Табата Варго - Исцеление

Что-то не так. У нее утомленный взгляд, и она заметно нервничает. Она так крепко сцепила руки перед собой, что побелели пальцы. Протянув руку, я накрыл ладонь Саманты своей, и ее прохладные пальцы исчезли в моих горячих ладонях.

— Что случилось? — сразу же спросил я.

Она развела руками, и мне оставалось только заняться ее сумками.

Покачав головой, она стала отрицать, что ее что-то беспокоит. Но она не была честна со мной. Я знаю ее достаточно хорошо, и по красным полосам на щеках и легкой припухлости вокруг глаз я понял, что недавно она плакала.

— Ничего, — она неискренне мне улыбнулась.

— Ты плакала, — констатировал я.

Протянув руку, я провел большим пальцем под ее глазом, обхватив щеку ладонью. Она улыбнулась и со вздохом прижалась к моей ладони, отчего вниз до самых кончиков пальцев пронеслись искорки.

— Мне просто грустно оставлять Дьюка. Не хочу, чтобы он думал, что я бросила его. Думаешь, он посчитает, что я предала его?

Догадываюсь, что причина ее печали кроется не в этом, но поскольку мне не хочется лезть не в свое дело, пока она сама не решит мне рассказать, я решил оставить все как есть.

— Конечно же, нет, милая. Ведь это всего лишь на несколько дней. Он будет очень рад, когда ты вернешься, и забудет обо всем остальном.

Она согласно кивнула.

— Ты прав. Теперь мне стало легче.

Я улыбнулся и обхватил ее вторую щеку, притягивая Саманту ближе к себе и целуя в лоб. Прижавшись к ее лбу своим, я целую минуту наслаждался ее запахом. Она положила руки мне на талию, ее пальцы согнулись и вжались в мою рубашку, согревая кожу.

Я хочу поцеловать ее сладкие губы, но если потороплюсь, то выходные пролетят слишком быстро. А это последнее, чего мне хочется. Я хочу насладиться временем, которое проведу с Самантой, когда нам никто не будет мешать.

Отстранившись, я приподнял ее лицо, и улыбнулся.

— Готова ехать? — спросил я.

Прищурившись от солнечных лучей, бьющих ей в глаза, она нежно улыбнулась мне.

— Очень даже готова. Будет здорово уехать из Майами на выходные. Прошло уже столько времени с тех пор, как я ездила куда-нибудь с…

Она недоговорила, ее глаза округлились и в них застыло извиняющееся выражение. Мне не хотелось, чтобы со мной она ощущала себя некомфортно из-за чего-либо. Нельзя обвинять ее в том, что ей комфортно открыто разговаривать со мной. Честность — основа любых отношений, будь то дружба или любовь.

— Все в порядке, дорогая.

— Мне следует прекратить это. Я не хочу больше разговаривать о Майкле в эти выходные.

— Думаю, мы с этим справимся, — улыбнулся я и повернулся открыть для нее дверь.

Не упоминать его имя, значит, свести мою вину к минимуму. С глаз долой из сердца вон — мой девиз на эти выходные.

Саманта поблагодарила меня и скользнула на сиденье. Когда она потянулась, чтобы пристегнуть ремень безопасности, вырез ее платья опустился, демонстрируя крошечный кусочек декольте. Я посмотрел на нее и снова мой взгляд замер на ее теле. Я старался не замечать, как ткань ее платья на бедрах съехала набок. Смотреть на это — все равно, что получить пулю в грудь.

Захлопнув дверь, я обошел вокруг машины и сел на водительское сиденье. Повернул ключ в замке зажигания и мотор загудел. Когда я выехал на шоссе и нажал на газ, он заурчал.

— Скажи Майами «до свидания», — предложил я, переключил скорость и накрыл ее руку своей.

Она сделала глубокий вдох и посмотрела в окно. Какое-то непонятное чувство мелькнуло на ее лице, прежде чем она прошептала «прощай».

До международного аэропорта Майами мы ехали в тишине. Я начал беспокоиться из-за того, что позвал ее с собой, и волновался, вдруг она передумала. И еще я уверен, что ее беспокоит что-то помимо Дьюка, и беспокоился, что это может быть связано со мной.

Она смотрела в окно. Песня, льющаяся из включенного радио, разбавляла тишину, но музыка не то, что мне хочется слышать. Я хочу, чтобы она поговорила со мной — доверилась мне и поняла, что всегда может положиться на меня. Мне хочется, чтобы машину заполнил ее голос, успокаивая мои нервы, но она молчит.

— Пенни за твои мысли, милая, — нарушил я непроницаемую тишину.

Саманта повернула голову ко мне и улыбнулась.

— Я размышляла о том, насколько приятна наша поездка. Моей матери бы понравились виды. Она часто говорила, как было бы здорово приехать в Майами и насладиться солнцем, но умерла до того, как ей представился шанс увидеть его.

— От чего она умерла? — задал я вопрос и сразу же возненавидел себя за него. Она расстроена. Последнее, чего мне хочется, это расстроить ее еще больше.

— Рак груди. Она умерла, когда мне было восемь лет, — ее унылый голос полон боли, и эта боль сильно резанула и по мне.

— Вы были близки?

Она кивнула, светлые пряди ее волос колыхнулись над загорелыми плечами.

— Я единственный ребенок, поэтому я гордость и радость своих родителей, их маленькая девочка. Я всегда могла рассчитывать на них обоих.

Я перевел взгляд на дорогу, а затем снова посмотрел на ее профиль.

— Затем у нее обнаружили рак груди четвертой стадии, и моя жизнь словно остановилась. Я сидела и наблюдала, как ее состояние ухудшается, а спустя шесть месяцев она умерла. Время словно застыло, вплоть до ее смерти. Когда мамы не стало, отец заменил мне обоих родителей. Мы и осознать не успели, как мне уже исполнилось девятнадцать, и я переехала к Майклу. Я не виделась с отцом, пока он не позвонил мне и не сказал, что тоже умирает.

Саманта уставилась вперед, словно на толстом стекле показывали фильм из ее воспоминаний. Она беспокойно сжимала руки, лежащие на коленях, в кулаки, и мне ничего не хотелось больше, чем остановить машину, притянуть ее в свои объятия и успокоить.

Вместо этого, я потянулся к ней и взял ее за руку. Несмотря на теплый день, у нее ледяные руки. Она посмотрела вниз на наши руки, затем снова на меня и улыбнулась.

— Спасибо.

— За что? — знаю, что ничего не сделал.

— За то, что ты есть. За то, что помог мне увидеть, что я все еще человек.

— Всегда рад помочь, Саманта, — я крепко сжал ее руку.

Мне хотелось рассказать ей, как она изменила и меня тоже. Я больше не тот мужчина, каким был, когда она впервые переступила порог моего кабинета. Я больше не воспитанный доктор, который пропускает всех вперед. Я мужчина, сгорающий от любви к женщине, которая ему не принадлежит. Также я мужчина, которому уже плевать на ограничения, потому что, когда речь идет о Саманте, я уничтожу их все, лишь бы быть рядом с ней.

Признание в любви вертится на кончике языка, но я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, хотя сердце буквально вопит о моих чувствах. Нужно рассказать о своих чувствах, выбрав правильный момент, или не рассказывать вообще.