Владимир Гурвич - В лабиринте страстей

Он взвыл, но, преодолевая боль, прыгнул на нее. Каким-то чудом ей удалось увернуться в самое последнее мгновение. Но он все же задел ее, и она упала. Он попытался прижать ее к земле, но Анжелика уперлась ногой ему в грудь, оттолкнула его от себя.

– Ну, хорошо, теперь пеняй на себя! – крикнул Черкасов.

С пола он поднял толстый железный прут. Анжелика буквально вся похолодела. Если он ударит им по ее голове, она расколется как орех.

Черкасов с громким воинственным криком бросился на нее. Анжелике ничего не оставалось, как ударится в бега. Она шестым чувством, так как думать ни о чем было некогда, осознала, что впервые ее жизнь повисла на волоске. И надо ее спасать по-настоящему.

Они находились на первом этаже недостроя. Выход на улицу, держа в руках страшный прут, перекрывал Черкасов. Оставалось только бежать по лестнице вверх.

Анжелика бросилась к ней, не будучи уверена, что она не обвалится под тяжестью ее тела. Черкасов устремился за девушкой. Их разделяло всего несколько метров. Он с силой опустил прут, и железяка стукнулась о бетон, выбив из него целый дождем крошек, всего в каких-то тридцати от нее сантиметров.

Анжелика вбежала на второй этаж и с ужасом убедилась, что ведущей на третий этаж лестнице не существует, она обвалилась. Девушка вспомнила, что еще вчера, когда они поднимались по ней, она подозрительно шаталась. И вот результат того восхождения. Но в результате она, Анжелика, оказалась в мышеловке.

Черкасов тоже поднялся на второй этаж. Он посмотрел на обвалившуюся лестницу, и на его губах расплылась довольная улыбка.

– Попалась птичка. Лететь больше некуда. Так ты по-прежнему хочешь меня сдать?

Он стал медленно приближаться к ней, выставив вперед прут.

– Мое начальство знает, где и с кем я нахожусь, – выкрикнула Анжелика.

– Плевать. Пока тебя тут найдут, я буду уже далеко, под другим именем и фамилией. Я не хочу причинить тебе зла, но ты сама во всем виновата, не даешь мне выбора.

Он находился уже совсем близко, еще один шаг – и прут безжалостно вонзится в ее голову. И она ничего не может сделать.

Анжелика ни на мгновение не спускала с него глаз, следя за малейшим его движением. Тот тоже не отрывал от ее взгляда.

– Прости, но так надо, – вдруг сказал он, и что есть силы опустил прут на ее голову.

Анжелика уловила момент удара и отпрыгнула в сторону. Прут опустился рядом с ней.

– Вот как мы еще умеем, – вдруг засмеялся Черкасов. – Ты права, это была только репетиция. У нас есть немного времени, поиграем в кошки мышки.

Он снова двинулся к ней. Анжелика вдруг поняла, что совершила большую, если не роковую ошибку, она укрылась в углу. И теперь он отрезал ей пути бегства. Она даже не сможет увернуться от удара.

– Я прошу тебя, не делай этого. – Эти слова мольбы вылетели из нее помимо ее воли, она не хотела их произносить, но и не произнести их не могла.

– Рад бы, да не могу. Ты из тех, кого нельзя оставлять в живых, ты слишком опасна. Я тебе уже говорил, что ты очень необычная девушка, у тебя совсем другая логика поведения, чем у большинства людей. А твои действия лишили меня доверия к тебе. Как ты говоришь, так и сделаешь. А потому ты сама не оставила у меня выбора.

Их разделял всего один шаг, после которого промахнуться было уже невозможно. Она видела его глаза, удивительно, но они были точно такие же, как и в ту ночь, когда они занимались любовью. Ей тогда казалось, что они наполнены нежностью, теперь же она понимает, что на самом деле, кроме пустоты, в них ничего нет.

– Руки вверх! – раздался вдруг чей-то голос.

Они оба посмотрели в эту сторону. Сразу несколько милиционеров бросились к Черкасову. Тот было дернулся, но затем замер на месте: теперь в мышеловке оказался он.

Анжелика же почувствовала, как у нее дрожат колени, причем, так сильно, что она еле стоит на ногах. Она было хотела прислониться к стене, но вместо этого последним усилием воли внезапно выпрямилась; она увидела, как направляется к ней Волин.

Но последнее движение отняло у Анжелики остаток сил, внезапно все поплыло у нее перед глазами. Она наклонилась вперед и упала бы, если бы в этот момент ее не перехватил Волин. Она повисла на его руках без сознания.

Анжелика очнулась в машине. Она сидела, вернее лежала на заднем сиденье. Несколько секунд ей понадобилось для того, чтобы понять, что происходит. Затем она приподнялась и увидела сидевшего за рулем Волина. Их взгляды встретились в зеркале заднего вида.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Еще точно не знаю. Сейчас попробую определить. Кажется, ничего, – сказала она через несколько секунд. – А что со мной было?

– Ничего особенного, если не считать, что вы потеряли сознание.

– А куда мы едем? – поинтересовалась Анжелика.

– Если вы не возражаете, то ко мне домой.

– Зачем?

– Чтобы вы окончательно пришли бы в себя. Не везти же вас в таком виде в банк.

– А у меня плохой вид?

Вольпин вдруг расхохотался.

– Для человека, который почти полчаса находился без сознания, следует признать, что вы выглядите просто замечательно. И все же давайте не будем рисковать и поедем ко мне.

Анжелика сочла за благо больше не возражать. И оставшийся путь они проехали в молчании.

Вольпин остановил машину возле своего дома, помог Анжелике выбраться из нее. Вступив на твердую почву, она с радостью почувствовала, что вполне уверенно стоит на ногах. Но от предложенной им руки не отказалась.

– Может быть, вы хотите прилечь? – спросил Волин, когда они оказались в его квартире.

– Нет. Вполне будет достаточным, если я сяду.

Анжелика опустилась в мягкое и удобное кресло.

– Отдыхайте, – сказал Волин, – а я сейчас вернусь.

Отсутствовал он минут десять. Все это время Анжелика почти неподвижно сидела в кресле, наслаждаясь уютом и комфортом. О том же, что произошло менее часа назад, думать совершенно не хотелось. Потом она непременно тщательно проанализирует эти события, но сейчас ни сил, ни желания делать это у нее не было никакого.

Вольпин вкатил тележку, на которой стояла пузатая бутылка и закуски. Он разлил коньяк по бокалам и протянул один Анжелике.

– Глотните, на мой взгляд, это лучшее средство от стресса.

Анжелика покорно выпила коньяк. Затем посмотрела на Волина. Все то время, что она находилось у него, ее мучил один и тот же вопрос.

– Вы теперь меня уволите? – спросил она.

Вольпин взглянул на девушку и сел с бокалом в руке напротив.

– А как вы считаете, я должен поступить?

– Уволить, – твердо, как приговор, произнесла она.

– Почему?

– Я нарушила деловую этику. Я вступила в личные отношения с клиентом и тем самым едва не нанесла банку большой ущерб. И вообще, я, как выяснилось, большая дура. Меня провели, словно маленького ребенка.