Екатерина Вильмонт - Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия

– Татка, ну зачем ты так? Ну мы же еще нестарые, можем начать новую жизнь, и потом, мы давно уже не любим друг друга. Так чего ради нам мучиться? Иришка уже большая, все понимает… Может, ты еще поблагодаришь меня когда-нибудь, что я разрубил этот гордиев узел…

Она застыла на месте. Давно уже не любим друг друга? Но я-то люблю его! А он, значит, давно… Только не смей говорить, что ты его любишь, не смей! – приказала она себе. Ты потом пожалеешь…

– Да, наверное, ты прав, – медленно произнесла она. – Я давно уже тебя не люблю. Просто, знаешь ли, неприятно, когда тебя так бросают. Я хотела ради Иришки… Терпела ради нее…

Он изменился в лице. Слышать, что его давно не любят было все-таки неприятно.

– Ну вот видишь… Стоило посмотреть правде в глаза – и все сразу прояснилось. Предлагаю остаться друзьями. Так будет лучше для всех.

– Хорошо.

– Я знал, что ты умница. И очень рад, что мы объяснились начистоту. Скажи, у тебя кто-то есть, правда?

– А тебя это совершенно не касается! И давай-ка поскорее оформим развод, я не хочу с этим тянуть.

– Таточка, золото мое! Он поцеловал ей руку.

– Ну все, у меня много работы. До свидания! И она бегом кинулась вверх по лестнице.

Илья Андреевич облегченно вздохнул и пошел вниз.

Интересно, если у нее кто-то есть… Давно ли? Или она соврала? Да нет, вряд ли. Видно, сначала взыграло уязвленное самолюбие, а потом сообразила, что ей тоже нужна свобода… Вон я даже еще не заикался о разводе, а она уже потребовала… Любопытно!

Во время «высокого сезона» Софье Давыдовне Штальман после работы хотелось обычно только добраться до дома и уставиться в телевизор. Но сейчас, в феврале, клиентов почти не было, поэтому она вполне могла позволить себе уйти с работы пораньше и прошвырнуться, например, по магазинам. Надо бы заранее купить подарок маме к Восьмому марта. Сама Соня, как и ее подруги, не считала этот день достойным внимания, но мама всегда ждала подарков и поздравлений. И очень обижалась на тех; кто позволял себе забыть о том, что она женщина. И гостей мама всегда собирала, Что бы такое ей купить? У нее вообще-то все есть… Куплю-ка я ей новые духи. Она их обожает.

Магазин парфюмерии располагался неподалеку. Небольшой, но шикарный. На улице было темно и промозгло, а в магазине светло, красиво и очень хорошо пахло. Из покупателей была только молоденькая девушка, которая с растерянным видом нюхала пробные флаконы. Немолодая, но элегантная продавщица обратилась к Софье Давыдовне:

– Добрый день. Что бы вы хотели?

– «Пятая авеню» есть?

– Да, конечно. Вот, туалетная вода…

Соня поднесла пузырек к носу. Не мой запах, как я и думала.

– Не нравится? – спросила продавщица.

– Не нравится, – ответила Соня. – Но я возьму.

– Знаете, я, конечно, понимаю, это модные духи, но если запах неприятен…

– Да нет, я не себе. Я маме. У нас очень разные вкусы, если этот аромат не по мне, значит, на нее обязательно произведет впечатление.

– А, ясно, – улыбнулась продавщица. – Берете?

– Беру, беру.

– Вот в подарок от фирмы вам еще косметичка.

– Спасибо, очень кстати…

В этот момент в магазин вошла пара, мужчина и женщина. Соня обомлела. Илья! Спутница его была совсем молоденькая, лет двадцати трех. Хорошенькая, но ничем не примечательная. Соня не хотела, чтобы Илья ее заметил, и, схватив покупку, шмыгнула к двери. А что это я удираю, как нашкодившая кошка? Нашкодил-то он… Ишь пришел духи покупать своей профурсетке. Соня взглянула на часы. Скоро шесть. Татка, скорее всего, уже ушла с работы. Надо к ней поехать, поддержать подругу. А про Илью я ей ничего говорить не стану. Да и что говорить? Что он к почти девчонке ушел? Нет. Промолчу.

