Тэмми Фолкнер - Высокий, привлекательный, в татуировках (ЛП)

Я выронила свой эскиз татуировки, когда выбегала из салона, и это меня злит. Я думала, что он зажат в моей руке, а когда остановилась перевести дух, эскиз исчез. Я почти надеялась, что придурок побежит за мной. Но когда я убегала, он всё ещё истекал кровью.

Я снова встряхиваю рукой, чтобы прогнать боль. Напротив меня останавливается светловолосый мальчик, в его ладошке горстка монет. Он постоянно тут проходит, а его мать как-то остановилась помолиться за меня, поэтому я начинаю играть «Иисус любит меня» [2] «Иисус любит меня» (анг. «Jesus Loves Me») — популярный христианский гимн. Стихи были написаны Энн Б. Уорнер около 1860 г., музыка была добавлена позже Вильямом Б. Бредбери. Гимн исполнялся многими артистами, в т.ч. Уитни Хьюстон. . Но это не так. Если бы Он меня любил, то не создал бы такой, какая я есть. Он создал бы меня нормальной. Мать мальчика поёт под мелодию, а мальчик утыкается в её бедро, обнимая всё крепче, пока она поёт. Когда песня заканчивается, он кидает свою пригоршню монеток в мой футляр от гитары, и глухой звук их падения о фетр напоминает шёпот.

Я никогда не благодарю детей и не разговариваю с ними. Не разговариваю я и со взрослыми, если только они не спрашивают что-то особенное. Я просто играю музыку. Иногда и пою, но на самом деле мне не нравится особо привлекать к себе внимания. За исключением сегодняшнего дня, сегодня это необходимо. Я уже скопила триста долларов, которыми могла бы заплатить за ночлег и ту татуировку, но кто-то украл их прошлой ночью в приюте, когда я уснула. Это была моя ошибка — оставить их в кармане, а не переложить в лифчик. Когда я проснулась, деньги исчезли. Не знаю, почему они не взяли и мою гитару. Возможно, из-за того, что я спала, удерживая её в руках, прижимая к себе, словно мать собственное дитя.

Как бы я хотела, чтобы тату была сделана вчера. Не очень разумная трата денег, но это был мой девятнадцатый день рождения, и так давно для меня никто ничего не делал. Поэтому я собиралась подарить её себе. И в процессе освободиться. Но кого я обманываю? Мне никогда не стать свободной.

Этот город суровый. И подлый. Совсем не такой, как тот, откуда я приехала. Но теперь здесь мой дом. Мне нравятся городской шум и людская суматоха. Нравится, что здесь живут люди всех национальностей. Никогда и нигде ещё я не видела так много разных оттенков кожи, форм глаз, сложений тела.

Маленькая девочка протягивает свою пухленькую ручку, чтобы коснуться струн моей гитары, и я, улыбаясь, перехватываю её ладошку, чтобы взять в свою. Её ручка такая мягкая и немного влажная в том месте, где она сосала свой большой палец мгновенье назад. Я играю с её пальчиками и делаю губами форму буквы «О».

Мать шлёпает малышку по руке резким ударом, и глаза девочки тут же заполняют слёзы. Я думаю, что она не должна была так поступать. Ведь ребёнок не хотел ничего плохого. Но мать уже тащит плачущее дитя к метро, а потом берёт на руки, когда девочка не поспевает за ней.

Я вижу небольшую компанию, ожидающую следующего поезда, и тут один из парней кричит:

— Ты принимаешь заявки?

Я киваю, продолжая улыбаться, и стараюсь играть хорошо. Он снова кричит:

— Тогда ты должна мне отсосать.

Один из его приятелей бьёт его по плечу, и парень смеётся.

Студентик. Мама никогда не учила его хорошим манерам. Я закатываю глаза, но никто не делает ему замечания. Тогда я начинаю играть песню Мэтта Монро «Самое большое желание на свете». Но грубиян не понимает иронии, и они садятся в поезд, остановившийся перед ними.

Платформу заполняют новые люди, только что прибывшие, и я переключаюсь на более популярные мелодии. Деньги падают в мой футляр, и я вижу, как планирует доллар. Я киваю и улыбаюсь проходящей женщине, но она не смотрит на меня.

Рядом с футляром останавливается пара потёртых рабочих ботинок. Я какое-то время смотрю на них, потом поднимаю взгляд на поношенные джинсы и голубую футболку, обтягивающую широкие плечи. И тут я смотрю в те же самые, что и вчера, небесно-голубые глаза. Мой медиатор спотыкается на струнах. Я вздрагиваю. Его глаза сузились, глядя на меня, но он же не мог слышать мой промах, ведь так? Его голова склоняется набок, и я отворачиваюсь всем телом, чтобы смотреть в другую сторону.

Моя пятая точка замёрзла, а ноги болят от долгого сидения на холодном полу. Но больше мне некуда идти. Вчера кончились мои три недели в приюте. Поэтому сегодня нужно найти новое место, где можно будет заночевать. Я гляжу в футляр. Денег хватит только на ужин. И ни на что больше. Поэтому я продолжаю играть.

Ботинки перемещаются, и он снова стоит передо мной. Я двигаюсь в сторону и смотрю куда угодно, но только не на него. И тут парень плюхается рядом со мной, усаживается напротив, скрестив ноги. На его переносице наклеен пластырь, и я знаю почему. В моей жизни есть всего несколько вещей, которые я могу контролировать, и одна из них — кому можно касаться моего тела. Я говорю когда. Я говорю где. И я говорю с кем. Как в «Красотке». Только Стаки никогда бы меня не ударил. Я бы первая его поколотила. Мне не хочется признавать его присутствия. Но он сидит близко ко мне.

Когда я никак не отвечаю, парень кладёт руку на гитару. Потом указывает на меня и делает движение, будто играет на гитаре. И меня осеняет, что я перестала играть. Но он кинул в футляр двадцатку, поэтому я вроде как должна ему. И я начинаю песню группы «Ван Хален» «Я Лишь Жиголо». Люблю эту мелодию. И люблю её играть. Через минуту он сводит брови и показывает на свои губы.

Я отрицательно качаю головой, потому что не знаю, о чём он просит. Может, хочет, чтобы я его поцеловала, а может, у меня что-то с лицом. Я вытираю губы тыльной стороной ладони. Нет, не это. Ну а уж другому не бывать.

Парень быстро трясёт головой и вытаскивает маленькую маркёрную доску из заднего кармана.

«Пой», — пишет он.

Я изо всех сил концентрируюсь, чтоб прочесть слово, и к тому же в этом переходе всё только отвлекает, а мне так не хочется, чтобы он снова писал. Я лишь качаю головой. Не хочу поощрять его на писанину. Я прочитала слово «пой», но не могу читать всё подряд. А иногда совсем ничего.

Он подносит свою руку ко рту и пальцами показывает что-то типа «кого-то вырвало». Я отшатываюсь. Но продолжаю играть.

Почему ему так хочется, чтобы я пела? Он всё равно не сможет услышать. Однако я начинаю тихонько напевать. Парень улыбается и кивает. А потом смеётся, когда читает слова песни по моим губам. Он качает головой и показывает мне продолжать.

Забыла, что он может читать по губам. Я могу разговаривать с ним, но он не может мне отвечать. Я продолжаю играть песню до конца, уже несколько человек стоят и слушают. Возможно, мне нужно петь всё время.

Он что-то пишет на своей доске. Но я переворачиваю её и кладу на бетон. Не хочу с ним разговаривать. Лучше бы он ушёл.