Полина Раевская - За любовь, которой больше нет (СИ)

Короче, опять сопли поперли, злость и раздражение, я бы наверно так и предавался своим безрадостным мыслишкам, но тут подошла Анна и мне окончательно снесло крышу.

- Кого хрена ты приперлась? – выплюнул я, этот вопрос меня действительно мучил с тех пор, как очнулся, и сейчас, кипя от ядовитого коктейля эмоций, навалившихся разом, я не смог сдержаться.

Анна застыла, сглотнула, приподняла подбородок и твердо ответила вопросом на вопрос:

- А разве не ясно?

- Нет, бл*дь, не ясно! Или ты все никак из платья мать Терезы не выпрыгнешь?! – меня несло. Черт, как же я злился на нее, да на весь мир, но на нее все же больше всего. Анна побледнела, но держалась стойко, подошла ближе и тихо спросила, распаляя меня своим спокойствием.

- Мне казалось, ты сильный...

Я вытаращил глаза, а после захохотал, мне реально стало смешно и в то же время горько до безумия.

- Сильный?! Эт ты про меня? Ничего не попутала? Про меня, да? Может, именно поэтому я тебя, как собаку, бил, ну, знаешь там... силу не знал куда свою девать, тр*хал всех подряд, пока ты в больнице лежала, дури-то много, чё... Кстати, недавно я тоже соскочил с одной... Что еще не весь наивняк из тебя выбил, нет? - я не замечал, что ору, только на нее смотрел, застывшую, побелевшую, как полотно. Мне самому было больно от этого д*рьма, но в том весь смысл, что это правда обо мне и пора ее озвучить именно сейчас, хотя хотелось махнуть рукой и просто пользоваться дарами сострадания своей малышки. Но слава Богу, у ущербных обостренно чувство гордости.

Так-то лучше, хватит здесь благотворительностью заниматься! Пусть проваливает, занимается своими делами, а меня оставит в покое. Покоя хочу!

- Тебе казалось, Ань... Как там у вас говорят?! Кажется - надо креститься! – процедил насмешливо, хотя хотелось вырвать свой язык. Черт, во мне умер великий актер.

Она села напротив и улыбнулась уголком губ, протянула руку и погладила меня по щеке, сердце до предела сжалось от ее нежности. Что ж ты делаешь-то?!

- Сильно сыграно, Марусь, только трясешься-то почему как припадочный?

Усмехнулась, а я окаменел.

- Думаешь, не знаю я про эту журналистку? Знаю, родной, знаю... По глазам твоим сразу же прочитала.

- Что же ты раньше не прочитала ни хера?!

Хмыкнула и признала:

- Мне нечем крыть, ты прав, потому и виню себя.

- О, прекрати, мне не нужны эти...

- Заткнись! - оборвала она, а я опешил и... заткнулся. Анна вытерла слезы и продолжила. - Я две недели молчала, смотрела на тебя, как ты загибаешься от жалости к самому себе, потому что это нужно каждому, только не стоит с этим затягивать. Я затянула в свое время и видишь, что из этого вышло...

- Только вот не надо сейчас изливать свои переживания на меня, своих хватает. – огрызнулся я. Очнулась, мать ее. Раньше надо было задушевные беседы вести. Сейчас-то уже к чему? Выкупались в д*рьме, а теперь захотелось чистенькой быть? Только дрянь эта коростами застыла на душе, хер отмоешься. Так что пусть валит! Я-то ее знаю, жалко ей меня. «Жалко»... Не «жалко», а жало, огромное такое, впивающееся в меня, вспарывающее, рвущее, нет, раздирающее на ошметки мою гордость и собственное достоинство. Самолюбие взыграло, визжало, как бешенное, и нечем было заткнуть его, меня несло.

- Хорошенькой хочешь казаться? Так мне наср*ть, Ань. Я тебя знаю как облупленную, и мне все это не нужно, понимаешь?! Я не смог помочь тебе оправиться от твоих потрясений, но, по крайней мере, могу сказать, что пытался...

- Знаю и...

-Да помолчи ты! –перебил, заводясь еще сильнее, но тут же стало стыдно и уже спокойнее продолжил.- Тебе не следовало приезжать... Ань, мне не нужно твое сострадание, поддержка, мне ничего от тебя не нужно, ясно?

Она молчала, ни одной эмоции не проскользнуло на ее лице и меня это бесило.

- То, что было, когда я очнулся - это просто... состояние аффекта, поэтому прости. Меня не надо жалеть, терпеть, делать мне сраные одолжения! Не надо, Ань, таким образом о Диане печься. Ребенок – не вся вселенная, и можешь осуждать меня за это, но да, черт возьми, я так считаю, и тебе это известно. Я люблю наших детей, люблю больше всего на свете. Но они - не центр человеческой жизни. Когда между женщиной и мужчиной ничего нет, то да – дети это все, что остается. Я не хочу, чтобы женщину возле меня держал ребенок и еще какие-то причины, кроме меня самого. Проблема не в том, что ты затянула с жалостью к себе... Просто Мэтт был всем, не стала его и ничего не осталось, по крайней мере, у тебя нет причин держаться за этот брак. Конечно, можно прикрыться Дианой, но давай не будем повторять ошибок. А это... - взглядом показал на коляску, стараясь, чтобы голос звучал твердо, потому что ампутировать самого себя адски больно, но пора бы уже расставить точки над «I», не маленькие уже, да и десять лет совместной жизни обязывают быть откровенными друг с другом. Анна продолжала смотреть на меня непроницаемо, я не понимал, что творится в ее голове, меня это раздражало, но я не останавливался. - Конечно, не пожелаешь никому такого, но я пережил потерю сына, а уж потерю ног переживу и подавно.

Я замолчал, Анна же наклонила голову в бок, вздохнула и невозмутимо спросила, доводя меня до бешенства:

- Все сказал?

- Да, мать твою, все! Сегодня наша последняя встреча. Можешь собирать вещи и ехать домой, полетишь частным, ты ведь Диану тоже притащила сюда...

- Маркус, если ты сейчас рот не закроешь, я тебе врежу! - процедила она. Я приподнял бровь. Охренела что ли?

- Какого хрена?

- Такого. Мамочку позвать, пожалеет тебя?

- Пошла ты... Я просто хочу остаться один.

Куда она вообще клонит? Стоит тут такая спокойная и качает права, причем мне не совсем ясно какие.

- Врешь, как дышишь, любимый. - засмеялась она как-то снисходительно. Бл*дь, что за приколы? Включай уже ранимую девочку. Ау, где моя Анька? Выруби нахрен эту упрямую с*ку и послушай меня!

- Мне прямым текстом тебя послать? Ты не понимаешь что ли, я сказал тебе всё! Мне не нужна твоя жалость и прочая х*й...

И тут ее рука взлетела и с таким смачным шлепком приземлилась на мою щеку, которую тут же обожгла боль, в голове зазвенело. Я же просто охренел, забыл обо всем, что только что орал и лупил во все глаза на эту... эту... у меня слов не было, я сидел в ступоре и не мог ничего сказать. Она же по-прежнему невозмутимо смотрела на меня, словно все, что я ей сейчас тут говорил - это хрень какая-то, долбанный «пшик». Вот так одним ударом вышибла из меня все аргументы.

- Отпустило или мне готовить, что потяжелее для твоей истерии?–выдала, добивая меня.

Честно говоря, стало смешно, ведь реально отпустило, в эту минуту я даже себя калечем не чувствовал. Как нормальный мужик получил за хамство. Анна же меня поражала, такое поведение ей было не свойственно, поэтому я сыронизировал: