Кэти Эванс - Мой (ЛП)

— Она в пути, — говорит он.

Я нетерпеливо киваю.

В наших наушниках звучит “Kiss Me” в исполнении Ed Sheeran. Песня кажется какой-то знакомой, но ее знакомость по-настоящему поражает меня, когда я усаживаю Рейсера в небольшую колыбель с моей стороны кровати, а Ремингтон обнимает меня и начинает целовать. Я хочу поступить, как девушка и пожаловаться на свой живот. Он все еще не полностью плоский, но ему это нравится, он целует его. Я хочу пожаловаться на все эти гормоны во мне, но я чувствую себя драгоценной, дорогой и такой счастливой, что даже не могу подобрать слов, чтобы сказать, как сильно я желаю это для людей, которых люблю. Я знаю, что значит теперь для Ремингтона иметь семью. Он никогда не жаловался, что у него ее не было. Но теперь, когда она у него есть, я знаю, он видит разницу. Знаю, он видит, чего ему не хватало. Теперь у него есть семья, о которой он заботится и, которая заботится о нем.

От стука в дверь мы отрываемся друг от друга, и когда Реми открывает ее, входит Диана, лучезарно улыбаясь, когда видит меня в красном халате Ремингтона и его в пижамных штанах.

— Я думала, что вы двое уже будете готовы!

Он целует меня грубо и возбужденно, его глаза пылают блеском огня.

— Иди, готовься. Не могу дождаться. Чтобы сделать тебя Моей.

— Я уже твоя!

Он проводит своим большим пальцем вниз по моей губе.

— Я буду делать тебя Моей всю твою жизнь.

Забегая в ванную, где я оставила одежду, я быстро и нетерпеливо одеваюсь.

Не могу оставить Рейсера больше, чем на пару часов, а наша встреча назначена на двенадцать, так что я не хотела мудрить со сложным нарядом. Я выбрала простую, но хорошенькую белую юбку и кружевной белый топ. Ремингтон сказал мне, что организует мне большую свадьбу в церкви позже, что он просто не может дождаться, чтобы сделать меня своей. Я сказала ему, что не беспокоюсь об этом, а просто хочу мужчину!

Он заставляет бабочек во мне порхать в полную силу, когда я стягиваю волосы в пучок, что выглядит небрежно, но красиво; затем пытаюсь оживить свое лицо, щипая себя за щеки, чтобы никто не узнал, что Рейсер так часто будит меня по ночам.

Когда я выхожу, мой парень уже в гостиной. Каждый гормон в моем теле грозит вырваться, даря мне сентиментальную послеродовую депрессию, когда я смотрю на Реми в его черном костюме. Высокий, широкоплечий, он прекрасно сложен, его торчащие волосы растрепаны, как всегда, голубые глаза мерцают любовью и волнением, а его ямочки... он весь такой мужчина, такой мальчик и такой мой.

Прежде, чем я осознаю, что плачу, он подходит и вытирает мои слезы пальцами, тихо смеясь от того, что я такая эмоциональная. Затем он облизывает уголки моих глаз, поднимает на руки и выносит из нашей квартиры.

Вся наша банда толпится в ратуше, все, кроме Дианы и нашего драгоценного Рейсера, которого мы не должны подвергать слишком многому, пока он не станет сильнее.

Здесь Мелани, Райли, тренер Люп. Тренер даже держит фотографию 5 на 8 улыбающейся Дианы, говоря нам:

— Она хотела быть в двух местах одновременно, так что я предложил принести ее снимок, пока она заботится о будущем чемпионе!

Рядом с ним стоят и смеются мои родители. У моей матери слезы на глазах, а отец сияет гордостью. Пит и Нора стоят рядом с ними, держась за руки, так как теперь они пытаются построить отношения, пока мы будем находиться в Сиэтле несколько месяцев в течение межсезонья. И Джо. Она тоже здесь, с этой дерзкой небольшой усмешкой и армейской выправкой.

