Кэти Регнери - Красавица и ветеран

Однажды солнечным майским днем я подошла к дому Ашера Ли. На мне был одолженный у сестры сарафан, а в руках я, как принято у нас на Юге, держала тарелку с угощением – свежеиспеченными брауни. Если честно, я понятия не имела, что ждет меня впереди.

Вот, что я знала об Ашере Ли. Он был родом из Дэнверса, Виргиния. Служил в армии. Получил в Афганистане увечья, после чего вернулся в наш городок, и с тех пор его никто больше не видел .

Я еще не знала, что в тот день начнется главное путешествие моей жизни. Что я в буквальном смысле встречу мужчину своей мечты. Что влюблюсь так безотчетно и безоговорочно, что, потеряв его, во многом потеряю себя. Я не знала, что моя самая большая в жизни любовь обернется самым большим моим сожалением, и я окажусь в ловушке бессмысленного существования, тоскуя о человеке, который больше не может на меня даже смотреть. И тем не менее, знай я обо всем этом заранее, я бы все равно одолжила у сестры тот сарафан и испекла те брауни, потому что любовь к Ашеру Ли стала величайшим подарком, который я когда-либо получала, а то, что он подарил мне за то короткое время, пока мы были вместе, научило меня всему, что я хотела знать о настоящей любви. И пусть даже ничего подобного у меня никогда больше не будет, теперь я знаю, каково это было – быть для другого человека всем… однажды .

– О боже, – проговорил Ашер, пока строчки расплывались у него перед глазами. – Саванна…

Он откинулся на спинку кресла и на протяжении трех с половиной часов читал, двигаясь только затем, чтобы перевернуть страницу. Он смеялся и плакал. Закрывал, страдая, глаза. Останавливался на некоторых моментах, когда эмоции переполняли его настолько, что продолжать было невозможно.

Это была самая красивая история любви из всех им прочитанных. Самая. За всю его жизнь. С нею не могла сравниться ни одна история из его библиотеки. И, читая ее, он вспоминал заново каждое слово, каждый взгляд и каждое прикосновение. Запах ее лимонного шампуня и вкус запеканки с гренками. Гладкий жар ее живота под кончиками его пальцев и то, как она выдыхала в его рот, когда они занимались любовью.

Его сердце разбилось на осколки, а потом срослось вновь. Только сейчас он понял, как тяжело ей далось решение написать эту статью, как она боялась его реакции, но надеялась, что он сможет понять. Как после мучительных сожалений о том, что другого выхода нет, она доверилась своему редактору, а тот ее предал. Ашер не ставил под сомнение ее искренность; он ее чувствовал. И еще он наконец-то понял, как все произошло, как она влюбилась в него, как верила, что их любовь сможет пережить одну маленькую статью в одной маленькой газете за много штатов от Дэнверса. Она не предполагала, что статью вывернут наизнанку. Не ожидала, что их история станет вирусной и разнесется по всем новостям.

Она отвергла все до единого предложения о работе – не только в «Финикс Таймс» и прочих газетах, но и в «Нью-Йорк Сэнтинел», которые предложили ей вести рубрику «Жизнь». Как, наверное, больно – или здорово? – было послать их к черту. Он почти усмехнулся.

Единственное, чего он не понимал, так это ее решения заработать на их истории. Да, книга была написана замечательным языком, а их образы получились очень точными, хоть и немного романтизированными. Такой новеллой можно было гордиться, но превращать свое фиаско в «Финикс Таймс» в деньги… Этот момент вызывал у Ашера неприязнь. Казался неправильным.

Наконец он добрался до эпилога.

Я думала, что самое главное для меня – вернуть карьеру, но я ошибалась. Самым главным был Ашер, а потерять его стало самым тяжелым испытанием за всю мою жизнь .

Но я заставила себя жить. И обнаружила, что когда после трагедии ты решаешь жить дальше, то худшее ждет тебя впереди. С этим столкнулся Ашер, когда вернулся из Афганистана в пустой дом, в город, который его не принял. Раньше я верила, что он остался в живых ради меня. Теперь я не знаю, правда ли это, ведь я причинила ему чудовищную боль .

Как я уже говорила, я ошибалась, поставив превыше всего свою карьеру. Теперь я знаю, чего лишилась, и мне остается одно: бесконечно раскаиваться, стараясь когда-нибудь стать тем человеком, которого однажды он так сильно любил. А я… я буду любить Ашера Ли вечно .

Конец

Ашер сделал глубокий, дрожащий вдох. По его лицу текли слезы. Срываясь с подбородка, они тихо капали на страницу, и когда бумага намокла, он понял, что на следующей странице тоже есть текст.

Когда он увидел, что там, то его самообладание, уже пошатнувшееся под впечатлением от прочитанного, окончательно превратилось в руины.

100% средств, вырученных за книгу «Однажды», будут переданы в некоммерческую организацию «Операция „Восстановление”», предоставляющую необходимую медицинскую помощь получившим увечья ветеранам войны .

Зажмурившись, Ашер крепко прижал рукопись к груди. Очень долго он сидел неподвижно, впитывая прочитанное, примиряясь с тем, что Саванна говорила правду. Страстно желая увидеть ее, обнять, поговорить с нею и сказать, что еще не поздно, что поздно не будет ни сейчас, ни потом, потому что он никогда и никого не полюбит так сильно, как любит ее.

Когда он больше не мог этого выносить, то вернулся к первой странице и начал читать заново. Он читал долго, всю ночь, пока не заболели глаза, и не пришла пора уходить в клинику на новую операцию.

Когда ты впервые понимаешь, что он любит тебя так же сильно, как ты любишь его

– Саванна Калхун Кармайкл, ты меня вообще слушаешь?

Держа своими изящными, наманикюренными пальчиками толстый журнал для молодых родителей, Скарлет наградила Саванну привычным укоризненным взглядом, и та, поерзав на перилах крыльца, повернулась к младшей сестре лицом. Не далее, как сегодня утром, Скарлет поняла, что беременна.

– Слушаю. Двенадцать рекомендаций о том, как выбрать для своего ребенка лучший детский сад. – Саванна вздохнула. – Не рановато об этом думать?

– В самый раз, – отрезала Скарлет, захлопнула журнал и положила его на колени. – Майский малыш. Разве не чудесно? Рада, что скоро станешь тетушкой?

– Чудесно. И я рада, что у моего племянника или племянницы будет лучшая мама во всем городе.

Скарлет улыбнулась и перевела взгляд за перила, где медленно кружил над газоном разбрызгиватель.

– Даже не верится, что лето подходит к концу. До Дня труда осталось всего две недели.

Думая об Ашере, Саванна кивнула.

На прошлой неделе мисс Поттс передала ей записку: «Ашер сказал, можно публиковать. Мисс Поттс». Сначала Саванна было воспряла духом, поскольку это значило, что Ашер все-таки прочел ее книгу – ее любовное письмо, на каждой странице которого она обнажала перед ним свое сердце в надежде, что, прочитав их истинную историю, он сможет понять, что ею двигало. Но проходили дни, а он все молчал, и мало-помалу ее радость померкла. По мере того, как вечера становились все прохладнее, она все чаще задумывалась о Рождестве, гадая, смогут ли они с Ашером начать все с начала, когда он вернется домой. Только этой мечтой она и жила.