Полина Раевская - За любовь, которой больше нет (СИ)

- Мистер Беркет, что вы чувствуете теперь будучи инвалидом, вы собираетесь...

Он не успел договорить, Анна подошла закрыла меня от вспышек фотокамер и с улыбкой вежливо предупредила:

- Еще один подобный вопрос, и вы нам сами поведаете, что чувствуют инвалиды. Надеюсь, я выразилась вполне ясно?

Все замолчали, я тоже молчал. Честно, меня вывел из себя этот придурок, но Анька моя, конечно, тигрица, сроду не думал, что она будет так переть за меня. Хотелось ей аплодировать, но я был слишком подавлен, чтобы хоть как-то отреагировать.

- Спасибо. – выдавил из себя, когда она села в машину. Анна же невозмутимо пожала плечами и выдала, копируя меня самого, окончательно развеяв мою хандру:

- Не ссы, Беркет, прорвемся!

Я захохотал, Анна тоже подхватила мой смех.

- Черт, что бы я без тебя делал?!

- Я тоже хотела у тебя спросить, когда ты выкобеливался. - подмигнула она мне.

Я продолжал смеяться и задаваться вопросом, когда она успела стать такой? Я что-то пропустил или может все женщины такие? Наверно так и есть. Они могут быть разными. Например, днем - "милый, я не могу сесть, если ты мне стул не отодвинешь, не могу войти, если ты мне дверь не откроешь..." и так далее, а вечером вы припираетесь на вечеренку, ты надираешься в г*вно и вдруг твоя принцесса может все – и толпу растолкать, и послать кого надо, и морду за тебя начистит, и до машины дотащит, и разденет, и спать уложит... А утром все по новой – подай, открой, принеси, купи, но нам - мужикам нравится, и мы не жалуемся, потому что знаем в ответственный момент всегда можно положится на эту "ничего не могу без твоей помощи". Всё они могут и побольше нашего, не моя ли Анька тому пример?! Вот с такими мыслями я прибыл в дом на Белгрейв–сквер, который так и не решился продать, слишком много с ним связано воспоминаний. Дома покою пришел конец. Мать, сестры, прислуга - все чего-то носились туда-сюда, суетились, но с Эни мы были на одной волне, и она весело подбадривала меня, то подмигивая, то корча комично рожицы, что оставаться хмурым просто не получалось. Сейчас это была та самая девчонка, которую я встретил на дороге, которую хотелось схватить в объятия и зацеловать. Но все же эта суета и шум меня доконали, было слишком непривычно видеть всю семью в сборе, так мы не собирались со дня смерти Мэтта, и сейчас это было слишком тяжелым испытанием, хоть я все время играл с дочерью, лишь номинально участвуя в разговорах. Вскоре, сославшись на усталость, извинился и тут же пожалел об этом, все разом подскочили, предлагая свою помощь, я сморщился, поджал губы и выкатился из гостиной, слыша, как кто-то бежит следом. Хотелось ругаться матом. Нельзя что ли мне побыть одному?

Анна подошла ко мне и с усмешкой спросила:

- Достали?

- Я устал. – отвел глаза.

- Хорошо, давай, помогу подняться в комнату. - решительно сказала она и подошла ко мне, вскоре мы уже поднимались по пандусу, встроенному в лестницу, предназначенному специально для моей коляски. Пока я ехал, мне хотелось себе шею переломать, чувствовал себя хуже не куда. Нет, человек без ног - это какое-то извращение. Я еле сдерживал раздражение, понимая, что Анна старается изо всех сил, хотя именно ее присутствие действовало мне на нервы. Почему-то было стыдно, неловко и не по себе. Она, кажется, понимала мое состояние и что-то тараторила, отвлекая, пока помогала мне раздеться. После нелегкая смена кресла на кровать, на руки была сильнейшая нагрузка, учитывая, что я почти три недели провел в положении лежа. Меня прошиб пот, мышцы дрожали, я дышал так, как-будто бежал с бешенной скоростью. Коснувшись подушки, откинулся, закрыл глаза и прохрипел:

- Оставь меня одного.

