Галина Маркус - Непреодолимая сила

– Придется начинать издалека, – Костя попробовал выдержать ее взгляд.

– Только не слишком издалека, у меня много дел.

«Но все-таки она сидит, не уходит, хлопнув дверью», – обнадежил себя Костя.

– Хорошо, начну с позавчера. Два дня назад в автосалоне я встретил Павла, нашего общего знакомого. Работает финансовым директором при некоем Владимире Николаевиче, его ты тоже должна помнить.

Она слегка подняла брови:

– И что? Вспомнилось детство?

– Таня… пожалуйста, дай рассказать, – Костя долил себе виски, – я и так совсем растерялся.

– Когда это ты терялся? Не наговаривай на себя.

– Ты слишком красивая, я не могу сосредоточиться, – признался он.

– А ты думал увидеть старуху, всю в морщинах от постоянных рыданий? Ну да, ты мог запомнить меня именно такой. Так что Павлик? У него все хорошо?

– Да, все прекрасно. У него милая жена и дочка. Я был у него в гостях.

– Я рада. Когда-то я сильно обидела его. Но точно знаю, что сделала доброе дело, когда с ним рассталась.

– Дочку, кстати, тоже зовут Таня, – он наблюдал за ее реакцией.

– Ну и зря, дурацкое имя, – отрезала она, – значит, ты встретил Павлика и решил разыскать всех старых знакомых?

– Нет, и ты это знаешь. Я искал только тебя.

– Что ж, остается спросить, почему ты стал искать меня именно сейчас? Ностальгический период? Проблемы в семейной жизни? – не скрываясь, она бросила взгляд на его безымянный палец.

– Нет у меня никакой семейной жизни.

– Какая досада…

– А у тебя?

– А я не собираюсь тебе отвечать, – спокойно заявила она, – так почему именно сейчас?

– Потому что я познакомился с Пашкиной женой. А до этого двенадцать лет думал, что ты замужем за Павликом.

– Ты даже думал обо мне? Очень приятно, честное слово. А какая, собственно, разница, за кем я замужем?

– Не знаю… – Костя, действительно, совсем потерялся.

Таня встала и прошлась по кабинету, ему показалось, она хочет успокоиться. Несмотря на внешнюю элегантность, двигалась она все так же резко и порывисто. Подошла к его столу, бросила взгляд на фотографии и замерла на секунду:

– О! Да ты, я смотрю, подготовился! Я польщена…

– Эта фотка со мною всегда.

– Ну, конечно, – ответила Таня, и он понял, что она ни капли ему не верит.

Потом перевела взгляд на другую фотографию:

– А как поживает Лариса Дмитриевна?

– Мама, увы, не поживает. Она умерла через год, как мы переехали. Почему-то самое большое зло я принес самым дорогим мне людям.

Таня переменилась в лице:

– Прости, мне жаль.

Костя опустил голову, закрыл лицо руками. Он не ожидал, что его, солидного делового человека, так подкосит эта встреча.

– Ладно, – Таня снова села напротив, – давай так. Времени у меня мало, а ты, я вижу, и не собираешься объяснять, зачем я здесь. У тебя есть пять минут.

Костя отнял руки от лица:

– Мне надо было увидеть тебя, разве не ясно?

– Зачем?

– Ты ничего не знаешь, – теперь он вскочил с места, – у тебя в голове все перевернуто. Здесь не твоя вина. Может, конечно, теперь тебе все равно… Но ты должна меня выслушать.

– Прости, Кость, я поняла. По-сериальному очень выходит: герой хочет все рассказать, она не желает слушать. К сожалению, у нас сейчас так и выйдет, – она отодвинула от себя чашку, – много лет назад вопрос «почему?» не давал мне заснуть. А сейчас мне действительно все равно.

– У тебя кто-нибудь есть? – снова в отчаянии спросил он.

Она насмешливо покачала головой – «отвечать не буду». Он обреченно смотрел на нее, уже почти в панике подбирая какие-то слова.

– Как ты жила эти годы? Чем занималась? – получался глупый разговор, ужасно глупый.

– Работала.

– Ты стала начальником отдела? Давно?

– Четвертый год уже. А до этого юристом в разных конторах поработала.

– Нравится профессия? – ему было все равно, что спрашивать, лишь бы потянуть время, не дать ей хлопнуть дверью.

– Знаешь, сейчас бы я выбрала другую – не такую сухую и занудливую. Я это давно поняла, но, как видишь, справляюсь. Наверное, сама стала занудой.

Она помолчала и спросила:

– А как жил ты?

– А я и не жил… – Костя поднял на нее измученные глаза.

– Сильно сказано, – Таня поднялась с места, – но не похоже на правду. Ну, ладно, рада была повидаться. Выглядишь очень хорошо, достойно. Кабинет, – она повертела головой, – тоже вполне приличный. Удачи тебе!

И она решительным шагом направилась прочь.

– Подожди, – у самой двери он нагнал ее, протянул было руку, но так и не посмел дотронуться до нее, – я… я могу тебе как-нибудь позвонить?

(О Боже, что он несет?…)

Таня очаровательно улыбнулась:

– Только, если тебе на самом деле понадобится юрист. Я кого-нибудь порекомендую, – она уже проходила мимо секретарши, сдернула с вешалки плащ.

– До свидания, Наденька, спасибо, не провожайте.

Ее каблучки застучали по лестнице, а он стоял, как изваяние, не в силах двинуться вслед. Что-то сдавило у него в груди, и Костя не мог сделать вдох.

– Что с Вами, Константин Викторович?

– Ничего… – Костя вернулся к себе и рухнул в кресло. – Принеси мне воды, Надь.

Так вот, значит, как по-настоящему болит сердце, а он-то думал, что давно это знает… Бедная мама… Костя посмотрел на Танину фотографию – та же девчонка, которая только что покинула его кабинет, насмешливо улыбалась ему. Вот только волосы торчали в разные стороны, а лямка старенького сарафанчика сбилась с плеча.

***

Она перестала сдерживаться уже на лестнице, и слезы полились из глаз, размазывая по щекам тушь. Таня нырнула в машину, ничего не видя перед собой. «Я могу тебе как-нибудь позвонить?» – звучало у нее в голове. И ради этого «как-нибудь» он посмел вырвать ее через годы! Ее, оскорбленную, с растоптанной верой в любовь, он вызвал к себе в кабинет, чтобы сказать это «как-нибудь»! Таня сжала кулаки так, что острые ногти вонзились в ладони.

Чем больнее, тем лучше, возьми себя в руки, он еще может выйти, увидеть… Да нет, к чему ему выходить?! Очень она ему сдалась! Полюбопытствовал – и хватит. Сколько цинизма… И… о Господи, как же она его любит! Эти серые глаза, плечи, тонкие пальцы… Она никогда и не забывала, но сейчас, увидев так близко…

А взгляд? Никто во всем мире не сможет так смотреть на нее, даже если глаза его снова бессовестно лгут…

Таня выжала сцепление и повернула ключ. Подальше отсюда! На работу нельзя в таком виде… Значит, домой – в пустую квартиру с евроремонтом, домой, к лучшему другу, самому постоянному мужчине в ее жизни – телевизору! Она нажала на кнопку радио – включила «101,7». Да что же это, в самом деле, издевка? – во все колонки лилась знакомая мелодия:

«В комнате с белым потолком, с правом на надежду…

в комнате с видом на огни, с верою в любовь…»