Волнение пузырьками трепещет в моей груди, обжигая меня, когда мы с Ремингтоном направляемся туда, где должны оставить свою подпись, моя рука держит его — эту загорелую, мозолистую, огромную руку, которую я никогда не отпущу.

И затем мы официально расписаны, и вступаем в брак. Он берет мою руку в обе свои, его голубые глаза блестят, они влажные и полностью собственнические, когда он надевает кольцо мне на палец.

Кольцо платиновое.

— Белый бриллиант — это ты, — кратко шепчет он, подняв руку вверх в поле моего зрения. И справа от центрального белого бриллианта находится голубой бриллиант, а слева — черный бриллиант.

— Ты являешься остальными двумя, — говорю я, и глубина моих чувств перехватывает дыхание, когда я обхватываю его твердую челюсть своими маленькими руками и крепко целую его. — Я люблю тебя.

Затем я беру его большую руку и надеваю платиновое кольцо, с гладкой гравировкой на внутренней стороне "МОЕМУ НАСТОЯЩЕМУ, ТВОЯ БРУК ДЮМА".

— МИСТЕР и МИССИС РАЗРЫВНОЙ!!! — кричит банда, когда мы сделали это.

Мы смеемся, и Ремингтон поднимает меня над землей, подбрасывает в воздух и ловит.

— Теперь ты Моя, — счастливо утверждает он, затем прижимает меня ближе к себе и его смех переходит в сверкающий взгляд. Восхищенно всматриваясь глазами в мое лицо, он держит меня за затылок, наклоняется и дарит мне самый мягкий, нежный и самый затяжной поцелуй, который он когда-либо дарил мне в своей жизни.

— У нас есть для вас подарок, Брук, — Пит и Райли подходят к нам с коробкой. — Это от команды, включая нашего нового участника, Джо.

Я машу Джо, которая стоит в конце прохода, и открываю подарок.

Мелькает вспышка красного, и я достаю оттуда блестящий красный халат, идентичный боксерскому халату Реми. Но на этом надпись "ДЕВУШКА РАЗРЫВНОГО".

Радостно улыбаясь, я обнимаю их, но не долго, потому что слышу рычание, и меня обнимают большие, сильные и очень собственнические руки.

Сорок дней неудовлетворенности сексуального желания сопровождают нас по пути домой. Примитивная сексуальная энергия кружится между нами, как растущее торнадо, питаясь нашими эмоциями. Нашим счастьем, нашей любовью. Нашей потребностью. Когда мы заходим в нашу квартиру, Рейсер спит крепким снов в своей колыбели, которую Диана, видимо, перенесла в гостиную. Она опускает журнал, когда мы входим, и со счастливым визгом обнимает Ремингтона так крепко, что он удивленно усмехается. Затем она обнимает меня своими теплыми руками.

— Надеюсь, вы оба понимаете, что я буду относиться к этому ребенку, как к собственному внуку, — говорит она нам.

— Диана, — эмоционально говорю я, тронутая ее словами, — спасибо.

Ремингтон улыбается ей, его ямочки на щеках великолепны, и Диана обнимает его еще раз, перед тем, как уйти. Реми снимает свой черный галстук, отбрасывая его в сторону. Рывком расстегивая верхнюю пуговицу своей белоснежной рубашки, он заключает меня в объятия, и накрывает мой рот, переплетая наши языки, поднимая меня на гладкий деревянный стол возле входа.

— Мне нужно поцеловать, — он проводит руками по моим изгибам, — мою прекрасную жену.

Дрожь счастья проходит через все мое тело, когда я запускаю руки в его торчащие волосы и терзаю его губы так же яростно, как и он мои. Рейсер просыпается, по часам, с внезапным воплем, и мы оба отрываемся друг от друга и поворачиваемся на звук. Прежде чем я могу соскочить со стола, Ремингтон опускает меня, и целует местечко возле моего уха, быстро говоря: