Наталия Доманчук - Комон, стьюпид! Или Африканское сафари по-русски

Я тихонько проскользнула к парковке, завела машину и поехала на свидание.

Сергей ждал меня.

Он взял меня за руку и сразу повел показывать свой дом.

Мне очень понравился его кабинет. Стол и полки были сделаны из красного дерева. Сами полки от пола до потолка были заполнены книгами. Почти все были на русском языке. Я прошлась рукой по нескольким полочкам и сказала:

– Тут много работы. Покажи мне свою самую любимую книгу.

Сергей достал томик «Дон Кихота» и протянул мне.

Я улыбнулась, открыла книгу и начала читать:

– В некоем селе Ламанчском … Хм… может, лучше Йоханнесбургском? – спросила я у Сергея.

Он улыбнулся и кивнул.

– … которого название у меня нет охоты припоминать, не так давно жил-был один из тех идальго, чье имущество заключается в фамильном копье … Кстати, ты мне его не показывал…

– …В гараже лежит, пылится, еще с прошлого похода осталось, – объяснил Сергей и приготовился слушать дальше.

– … древнем щите, тощей кляче и борзой собаке … – Я остановилась и с удивлением посмотрела на Сергея. – Что-то я собаку у тебя не видела.

– В прошлом году умерла. Все собираюсь новую завести, да никак решиться не могу.

– Ладно, продолжаем: Олья чаще с говядиной, нежели с бараниной, винегрет, почти всегда заменявший ему ужин, яичница с салом по субботам, чечевица по пятницам, голубь, в виде добавочного блюда, по воскресеньям… Да ты гурман, Сергей! Из этого списка мне больше всего нравится винегрет.

– Поверь мне, что яичница с салом тебе тоже очень понравится, – добавил Сергей и предложил мне стул.

Я присела и продолжила читать:

– … все это поглощало три четверти его доходов… Да, не густо ты зарабатываешь, – заметила я.

– Это старая информация. Мне давно повысили зарплату, – сказал он и усмехнулся.

– Ладно, верим на слово… Остальное тратилось на тонкого сукна полукафтанье, бархатные штаны и такие же туфли, что составляло праздничный его наряд, а в будни он щеголял в камзоле из дешевого, но весьма добротного сукна.

Сергей похлопал себя руками по карманам и засмеялся.

– … При нем находились ключница, коей перевалило за сорок…

Я вопросительно посмотрела на Сергея и ждала объяснений.

– Это моя служанка. Только что ушла. Вы с ней разминулись.

Я кивнула в знак того, что верю, и продолжила читать:

– …племянница, коей не исполнилось и двадцати, и слуга для домашних дел и полевых работ, умевший и лошадь седлать, и с садовыми ножницами обращаться.

– Племянницу пришлось оставить на родине, а садовник есть. Приходит убирать сад раз в неделю. Если хочешь, я тебя с ним познакомлю в субботу.

– …Возраст нашего идальго приближался к пятидесяти годам; был он крепкого сложения, телом сухопар, лицом худощав, любитель вставать спозаранку и заядлый охотник.

– Вот тут вранье. Мне всего сорок два, – возразил Сергей и сел на стул рядом со мной.

– Ну и про любителя вставать спозаранку Сервантес тоже наврал, – заметила я.

– Только чтоб чуть-чуть приукрасить мою личность, – объяснил Сергей. – Я думаю, на сегодня тебе достаточно информации обо мне. Идем готовить спагетти?

Мы прошли на кухню. На столе были все необходимые продукты: лук, помидоры, спагетти и говяжий фарш. Именно эти продукты и нужны были для блюда, рецепт которого я вычитала в Интернете.

– Давай я нарежу лук, – предложил Сергей.

Через полчаса мы сидели на кухне за столом и ели спагетти. Блюдо получилось очень вкусным, Сергей несколько раз меня похвалил, потом поместил грязные тарелки в посудомоечную машину и предложил мне перейти в гостиную. В этой комнате был большой угловой диван, маленький журнальный столик, на котором были разложены нарды, а в углу стоял рояль. Именно рояль, а не пианино.

– Ты играешь? – спросила я у Сергея и кивнула в сторону инструмента.

– Да. И еще пою.

Он сел за рояль и сыграл мелодию из кинофильма «Шербургские зонтики», потом спросил у меня:

– Какая твоя самая любимая песня?

– «Чистые пруды», – ответила я.

Он попытался подобрать эту мелодию, но ему не удалось. Тогда он запел, подыгрывая себе, какой-то романс.

Он пел красиво, без фальши, но мне почему-то было немного смешно. Я держалась, как могла, чтобы не засмеяться, и, когда он закончил завывать и предложил мне сыграть в нарды, я очень обрадовалась.

В нарды я умела играть. Каждые выходные, когда стояла теплая погода, я тренировалась с папой на балконе, а зимой мы с ним упражнялись на кухне, частенько после воскресного семейного ужина.

Мы уселись на пол. Сергей три раза проиграл, все время мотал головой: мол, как же так – снова с азартом бросался в бой и опять проигрывал.

Проведенный с ним вечер был очень насыщенным, и грустить мне не приходилось, но очень хотелось кроме разговоров чего-то большего. Хотя бы поцелуев. Однако часов в одиннадцать, когда нарды были разложены, наверное, в двадцатый раз, я сказала Сергею, что мне пора ехать домой.

Очень хотелось предложить ему поехать на эти выходные с Альбертом и Анькой к океану, но я все боялась затронуть эту тему.

Открывая для меня дверцу машины, он вдруг сказал:

– Альберт предложил мне поехать к океану в субботу. Ты не будешь возражать, если я присоединюсь к вам?

Я улыбнулась.

– Я буду очень рада этому. Ты мне очень нравишься.

Сергей не ожидал вот такого признания, он засмущался, сначала тоже хотел что-то ответить, но, видимо, потом передумал. Увидев в машине на сиденье стопку листов, он без разрешения взял их и, обращаясь ко мне, сказал:

– Спасибо. Давно хотел почитать твои рассказы.

Я вздохнула.

Прощались мы очень сухо, без поцелуев, без объятий и пожатий рук.

Около двенадцати я приехала домой. Анька ожидала меня в гостиной. Она пила чай с конфетами и смотрела телевизор. Увидев меня, она сразу принялась расспрашивать:

– Ну как? Целовались? Может, уже это… того?..

– Нет, – сухо ответила я. – Ни этого, ни того.

– Что, вообще ничего? А что делали-то?

– Сначала готовили макароны, потом пели песни и играли в нарды, – изложила я всю программу и присела на диван в гостиной.

– Да уж. Романтикой не пахнет. А что хоть пели? – спросила она и почесала макушку.

– «Выхожу один я на доро-о-огу», – затянула я. – И еще: «Вам не понять, вам не понять, вам не понять моей печали».

Анька с ужасом в глазах слушала, как я пою, вернее, как я пытаюсь спеть.

– А что это?

– Романсы!

– Ой, как все запущено! – сказала она. – Он тебе точно нравится?

– Ань, я уже не знаю. Ничего не знаю. Спать хочу. Жрать хочу. Рвать и метать хочу.

– Да, я вижу, ты не в себе. Вот же поганец. Пригласил даму домой, заставил ее готовить макароны, потом пытал ее романсами… извращенец какой-то!