Дженнифер Линн Барнс - Естественные (ЛП)

Её историю проверили. Она и моя мама родились и выросли за пределами Батон Руж, но переехав, лишились акцента. Их отец, Клэйтон Хоббс, был дважды осужден за нападение и один раз за избиение жены, которая сбежала, когда моей маме было девять лет, а Лэйси три. Девочки ходили в школу до десяти и шестнадцати лет, но дальше система упустила их из виду.

Они росли в аду. Моя мама выбралась. Лэйси нет.

Бюро сравнило убийства Лэйси с делами, над которыми работал Бриггс и его команда, и обнаружили, что, по крайней мере, пять из них подходят по шаблону. Агенты выезжали на дело, Лэйси ускользала и на расстоянии сорока или пятидесяти миль кто-то пропадал. Они умирали. А если полицейские и отправляли отчеты, то ФБР никогда не обращали на них внимания, потому что преступления не были похожи на серийные убийства.

Женщина, которая называла себя Лэйси Локк, обращала внимание на границы штатов. Она никогда не убивала дважды в одном штате — пока я не присоединилась к программе Естественных. Она разошлась и совершила несколько убийств в Вашингтоне, пока все больше зацикливалась на мне.

Умерло, как минимум четырнадцать женщин и дочь сенатора была похищена и тяжело ранена. Дело было ночным кошмаром для бюро и для нас. Запрет на участие Естественных в открытых делах вернулся и был сильнее, чем прежде. Мистеру Стерлингу удалось скрыть наши имена от прессы, на этот раз. Все, что его волновало, это то, чтобы все узнали, что убийца мертв.

Моя тетя была мертва.

Также как и моя мама.

Через две недели после того, как Майкл нажал на курок, я все еще вспоминала те моменты, снова и снова. Я сидела у края бассейна, опустив ноги в воду и гадая, что же будет дальше.

Куда я двинусь дальше?

— Если ты собираешься выйти из программы, то, пожалуйста. Но ради Бога, если хочешь остаться, то перестань хандрить, а то, как будто у тебя котенок заболел раком, а ты не знаешь что поделать с этим.

Я обернулась и увидела Лию. Она была единственной, кто не изменился после всего этого. В некотором роде было приятно думать, что можно рассчитывать на то, что она останется прежней.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила я. Я вытащила ноги из бассейна и встала перед Лией, чтобы смотреть ей в глаза.

— Ты можешь начать с того, что избавишься от помады Красная Роза, которую я дала тебе, — сказала Лиа. Я позволила ей узнать, что все время ношу с собой помаду, которую она дала мне, с тех пор, как увидела тюбик такого же цвета в руках моей тети, в ночь, когда она умерла. Судя по всему, это был любимый цвет моей мамы с подросткового возраста. Лэйси хранила ее годами.

Это было то, что она достала из кармана.

Это то, что она держала в кулаке, пока я лгала об убийстве мамы.

ФБР нашли дюжину других помад в шкафу в ее доме. Сувениры на память, которые она брала у каждой жертвы. Младшая сестра, подражающая старшей, ворующая ее помаду до конца.

Она была той, кто подбросил косметичку Лие. Она купила новый тюбик Красной Розы для меня, и Лиа сыграла ей на руку. Теперь все закончилось, я должна выкинуть помаду, но не могу заставить себя сделать это. Это было напоминанием: о вещах, которые сделала моя тетя, о том, что я выжила, о моей маме и факте, что Лэйси и я присоединились к программе в надежде поймать убийцу.

Убийцу, которые все еще был на свободе. Убийца, которого даже сумасшедший, одержимый агент ФБР не смог поймать. С момента вступления в программу я обрела и потеряла наставника, и единственный живой родственник моей мамы был застрелен. Я помогла поймать убийцу, который воссоздавал сцену убийства моей мамы годами, но я ни на шаг не приблизилась к поимке монстра, который на самом деле убил ее. Я могла никогда не получить ответы на вопросы.

Они могли никогда не найти ее тело.

— Ну? — Лиа состроила гримасу спокойного человека, но очевидно, ее способность ждать моего ответа уже была на исходе. — Ты остаешься или уходишь?

— Я никуда не собираюсь, — сказала я. — Я останусь здесь, но оставлю помаду.

— Арррр, — Лиа изобразила кошку, царапнув пальцами воздух. — У кого-то наконец выросли коготки.

— Ага, — сказала я сухо. — Я тоже тебя люблю.

Я развернулась, чтобы пойти в дом, но голос Лии остановил меня на полпути.

— Я не сказала, что ты нравишься мне. Я не сказала, что перестану есть твоё мороженное или воровать твою одежду, и я точно не говорила, что не превращу твою жизнь в кошмар наяву, если ты кинешь Дина, но я не хочу чтобы ты уезжала, — Лиа прошла мимо меня, потом обернулась и сверкнула улыбкой. — Ты делаешь вещи интересными. Кроме того, боевые раны Майкла и проведенное время с ним, будут приятней, если я буду знать, что ты прямо напротив по коридору.

Лиа плавно пошла дальше. Я подумала о шрамах, которые останутся у Майкла, о его поцелуях, и о том факте, что он почти умер за меня, а затем подумала о Дине.

Дине, который не простил себя за то, что не смог нажать на курок.

Дине, отец которого был таким же монстром, как и моя тетя.

Несколько недель назад, Лиа сказала мне, что каждый человек в этом доме специально залез в самые темные уголки своей души. У нас всех есть кресты, которые мы несем. Мы видели то, чего другие люди нет — вещи, которые наши сверстники никогда не должны увидеть.

Дин никогда не был просто мальчиком. Он всегда был сыном серийного убийцы. Майкл всегда будет тем, кто выпустил обойму в мою тетю. И часть меня, никогда не покинет заляпанную кровью гардеробную моей мамы, также как и другая часть всегда будет в укрытии, с Лэйси и ее ножом.

Мы никогда не будем как другие.

— Я не знаю, что тебе сделала задняя дверь, но я уверен, что ей правда искренне жаль.

Майкл должен был быть в инвалидном крессе, но он уже пытался маневрировать на костылях — невероятный подвиг, учитывая то, что его также ранили в плечо.

— Я не смотрела на заднюю дверь, — сказала я.

Майкл приподнял одну бровь, выше и выше, пока я не сдалась.

— Ладно, — сказала я. — Может я и смотрела на заднюю дверь. Я не хочу говорить об этом.

— Как ты не хотела говорить о том поцелуе? — голос Майкла был беззаботным, но это был первый раз, когда один из нас заговорил о том моменте в моей спальне. О том, что я сказала ему после. Причина, по которой я сказала ему это.

— Майкл…

— Не надо, — остановил он меня. — Если бы я так не ревновал к Дину, я бы не купился на твою историю ни на секунду. А даже если бы и купился, то ненадолго.

— Ты последовал за мной, — сказала я.

— Я всегда последую за тобой, — сказал он, шевеля бровями, заставляя слова звучать как шутку, а не обещание.

Что-то подсказало мне, что он имел в виду оба значения.

— Но между тобой и Рэддингом что-то есть. Я не знаю что это. И я не виню тебя в этом, — на костылях он не мог встать поближе ко мне. Он не мог протянуть руку и убрать волосы с моего лица. Но его кривая улыбка была более интимной, чем любое прикосновение. — Многое случилось. Ты о многом узнала. Я могу быть терпеливым, Колорадо. Убийственно красивым, украшенным шрамами, душераздирающе мужественным и терпеливым.