Было так хреново, что хотелось сдохнуть. Я представил, что будет, когда мне понадобится туалет, душ и прочая обыденная х*йня, на которую обычно не обращаешь внимание, теперь же она стала проблемой номер один. В больнице все это как-то не напрягает, а вот так в повседневной жизни просто убивает. Не знаю, как я к этому привыкну, если вообще привыкну. В голове опять возникла куча сомнений, всяких серых мыслей и сожалений. Я думал, что Анна ушла, но тут почувствовал, как матрас просел. Эни легла рядом, прижалась ко мне и сжала мою руку.

- Марусь, завтра мы поедим в неврологический центр, я уже записала тебя на курс реабилитации. Там и ни таких на ноги ставили, поэтому не грузись раньше времени, это не навсегда, я уверена.

Я тяжело вздохнул, кивнув. Хотелось верить в это, и я верил, да мне ничего иного и не оставалось.

- Хорошо, только до того, как они "поставят на ноги" меня, мне нужна сиделка.

Свет был выключен, но я почувствовал, как Анна напряглась, а после выдавила:

- А я чем тебя не устраиваю?

Господи, неужели не ясно?! И как мне ей объяснить, что я не могу справлять свои физиологические нужды в ее присутствии? Смущенный, раздраженный, я грубо бросил:

- Ань, не будь дурой, как ты себе это представляешь?

- Если тебе так сложно довериться мне, то конечно...

- Да не в этом дело, Эни, просто... просто мне неловко.-выдавил я из себя. Охереть, как же это все невыносимо.

- Я понимаю. – тихо ответила она, но я знал, что она обиделась и, переборов себя, хотя это было так сложно, попытался объяснить.

- Эни...

Она молчала. Я вновь позвал ее:

- Эни, пойми меня, родная, мне все это очень сложно дается, для меня даже общение с тобой и то, что ты видишь меня таким - это адская мука. Дай мне время, мне просто не легко...

Я думал, она начнет возражать, но нет – привстала, коснулась холодными пальчиками моей щеки и, склонившись, медленно поцеловала, это был эдакий поцелуй-поддержка, без всякого сексуального подтекста, но не долго продолжалось в этом духе. Мы увлеклись, и я не заметил, как уже проникаю в ее рот языком, посасывая ее губы, а когда почувствовал её отвечающий язык, активно исследующий мой рот, поглаживающий, дразнящий, по телу распространилась волна жара. Анна навалилась на меня, зарылась пальцами в мои волосы и глухо постанывала мне в рот, меня захлестнуло, крышу снесло. Возбуждение было таким яростным, что хотелось просто оказаться внутри нее без всяких прелюдий. Я подхватил ее за попку и усадил сверху на живот, но моя малышка, знает, как довести до ручки, оторвалась от меня на мгновение, привстала, стащила одеяло, и с довольным лицом уставилась мою эрекцию, которая пульсировала, как бешенная. Я не выдержал и потянул ее на себя, Анна скинула кофту и платье, а после оседлала меня и начала эротично тереться о мой член своей попкой, имитируя секс с такой яростной потребностью, что меня начало трясти от нетерпения. Грубо схватил ее за волосы и впился в ее горячий рот, прикусывая губу, но тут же получил такой же ответ. Боль и наслаждение разлилось по телу, из горла вырвался низкий рык. Наши языки встретились, и мы, уже не соображая ничего, просто поглощали друг друга, я трахал ее рот своим языком, а она интенсивно ерзала на моем члене, пробирая этими движениями до самых поджилок. Меня трясло, как припадочного, как же я хотел ее всю, немедленно! Моя рука скользнули ей в трусики, и меня накрыло к чертям, Эни была такой горячей, такой влажной, готовой для меня. Сердце ухнуло вниз со свистом и кувырками, потом забилось очень быстро, пока ее пальчики пробежали от низа моего живота вверх, к груди. Я ласкал ее, пальцы скользили, влажные от ее желания, нас разделял только хлопок моих трусов, но мы не спешили. Эни продолжала работать бедрами, постанывая, заводя меня так, что я уже не сдерживаясь, стонал вместе с ней, целуя ее дико и ненасытно, лаская ее грудь, то резко сжимая напряженный сосок, то нежно поглаживая. Эни выгибалась на мне, прижималась плотнее, пытаясь остановить мои пальцы, но я не позволял ей этого, вытащив их, облизал и впился в ее рот.