Шарлотта Филлипс - Сладкое лекарство от бессонницы

Раздевать ее было чистым удовольствием, и Алекс никогда не отказывал себе в нем. Он неторопливо раскрывал ее, словно бутон, целуя каждый сантиметр любимого тела, пока она не начала извиваться от страсти. Потом он лег на нее, чувствуя, как она обвивает его руками и ногами, притягивая к себе. Вырвавшийся из ее груди крик удовольствия от того, что он вошел в нее, заворожил его и еще больше распалил. Он зарылся руками в ее волосы и запрокинул ее голову, чтобы заглянуть ей в лицо, и долгими, медленными, сладкими движениями брал ее снова и снова. Ее широко распахнутые небесно-голубые глаза смотрели прямо ему в душу, и он видел, что они делили наслаждение поровну. А когда она выгнулась под ним дугой, поднимаясь на вершину блаженства, он не замедлил последовать за ней.

Это не был безумный, горячий, быстрый секс. Нет, они занимались любовью неторопливо, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым дюймом кожи, каждой секундой. Ему хотелось доставить ей удовольствие, а не только получить его самому. Вот что означает пустить кого-то в свою жизнь, стать частью другого человека.

Однако радость омрачалась грызущим чувством надвигающейся опасности, на которое он упорно пытался не обращать внимания. Теперь они лежали пресыщенные, в объятиях друг друга, и постепенно ее рука, судорожно вцепившаяся в его плечо, начала расслабляться.

– Думаю, я могу привыкнуть к этому, – прошептала она чуть слышно, обдав его кожу теплом, когда его дыхание выровнялось.

Она опустилась ниже, удобно устроилась на сгибе его руки и с улыбкой сплела свои пальцы с его пальцами.

– Эти несколько недель были просто сказочными, – сказала она. – Я так долго была одна, что научилась жить с этим. И мне начало казаться, что это нормально. Мне нравилась самостоятельность. Я говорила себе, что лучше и быть не может – никто ни за что не отвечает, кроме меня, никто меня не подведет. Я никогда не думала, что у меня вдруг появится ощущение принадлежности к чему-то, я считала, что это не для меня. Как же это здорово – чувствовать, что ты защищаешь меня, заботишься обо мне, знать, что я не одна в этом жестоком мире. – Она приподнялась на локте и с улыбкой заглянула ему в глаза. – Мне приятно знать, что ты прикрываешь мою спину, – сказала она. – А я – твою.

Она наклонилась и поцеловала его в губы. Ее слова резанули его по ушам, неприятное чувство дежавю черной волной пронеслось по его венам, с каждым вдохом набирая скорость, пока не добралось до сердца и не сжало его ледяной рукой.

Черт, о чем он только думал?!

«Ты прикрываешь мою спину, а я – твою».

Эти слова наполнили его страхом, стоило ему припомнить, то кого он в последний раз слышал их. От рядового Сэма Уокера, ныне покойного. Он не смог уберечь его, не смог даже найти после взрыва мины.

Она начала полагаться на него.

Лара Коннор, которая никогда ни на кого не рассчитывала, которая всегда делала все сама, которая решила, что ей нужно от жизни, и нашла способ достичь этого без посторонней помощи. Его внезапно осенило. Так вот что привлекало его в ней все это время. Лара вполне могла обойтись без него. Ей не нужно было, чтобы он защищал ее или заботился о ней. Ему приходилось силой убеждать ее принять его помощь – вот таков был ее уровень контроля над собственной жизнью. При таком раскладе он не мог ни подвести ее, ни обмануть ее ожидания. Подтолкнув ее к переменам, заставив положиться на него и позволить ему заботиться о ней, он полностью изменил правила игры, и расклад теперь вышел совсем другой.

Он, окаменев, еще долго лежал рядом с ней после того, как она заснула, свернувшись у него на груди в теплый комочек. Ему отчаянно хотелось иметь все, что должно быть у идеального мужчины, – красивая девушка, перспективный бизнес, новая жизнь на блюдечке с голубой каемочкой. Но он знал, что этому не бывать, что это все шоу, что под придуманным образом, созданным настолько тщательно, что он сам чуть в него не поверил, – под всем этим внешним налетом он не таков.

Для него стало откровением то, что она теперь нуждается в нем, что чувствует себя рядом с ним защищенной, что она в кои-то веки наслаждается чьей-то заботой, что она связывает с ним свое будущее, и от этого у него по спине побежали мурашки. Он не готов к подобным испытаниям. Последний человек, которого он убедил положиться на него, умер по его недосмотру. Черт побери, где были его мозги?!

Сегодня ему не составило труда дождаться, пока она крепко заснет. Сон бежал от него. Он лежал рядом с ней, в шоке от собственной глупости. Он был так решительно настроен на возврат к нормальной жизни, что и впрямь поверил в то, что это возможно.

Он припомнил сегодняшний разговор за обедом по поводу перспектив ее бизнеса. Через несколько недель аренда закончится. Не поэтому ли он позволил их отношениям зайти так далеко? Потому что где-то на подсознательном уровне он понимал, что скоро все кончится? С самой первой встречи с Ларой он знал, что она здесь на пару месяцев, не больше. Она вложила все свои средства в свое предприятие, именно так она выразилась в тот день, когда он заснул в ее квартире. Пара месяцев. Неужели в глубине души он верил, что все это временно? Просто еще одна, более продолжительная версия легкомысленных свиданий и свободных отношений? А значит, безопасная.

Когда ее дыхание стало ровным, он, как обычно, выбрался из кровати и поплелся на кухню.

Старая односпальная койка в кладовой Поппи была такая узкая, что Лара не могла повернуться с боку на бок, не ударившись о стену. После нее кровать Алекса казалась верхом роскоши, и, проснувшись ранним утром, она сладко потянулась, прежде чем повернуться и снова прижаться к нему.

Его половина была пуста.

На одно кошмарное мгновение она решила, что снова проспала, а он ушел без разрешения открывать ее магазин – прямо какой-то День сурка. Но нет, в то утро комната была залита светом, а сейчас вокруг стояла темень. Она окончательно проснулась и приподнялась на локте, пытаясь разглядеть светящиеся цифры на прикроватных часах Алекса. Начало четвертого. Она полежала немного, думая, что он пошел в ванную или решил попить воды, но так и не дождалась его. Минута текла за минутой, а от Алекса не было ни слуху ни духу. Может, ему стало плохо?

Эта мысль выбросила ее из постели, она схватила халатик и набросила его на плечи. В коридоре было так же темно, как и в комнате. Дверь Поппи закрыта, ванная пуста. Она пошлепала в сторону кухни и тут же увидела свет, пробивающийся в узкую щель над порогом. Она распахнула дверь и вошла.

Алекс подпрыгнул на стуле от неожиданности. Он сидел за столом у ноутбука, рядом примостилась неизменная кружка кофе размером с небольшое ведерко, на лице – виноватое выражение. «Меня застукали», – говорило оно. Чувство вины было настолько очевидным, что Лара начала лихорадочно перебирать все возможные варианты. Почему еще мужчина может сидеть за компьютером среди ночи с виноватым выражением на лице, если это не порно?