Мейв Бинчи - Сердце и душа

Бывают проекты, заведомо обреченные на неудачу.

Именно таким проектом оказались заброшенные склады госпиталя Святой Бригид — отталкивающего вида нагромождение хозяйственных построек, окружающих двор больницы. Когда-то в них хранились припасы, но расположение складов было ужасно неудачным. По новым правилам дорожного движения надо было долго и муторно пробираться по узким и пыльным дублинским улицам, чтобы попасть от складов в сам госпиталь.

В этой части города сохранились старые коттеджи, в которых раньше жили рабочие, и фабричные здания, переделанные в многоквартирные дома. Район, как утверждали агенты по недвижимости, считался перспективным. В один прекрасный день принадлежащие госпиталю склады привлекли внимание перекупщиков, и они сделали руководству предложение, от которого, казалось бы, невозможно отказаться.

Фрэнк Эннис ликовал. Он считал себя кем-то вроде финансового управляющего госпиталя Святой Бри-гид и был уверен, что это предложение как раз то что нужно. Единовременное получение столь крупной суммы обещало большие возможности!

Фрэнк так и видел, как он теперь сможет развернуться.

Каждый раз, когда члены правления собирались на ежегодное собрание, возникали различные проблемы — то одно, то другое. Все это мешало Фрэнку вплотную заняться делом и сбагрить кому-нибудь этого бесполезного “белого слона”, чтобы вложить деньги в развитие госпиталя. В один год приняли решение устроить там отделение ревматологии, хотели даже на его базе оборудовать клинику. В другой отдали помещение пульмонологам и собирались открыть центр помощи легочным больным. При этом горластые кардиологи все настойчивее требовали, чтобы те пациенты, за которыми есть кому ухаживать, лечились амбулаторно, и убедительно доказывали, что это позволит освободить больше койко-мест. Кардиологи напоминали собаку, вцепившуюся в кость: попробуй отними — загрызут.

Когда они вошли в тесный и душный зал заседаний, Фрэнк тихонько вздохнул. За круглым столом сидели члены правления. Созерцание их физиономий не доставляло Фрэнку никакого удовольствия. Обычное сборище, какое можно увидеть на любом больничном собрании. Была здесь и дама, которую он про себя окрестил “монахиней в штатском”. Когда-то управление госпиталем Святой Бригид находилось в руках монахинь, но сейчас здесь осталось лишь четыре сестры. Новых не брали. Были и чиновники от здравоохранения, известные уважаемые бизнесмены, зарекомендовавшие себя разносторонней деятельностью, и невозмутимый филантроп-американец Честер Ковач, открывший частный оздоровительный центр за много миль отсюда в какой-то глуши.

Монахиня, как обычно, открыла окно, бумаги мгновенно взмыли в воздух и начали кружить вокруг стола, и кто-то встал, чтобы окно закрыть. Фрэнк неоднократно бывал свидетелем подобных сцен. Но сегодня его не оставляло предчувствие удачи. У него было письмо от застройщика с предложением внушительной суммы за безотлагательную передачу в собственность пресловутого участка земли со складами, до сих пор бессмысленно пустующего. Стоит ему только озвучить эту сумму, и почтенное собрание мигом обратится в слух.

Конечно, возникнет вопрос, как распорядиться деньгами. Может быть, купить новые ультрасовременные томографы? Или сделать капитальный ремонт фасада больницы? Как и у многих построек начала двадцатого века, к приемному покою госпиталя вели крайне неудобные каменные ступени. А для больных более уместен и практичен был бы пологий пандус.

В женской хирургии не хватает не только отдельных палат, но даже коек. Врачи из отделения интенсивной терапии настойчиво требуют закупки нового оборудования, на которое опять-таки нужны деньги.

Что ж, по крайней мере, хорошо бы уже сегодня дать положительный ответ застройщику и прекратить впустую тратить время на эти бесконечные междоусобные разборки, кому полагается кусок побольше.

Кофе с печеньем принесли, повестку дня определили, совещание началось. И вдруг Фрэнк почувствовал, что дело принимает не тот оборот, на который он рассчитывал.

Члены правления очень некстати начитались какой-то свежей статистики, доказывающей, что ирландцы сами виноваты в своих сердечных недугах. Мол, неправильный образ жизни, питание, употребление алкоголя и курение не проходят бесследно. Все принялись обсуждать, как поддержать сердечных больных. Хорошо бы оказаться в авангарде борьбы против сердечных недугов. Кардиологический центр очень помог бы пациентам ускорить выздоровление. Фрэнк мысленно послал тысячу проклятий тем, кто опубликовал эти цифры прямо перед совещанием. Более того, ему казалось, что все это вполне могло быть сделано нарочно — слишком уж нахальны здешние кардиологи. Мнят себя чуть ли не богами.

В надежде на поддержку он обернулся к Честеру Ковачу, который в сложных ситуациях обычно проявлял завидное здравомыслие. Но нет. Честер очень вдохновился и заявил, что был бы счастлив, если бы госпиталь встал в авангарде такого прекрасного начинания. В конце концов, деньги — это всего лишь деньги.

Фрэнк задохнулся от возмущения. Легко Честеру говорить, что это “всего лишь деньги”; у него их куры не клюют. Да, его нельзя упрекнуть в скупости, но что он понимает, этот польско-американский внук ирландца, готовый верить каждому встречному.

Фрэнк был вне себя от злости.

— Это не “всего лишь деньги”, Честер, это огромные деньги, на которые можно привести клинику в нормальное состояние.

— Но в прошлом году ты сам хотел продать землю под автостоянку, — напомнил Ковач.

— Сегодня нам предлагают куда более выгодный вариант. — У Фрэнка на лице выступили красные пятна.

— И где б мы сейчас были, если бы тогда пошли у тебя на поводу? Вон как все обернулось, — мягко, но непреклонно возразил Честер.

— Я столько времени потратил, чтобы добиться этого предложения…

— Но мы же решили, что нам не нужна автостоянка.

— Сейчас речь не о стоянке, а о грандиозном строительстве! По последнему слову техники!

— Госпиталю это не нужно, — уперся Ковач.

— Вообще-то, раз уж у нас есть этот клочок земли, надо, чтобы он приносил какую-то пользу, — подал голос влиятельный бизнесмен.

— Он и будет приносить, мы сделаем на нем деньги и вложим их в развитие госпиталя. — У Фрэнка было ощущение, что он находится в классе для умственно-отсталых.

Монахиня поджала губы.

— Нам бы не хотелось нарушать заведенный в госпитале порядок.