Пэтти Блаунт - Некоторые парни… (ЛП)

– Хорошо, милая, мне нужно, чтобы ты сделала вдох и задержала его. Один, два, три, затем выдыхай.

Я следую ее инструкциям, удивляясь, что у меня в легких осталась достаточная доза кислорода, чтобы затаить дыхание на три секунды. Следующий вдох дается легче.

– Продолжай. Глубоко вдыхай, задерживай, выдыхай.

Требуется еще несколько раундов, однако в итоге я наконец-то могу дышать без помех.

– О, Боже.

– Лучше?

– Да, уже не болит.

– Хочешь, чтобы я забрала тебя домой?

Ох, дом. Где нет усмехающихся одноклассников, указывающих на меня пальцами, шепчущихся тайком. Где нет бывших друзей, называющих меня сукой или обманщицей. Где я смогу свернуться в комок, укрыться одеялом с головой и притвориться, будто ничего не произошло. Да, забери меня домой. Забери меня сейчас же, как можно быстрее.

Я хочу произнести эти слова. Только, когда бросаю взгляд в зеркало над рядом раковин, что-то заставляет меня сказать:

– Нет. Я должна остаться.

– Грэйс…

– Мам, мне нужно остаться.

Слышится громкий вздох.

– Ох, милая, ты не обязана быть храброй.

Храброй.

Слово повисает в воздухе на мгновение, затем исчезает, как будто само знает – в мой адрес его не применишь. Я не храбрая. Я напугана. Чертовски напугана; не могу поднять глаза, не могу, потому что боюсь смотреть. Я – ходячая катастрофа. Всего лишь пытаюсь удержать крупицы того, что у меня осталось. Только не уверена, чего именно. Получив от меня молчание в ответ, мама смеется чересчур громко.

– Ну, ты надела любимый наряд своего отца, поэтому просто вообрази, будто это супергеройский костюм.

После ее слов я сама смеюсь. Смотрю вниз на свои любимые сапоги – из черной кожи, украшенные металлическими шипами. Мои крутые сапоги. С тех пор, как папа женился на Кристи, мама спускает мне с рук все, что его раздражает, и, ох, как же он ненавидит мой стиль.

– Грэйс, если ты снова почувствуешь давление в груди, сделай глубокий вдох, задержи его и считай. Концентрация на счете помогает твоему разуму не поддаться панике.

– Ага. Ладно. – Но я далеко не убеждена. – Я пропустила большую часть первого урока.

– Не ходи. Не волнуйся, проблем не возникнет. Где ты сейчас?

– В туалете.

– Почему бы тебе не пойти в библиотеку? Ну, знаешь, чтобы расслабиться, собраться с силами?

Собраться с силами . Разумеется. Хорошо.

– Да. Так и сделаю.

– Если захочешь, чтобы я тебя забрала, я приеду. Договорились?

Смотрю в глаза своему отражению, с отвращением замечая накапливающиеся слезы. Боже, а я-то думала, что уже все выплакала.

– Спасибо, мам. – Завершив вызов, сую телефон в карман, после чего иду в библиотеку.

Это мое любимое место в школе. Два этажа книг, ряды компьютеров, мягкие кресла, в которых можно удобно развалиться. Я направляюсь к секции научно-популярной литературы и нахожу раздел 770. Там живут книги по искусству фотографии – мой стеллаж. Провожу пальцем по корешкам, нахожу первую книгу, прочитанную мной по данной теме: "История фотографии".

Достаю ее с полки, усаживаюсь в кресло у окна, открываю задний форзац. Моя подпись проставлена на листке учета столько раз, что мы с этой книгой уже можем считаться старинными друзьями. Я знаю, как она пахнет – аромат чем-то напоминает свежескошенную траву. Какова она на ощупь – страницы плотные, глянцевые. И даже каждый ее шрам – кофейное кольцо на странице 213, загнутый угол на 11 главе. Именно эта книга буквально сказала: "Грэйс, ты – фотограф".

