Полина Раевская - За любовь, которой больше нет (СИ)

Странные мысли меня всегда посещают, когда я рядом с Ди.

Осторожно, стараясь не шуметь, подошел к кроватке. Диана сладко спала, тихонько посапывая в кулачек. На душе было скверно, но как только посмотрел на свою малышку, напряжение стало понемногу отпускать, а нежность теплом разлилась в сердце и захлестнула меня, губы невольно сложились в улыбку. Я протянул руку, но тут же отдернул и приложил к своей щеке, проверяя, не холодная ли. Она оказалась ледяной. Несколько минут сжимал и разжимал пальцы, чтобы ускорить кровообращения, пока они не стали теплыми и только убедившись в этом, прикоснулся к пухленькой щечке. Осторожно погладил, от чего моя крошка засопела громче. Я улыбнулся еще шире, она же сморщила носик, а после вновь безмятежно замерла. Хотелось ее прижать к себе так , чтобы раствориться в этом маленьком чуде, вдыхать чистый сладкий запах, который был прекрасней самого изысканного парфюма, зацеловать каждую клеточку этого пухлого тельца. И хоть я проделывал это каждый день по несколько раз, начиная от гладкого лобика и так до крошечных пяточек, прикусывая маленькие пальчики на ее ножках, отчего дочурка заливалась булькающим смехом, но все равно мне было ее мало. В такие минуты я чувствовал себя безгранично счастливым, глаза щипало от любви к ней, и с каждым днем я все сильнее и сильнее влюблялся в свою большеглазую малышку, хотя казалось, что итак уже по уши увяз. Кто бы мог подумать, что я буду с замиранием сердца следить за каждым вздохом дочери, когда она спит. Да, что там! Если бы она захотела ,чтобы папа прыгнул с крыши небоскреба, я бы не раздумывая, с улыбкой прыгнул . Понимая эту простую истину, я испытывал стыд ,потому что с Мэтти я не то, чтобы этого не чувствовал, у меня просто никогда не хватало времени, чтобы свои чувства осознать. Нет, я не люблю его меньше, но такого трепета и восхищения, как сейчас я не испытывал. Не знаю, может быть дело в том, что я стал старше и отцовство воспринимается несколько иначе, но в любом случае я ощущал вину за то, что сын не получил и половины того, что я дарю его сестре. Со смертью Мэтти, я понял, как много упустил, и может, именно поэтому я отдаю малышке все, на что способно мое сердце, стараясь реализовать в ней все, что не дал Мэтту. Но не смотря на все мои терзания, я готов признать ,что они в моей тяги в дочери не определяющие. Только потеряв, я понял ,что лишился невероятного чуда, я понял, что и раньше лишал себя великого благо в жизни, занимаясь какими то глупыми делами. А ведь так мало в этом мире важного. Честно, не смотря на весь свой цинизм и черствость, я не могу даже представить, как люди бросают своих детей? Хотя люди ли? Это как нужно задурить себе мозги, чтобы вот так по-скотски поступать. Кто-то скажет; « ну, имея деньги, рассуждать легко, а у нас множество причин!» Не надо оправдывать безответственность, дебилизм ума и сердца! Нет таких причин, просто нет, хоть что там говори. Есть только слабая душонка и отсутствие мозга. Я вырос именно в такой семье, где были те самые «множество причин», по которым можно спокойно отправить детей в детский дом, но мать почему-то смогла наплевать на них и воспитала меня и моих сестер. Поэтому приводите их себе, когда решите заниматься незащищенным сексом.

Запищавший телефон заставил меня отвлечься от своих мыслей. Дочь вздрогнула, но не проснулась, а я чертыхнувшись , подлетел к пеленальному столику, на котором лежал телефон Анны. Видимо она забыла его, когда переодевала Диану. На дисплее манящим огоньком горело уведомление о новом сообщении. Я как диабетик смотрел на конфету, понимая, что не смогу справиться с искушением, а потому молился, чтобы у Анны стоял защитный пароль. Знаю, что не должен проверять ее, но больше не мог просто наблюдать за ее чертовыми переписками. Неизвестность сводила с ума, как и адская ревность, и в то же время, я до безумия боялся того, что увижу. Но все же не выдержал-открыл сообщение, сердце замедлило ход, а я невидящим взглядом смотрел на текст: « Интернет глючит. Я позвоню сразу после конференции. Всю неделю буду мечтать о твоей улыбке. До вторника Анют.»

Я сжал чертов телефон с такой силой, что посинели пальцы, мне хотелось разнести его к чертям собачим, как если б это был ублюдок, пишущий моей жене. Я задыхался от какофонии эмоций. Чувствовал себя жалким, отравленным ядом предательства, все нутро сжимало от агонии. Черт, это я уже проходил, но сейчас почему-то было еще больнее.

Трясущимися руками открыл входящие, но сообщений, которые меня интересовали, не было. Либо она их удаляла, либо общалась со своим хахалем по почте. Внутри меня все дрожало, сжималось от боли, желудок скручивало. Ну, что, что я делаю не так? Странно, но в эту минуту не было ярости или гнева, была горечь и боль, накрывающая с головой. Конечно, еще рано делать вывод о чем-то, но уже одно то, что она улыбается рядом с кем-то, тогда как я не могу и лишнего слова из нее выдавить- это убивало меня. Выше моих сил было знать, что кто-то другой в этот сложный период нашей жизни видит ее улыбку. Я усмехнулся, хотелось хохотать от боли, потому что гребанная бумеранга не спит. Вот, как ей было, когда я общался с Ким. Что ж у тебя, Эни, получилось отомстить! Если ты хотела выиграть, то зря старалась, я уже давно проиграл! Аплодирую стоя милая, ты в очередной раз меня уделала.

Сейчас я мечтал, чтобы это была именно месть, иначе я просто вскроюсь. Господи, да было ли у нас что-то, любила ли она меня хоть когда –нибудь? Может, я все выдумал, поверил в то, что хотел видеть? Возможно, права Белла, и нам лучше разбежаться, оставить все, как есть и не пытаться распутать запутанный клубок наших отношений. Пожалуй, мы смогли бы друг без друга, но только я точно знаю, что жизнь на этом закончится для меня. Пусть ненавидит, пусть кричит, что я виноват во всем, пусть врет мне в наглую, пусть слезами уливается, но лучше так, чем я свихнусь без нее. Черт, наверное, я уже свихнулся, раз еще не разнес все к чертям собачим, хотя хочется, очень хочется. « Анюта»! С*ка! Собственнические инстинкты душили. Хотелось вопить от агонии, которая сжирала меня изнутри. Я закусил до крови руку, сдерживая мат, крутящийся на языке и вышел быстрым шагом из комнаты, пытаясь успокоится. Но меня трясло от стойкого ощущения дежавю, я был на грани. Дьявол, хотелось ее на части разорвать. Кричать ей: «Что же ты со мной делаешь чертова с*ка, сколько можно проверять меня на прочность?! Чего добиваешься , мать твою? Ведь знаешь, что я до победного не отпущу. Да ты и сама не уйдет. Ну, давай! Давай, мать твою, добивай меня. Мне ведь все нипочем. Ты же ненавидишь меня за то, что мне недостаточно плохо, по-твоему. Ты рассудила, что мне должно быть еще хуже! Ты видишь только себя. Льешь слезы, рвешь волосы и считаешь, что тебе больно, а мне нет. Да я бы ими упивался, если бы они приносили хоть каплю покоя!»