Кэти Эванс - Мой (ЛП)

Я на полу, рыдаю, и единственное, что на мне двигается - это ужасные лапы, принадлежащие этим ужасным тварям. И тут я слышу, как Диана дрожащим голосом кричит в телефон:

— Вернись сюда! Пожалуйста, вернись сюда! — она продолжает повторять одно и тоже, снова и снова, когда вдруг открывает дверь и кричит в коридор, — РЕМИНГТОН!

Все в тумане, когда почти сразу или может, через пару минут, не знаю, дверь с грохотом широко распахивается. Сквозь слезы я вижу его. Могу себе представить, что видит он. Вся покрытая скорпионами, ничего не делающая, плачущая, как ребенок, и так напугана, как никогда в жизни. Мое зрение полностью размывается, но не от слез, а от чего-то другого, и я задаюсь вопросом, может, от яда. Чувствую укусы по всему телу. Чувствую, как скорпионов отцепляют от меня голыми руками, одного за другим, а я все рыдаю.

Затем он хватает меня, и я оказываюсь в его огромных, крепких руках, держащих мое тело (а оно мое? Это тело, которое распадается на части, принадлежит мне?) и я дрожу в агонии боли.

Пытаюсь взобраться на него выше, как на дерево, цепляюсь за его шею, рыдая и пытаясь дышать, втягивая его запах, будто это единственный способ заставить мое тело вновь дышать. Он тяжело дышит. Его руки на моей спине сжались в кулаки и дрожат. Затем они начинают двигаться вверх-вниз. Его руки касаются моего лица и он яростно вытирает мои слезы.

— Я держу тебя, — неистово шепчет он мне на ухо, сжимая меня не слишком нежно. — Держу тебя. Держу.

— Только что приходила женщина! — лихорадочный голос Дианы дрожит от слез. — Она сказала, что Реми велел доставить для нее коробку!

— Иисус, — с отвращением говорит Пит. — Не будем их выбрасывать, Диана; нам нужно узнать, что это за разновидность. Вызови скорую и давайте просто раздавим ублюдков, подай мне кастрюлю.

В моем ухе звучит тяжелый, как гранит, голос Ремингтона:

— Я убью его, — обещает он мне. — Клянусь богом, буду убивать его очень медленно.

— Оставь это для ринга, Рем. Именно этого он и хочет, сорвать твою борьбу за титул чемпиона, — говорит Пит между звуками ударов.

Чувствую, как руки Реми потирают меня и шипит его голос:

— Куда они укусили тебя? Скажи мне, куда именно, и я высосу весь яд.

Тяжело дышу, будто мои дыхательные пути внезапно опухли.

— Я . . . в-везде . . .

— Тебе не следует высасывать это, дай мне ее осмотреть, — говорит Пит.

Держусь за Ремингтона, а он плотнее обхватывает меня, медленно покачивая. Его тело трясет почти так же, как и мое, когда он говорит мне на ухо:

— Я держу тебя, маленький фейерверк, держу прямо в своих руках, — шепчет он, и я слышу едва скрываемую ярость в его голосе.

— Рем, позволь мне осмотреть ее, — просит его Пит.

— Нет, — стону и сильнее хватаюсь за Реми, потому что знаю, что если я умираю, то хочу погибнуть именно так. Боже мой, я умру? Кто будет заботиться о нем? — Не отпускай, не отпускай, — стону я.

— Никогда, — обещает он мне на ухо.

— Согласно "Гуглу", это аризонские древесные скорпионы. Ядовитые, но не смертельно.

— Держись за меня, — шепчет Реми, и затем мы двигаемся. Мое зрение еще больше размывается. Язык опух. Во рту слюна. Не могу дышать. Меня трясет, когда он поднимает меня и ощущение электрического тока изнутри возрастает до тревожного уровня.

— Куда, черт возьми, ты с ней идешь, Тэйт?

Рычание Ремингтона отдается в моей груди и каким-то образом утешает меня в этом шатком измененном состоянии.

— В чертову больницу, говнюк.