Листаю страницы, перечитываю раздел по технике фотографии в высоком ключе – мне нравится, как это звучит. Высокий ключ. Так профессионально. По сути же идея заключается в использовании обширного белоснежного поля с цветовым акцентом или, порой, лишь тенью. Я сделала сотни фотографий в таком стиле – Миранды, Линдси, себя. Тренировалась настраивать диафрагму, скорость затвора, пробовала передержку заднего фона. Здорово, что даже простейшие объекты при этом получаются безмятежными и яркими. Словно дополнительный источник света заставляет нас увидеть красоту и недостатки, которые мы раньше не замечали.

Я раскрываю свой рюкзак, вытаскиваю оттуда школьную цифровую камеру. Ее поручили мне – официальному фотокорреспонденту ученической газеты. Листаю снимки, сохраненные на флэш-карте: автопортреты за последние несколько недель. Почему никто не видит того, что вижу я? В моих глазах погасла искра. Уголки губ больше не приподнимаются в улыбке. Почему они не видят?

Убираю камеру обратно в сумку. Вздохнув, закрываю книгу. Оттуда выпадает лист бумаги, приземляется на пол. Я поднимаю его. Живот сводит, когда читаю напечатанную там информацию. Вздрагиваю, услышав какой-то шум. Подняв глаза, замечаю Тайлера Эмбери, стоящего возле одного из компьютеров. Это он положил листок в мою любимую книгу? Я уже давно и донельзя очевидно нравлюсь Тайлеру. Оказавшись в радиусе полутора метров от меня, он каждый раз заливается румянцем, у него на лбу выступает пот. Тайлер подрабатывает на добровольных началах в библиотеке в свободное время и всегда дает мне почитать свежий номер журнала "Шаттербург", который специально откладывает, как только тот приходит. Подхватив что-то со стола, он подходит к моему креслу. Я улыбаюсь, благодарная тому, что в мире остался хоть один человек, не считающий Зака МакМэхона второй реинкарнацией Христа. Но Тайлер держит в руках не журнал. Он держит свой телефон.

– Шестьсот восемьдесят три. – Ни румянца, ни потного лба. Только отвращение.

Я вздрагиваю так, будто он меня ударил. Полагаю, в каком-то смысле все-таки ударил. Тайлер отворачивается, идет к журнальной полке и ставит туда номер Шаттербурга за этот месяц, в прозрачном защитном конверте, обложкой наружу – эдакий неуловимый посыл на три буквы, понятный только мне. Кладу лист себе в рюкзак и спешу к выходу как раз в тот момент, когда раздается звонок.

Я держусь до конца дня. После роспуска сразу же мчусь к автобусу, чтобы наверняка найти свободное место. Надеваю наушники, заглушая издевки. " Все не так плохо ", – повторяю про себя, – " а вкус слез в гортани уже стал привычным ". Я себе не верю.

Вернувшись домой в целости и сохранности, позволяю плечам расслабиться, делаю первый за целый день вдох полной грудью. Дом кажется пустым, жутким. Я гадаю, чем занять часы до маминого возвращения. Тридцать два дня назад я бы гуляла с Мирандой и Линдси после уроков, или пошла за покупками в торговый центр, или пыталась бы поймать идеальный снимок в движении на одном из матчей. У себя в комнате смотрю на зеркало туалетного столика, где висят десятки фотографий – я с друзьями, я с папой, я на уроках танцев. В этих местах мне больше не рады, эти люди мне больше не рады. У меня ни черта не осталось, потому что Зак МакМэхон забрал все. Думаю о том, как мама удалила мои аккаунты в различных соцсетях, поменялась со мной телефонами до тех пор, пока шумиха не уляжется. Однако теперь, когда видео со мной и Заком, опубликованное на Фэйсбуке, набрало 683 просмотра, предельно ясно, что ждать затишья тщетно.