Диана Килина - #Сосед

Я толкнула его, он послушно отступил в сторону. Прижала кошелёк к груди, подошла к входной двери и вышла на площадку, громко хлопнув за собой. Бросила последний взгляд на соседнюю квартиру и Андруса, сидящего на ступеньках и размазывающего кровь по лицу. Он посмотрел на меня, встрепенулся и открыл рот, но я резко оборвала его:

– Скажешь хоть слово, придётся не только нос делать, но ещё и зубы новые вставлять. Тварь, – прошипела я последнее слово, судорожно вздохнула и побежала вниз.

Долго шла по тротуару в домашних тапочках, вытирая слёзы по щекам и трясясь всем телом. Короткие всхлипы вырывались из груди, и я прижимала к себе единственное, что я смогла забрать. Единственное, что принадлежало мне – паспорт, кредитки и деньги, которые успела заработать в Греции.

На глаза попалась чёрная вывеска над подвальным помещением. Быстро посмотрев по сторонам, я перебежала проезжую часть и спустилась по ступенькам. Дёрнула тяжёлую металлическую дверь на себя и вошла внутрь.

– Девушка, мы закрываемся, – сказал высокий мужчина с густой бородой, – Могу вас записать на ближайшее…

– Пожалуйста, – выдохнула я, стараясь не смотреть на его руки, – Мне нужно. Пожалуйста.

Его брови медленно поползли вверх от удивления.

– Большая работа? – осторожно спросил он, косясь на кушетку, накрытую тонкой одноразовой простынёй.

– Нет. Всего одно слово, – всхлипнула я, – Вот здесь, – ткнув дрожащей рукой под левую грудь, показала я.

Мужчина вздохнул, покачал головой. Пристально посмотрел мне в глаза – я отвела взгляд.

– Ложись и открой это место.

Я послушно стянула бретельки платья и легла на кушетку, уставившись глазами в потолок. Зажмурилась – в голове всё ещё мелькали обрывки фраз, крики – его и мои. Ложь, вся эта ложь; всё было ложью – вся моя грёбаная жизнь.

Запах антисептика раздражал ноздри, а потом по коже пополз холодок. Звук надеваемых нитриловых перчаток заставил вздрогнуть и замереть.

– Что за слово? – мягко сказал мужчина, вглядываясь в моё зарёванное лицо.

Я прошептала ему, на английском, и он кивнул.

– Пожелания к шрифту?

– Без разницы. Чем крупнее, тем лучше, – ответила я, вытирая нос протянутой мне салфеткой.

– Ой, девочка. Пожалеешь ты ещё. Нельзя делать такие вещи на эмоциях.

– Мне это нужно, – грубо ответила я.

Больше мы не говорили – он готовил всё для работы, а я лежала на кушетке, напряжённая, скованная страхом – будет ли больно? Будет ли больнее? Когда раздался противный жужжащий звук, мои слёзы высохли, оставив соль на щеках; но тут же ручейками полились снова – когда кожу проткнул первый удар.

– Могу заморозить, если очень больно.

– Нет. Я вытерплю, – сквозь зубы процедила я.

Он водил иголкой по моему телу, пропитывая тонкой салфеткой чёрную краску и мою кровь. Зудящая боль, отдающаяся барабанной дробью на ребре, сливалась с болью душевной и слёзы продолжали течь по моему лицу до тех пор, пока он не сказал:

– Готово.

Я медленно села, выпрямилась и просипела:

– Есть зеркало?

Указав за мою спину, мужчина выпрямился и отложил машинку на металлический столик на колёсиках.

Я придержала платье на талии, подошла к своему отражению и погладила красную, припухшую кожу.

Под левой грудью, там, где у меня ещё совсем недавно было сердце, теперь появилось слово. Всего одно—единственное, большими крупными буквами – чтобы запомнить на всю жизнь.

ЛЖЕЦ.

В опустевшей комнате, убранной горничной, стояли две односпальные кровати. На стекле не осталось больше отпечатков – оно блестело, наполированное до прозрачности. Чистота должна была сгладить воспоминания, но грудь всё равно болезненно сжалась, когда я зашла внутрь.

Оглядев номер беглым взглядом, я вышла обратно и спустилась с патио, направляясь по дорожке в сторону комнаты Маши с Катей.

Постучала, мне сразу же открыли. Я вяло улыбнулась, Машка понимающе кивнула головой, распахнула дверь и шагнула в сторону, впуская меня. Я звонила ей, перед тем, как купить билет на самолёт – узнала, нужен ли аниматор до конца сезона. Она поговорила с администратором, в обход Пеэтера, который сразу доложил бы моему бывшему соседу где я, и меня позвали обратно до октября.

– Привет, – сказала Катька, – А ты без Расмуса?

Маша шикнула на неё, и Катерина быстро заткнулась, округлив глаза. Я сглотнула, состроила равнодушное лицо и втащила в комнату небольшую спортивную сумку с вещами – то, что успела купить перед вылетом. Машка прикрыла дверь, погладила меня по плечу и спросила:

– Сдвинем кровати или кушетку попросим?

– Мне всё равно, – пожала плечами я, – Можно я душ приму с дороги?

– Да, конечно. Ванная там же.

Я зашагала в заданном направлении, сжимая ремешок в руках. Щёлкнула выключателем, вместе со светом задребезжала вентиляция и из решётки под потолком выпорхнули хлопья пыли. Поставила сумку в раковину, раскрыла и вытащила из неё единственную сменную одежду и купальник. Взглянула на своё отражение, передёрнулась и сняла платье с нижним бельём. Прочитала надпись на своём теле – жирную и кричащую. Забралась в душевую, включила холодную воду, и подставила лицо под струи, чтобы смыть непрошенные слёзы.

Я вернулась в рай на Земле. Только теперь я одна и больше не чувствую магии этого места.

Это место перестало быть для меня домом.

Стараясь не шуметь, я склонилась над унитазом. Меня выворачивало на изнанку уже битых пятнадцать минут. Липкое, неприятное ощущение, пробежало по позвоночнику, но я отмахнулась от него всего одной мыслью: «Отравилась».

– Агата? – послышался сонный голос Маши.

– Я в порядке, – промычала я перед очередным спазмом.

Выплюнула желчь, опустила щёку на ободок, который даже не успела поднять. Выдохнула и зажмурилась.

– Агат, вы предохранялись? – осторожно спросила она, опускаясь на пол.

– Да, – шепнула я, – Временами. Если не было резинки, он вытаскивал… – я тихо булькнула, и снова начала блевать.

Блин, даже не позавтракала – откуда вообще такое количество рвоты?

– Я не хочу тебя расстраивать, но ты уже большая девочка и должна понимать, что «вытаскивание» не стопроцентная гарантия, – она собрала мои волосы с лица и приподняла их.

– Бли-и-ин, – промычала я, – Этого не может быть, – выдохнула, когда всё закончилось.

Опустила крышку унитаза, приподнялась и села на фаянсовый трон, прислонившись лбом к коленям. Послышался шум спускаемого в канализацию содержимого моего желудка – Маша нажала кнопку на стене.