Слышу грохот, когда он со всей силы открывает дверь, а потом скрип, будто он снял ее с петель. Затем мы куда-то движемся . . . его дыхание быстрое и тяжелое . . . .

Сзади нас зовет Пит:

— Чувак, Диана только что вызвала скорую. Просто прими чертовое успокоительное и дай ей "Бенадрил" [8] "Бенадрил" - антигистаминный (противоаллергический) препарат. .

— Сам. Прими успокоительное. Пит.

Мы быстро куда-то идем, и я слышу в его голосе, что он висит на волоске. Я начинаю паниковать от мысли, что это могло сильно повлиять на него, делая его быстрым.

— Я в повядке, — говорю ему и слышу свой собственный голос. Это прозвучало глупо. Может, некоторые клетки мозга умирают от яда. Я не могу вымолвить букву "р". Говорю это снова, — Я в повядке, Веми . . . . — Обожемой.

Ремингтон замирает, и я чувствую, как он смотрит на меня, но в моих глазах все размыто, затем он говорит:

— Черт бы меня побрааал!

Приезжает лифт. Когда двери открываются, до меня доносится голос Райли.

— Так, что происходит? Тренер ждет в спортзале, Рем . . . . — он замолкает.

— Живые скорпионы, — Пит объясняет Райли. — Ядовитые, но к счастью, не смертельно.

— Я не могу дыфать, — говорю я вслух. Волнуюсь. Ужасно. Впервые в жизни я не понимаю, какого черта творится в моем теле.

— Яд проникает в нервную систему, но не попадает в кровь. Постарайся сохранять спокойствие, Брук. Эти древесные скорпионы гадкие паразиты. Ты чувствуешь свои ноги?

Я качаю головой. У меня тяжелый язык, каждое ужаленное место так сильно болит, что мое лицо застыло в гримасе, и я судорожно дышу.

Пит протягивает руку.

— Дай я посмотрю . . .

Чувствую, как Реми протягивает мою руку и, когда Пит изучает меня, шепчет:

— Я убью его.

— Все будет хорошо, Би, — говорит Пит. — Однажды я испытал такое. Это ужасно, но ты точно не умрешь от североамериканского скорпиона.

Киваю, цепляясь за это успокоение, когда Диана зовет от двери:

— Здесь записка! Я перевернула коробку и там оказалась записка!

— Что там написано? — спрашивает Пит. Затем слышу шелест бумаги, когда он читает, — “Ты поцеловала меня. Теперь тебя поцеловал в ответ Скорпион. Каково чувствовать мой яд в себе?”

Тело Ремингтона переходит в режим боя. Внезапно я это чувствую, полностью меняется то, как он меня держит. Он был защищающий и властный, и вдруг . . . он хочет драться.

В моей голове образуется картинка: Я, стоящая перед этим олицетворением мерзости, целую его отвратительную татуировку скорпиона, чтобы увидеться с сестрой. Стону, когда новая волна тошноты поднимается к горлу.

— Пит, я видел его громил внизу в лобби. Думаю, он здесь, в отеле, — говорит Райли.

— Вероятно, ублюдок ждет внизу Ремингтона.

— О, он допрыгался! — громогласно говорит Ремингтон. — Он уже мертв! — он разражается гневом.

Зажмуриваю глаза от его бурной энергии, окружающей меня, и понимаю, что как бы он не пытался удерживать глаза синими . . .

Они стали черными.

Реми стал темным.

Внезапно его губы оказываются прямо возле моего уха, и, удерживая меня за затылок, он шепчет:

— Мне нужно кое-что сделать прямо сейчас. Я люблю тебя. Я чертовски сильно тебя люблю. И я вернусь и склею тебя обратно, хорошо?

Я киваю, хоть и чувствую себя дерьмово. Меня немного трясет. Сильно кусаю губу, чтобы вместо этого сосредоточится на боли, но это ничто по сравнению с укусами на моем теле. Я пытаюсь быть храброй, но помню скорпионов на себе . . . на моем теле . . . уродливые туловища, клешни . . . три черные точки на голове . . . . дрожу в его руках и кажется, что меня сейчас вырвет.