула под стекло особенно, на ее взгляд, неудавшиеся, которым не место в альбоме. На одном снимке она сидела на дачной скамейке, положив локти на стол и поджав под себя ногу. На Тане был все тот же сарафан, в котором она провожала его в армию, а сейчас делала кофе. На столе лежала распахнутая книжка. Наверное, «фотограф» подкрался незаметно, окликнул, чтобы девушка подняла голову, поэтому выражение лица у нее было слегка возмущенным, но в глазах плясали веселые искорки. Костя вытащил фотку из-под стекла и положил в карман пиджака.