Дверь Соне открыла Иришка.

– Давыдовна! Как здорово! – взвизгнула она, заключая ее в объятия. – А мамы еще нет. Вы договорились?

– Нет, я просто была неподалеку и решила заскочить.

– Чудненько, дивненько! Раздевайся!

– Дай тапки, Ирина… Ну как жизнь?

– Нормально, – пожала плечами девочка. – Ты ведь уже все знаешь.

– Знаю, – вздохнула Соня.

– Только давай не будем об этом говорить, ладно?

– Ладно.

– Ты мне лучше расскажи про твое агентство. Как дела идут?

– Мертвый сезон. Можно считать, никак не идут.

– И ничего такого интересненького?

– Какого интересненького? – улыбнулась Соня.

– Ну раньше у тебя вечно что-то интересненькое случалось. То бандиты наедут, то партнеры кинут…

– Действительно, очень интересненько! – засмеялась Соня. – Хотя вот недавно одна кретинка подала на нас в суд.

– За что? – округлила глаза Ириша.

– Она собиралась в Испанию с сыном. Так ей визу дали, а ему нет. Она таки поехала, а когда вернулась, подала на нас в суд.

– Но вы же не виноваты, это посольство…

– Вот даже ты, ребенок, можно сказать, понимаешь, а она нет.

– И что будет?

– Да ничего. Объяснят ей в суде, что это решение посольства. Вот с ним пусть и судится.

– Не понимаю.

– Чего ты не понимаешь?

– Как можно быть такой дурой…

– Ты это обо мне?

– Да ты что, Давыдовна! Это я о той тетке. А ты у нас умная! Хотя не очень. У тебя в договоре написано, что за действия посольства ты ответственности не несешь?

Софья Давыдовна озадаченно уставилась на девочку:

– Не написано! Вот теперь и расхлебывай! Хотя, конечно, тебе ничего не будет, но впредь все-таки вставь в договор этот пункт – и тогда с тебя взятки гладки.

– Ну, Ирина, ты даешь! Вот что значит дочь юриста! – сказала Соня и тут же осеклась: – Ой, прости…

– Да ладно! Не волнуйся. Рыдать не буду. Между прочим, я знаю, к кому он слинял. К молоденькой. Только маме не говори, хорошо?

– Ирина, а ты откуда знаешь?

– Выследила. Мы с Машкой выследили. И узнали, кто она.

– И кто?

– Тоже юристка. Только в этом году юрфак окончила. Двадцать три года. Зовут Олеся. Олеся Луговая.

– Луговая? Похоже на псевдоним.

– Ну зачем ей псевдоним? Это фамилия такая.

– Как ты все это разузнала? – поразилась Софья Давыдовна.

– Секрет фирмы! – хихикнула Ириша. – Только, чур, маме ни слова.

– Но ведь рано или поздно она все равно узнает.

– Лучше поздно, чем рано. Пусть пока привыкает, что его нет… Знаешь, как мне ее жалко! Она такая несчастная ходит. На ней просто написано: меня муж бросил. Хорошо хоть, Алиса заставила ее подстричься, но все равно… А я, Давыдовна, решила: ни за что замуж не выйду! Ни за что!

– Ну это мы еще поглядим.

– Нет, я серьезно. Зависеть от какого-нибудь козла? Чтобы он потом меня на Луговую сменял?.. Ну ничего, он эту Олесю тоже бросит, он такой… Еще потом приползет к маме, когда никому уже не нужен будет. А она, наверное, примет его, – вздохнула Ириша. – Она же у нас бесхребетная.

– Неправда! – вступилась за подругу Софья Давыдовна. – Она вовсе не бесхребетная, а добрая. И очень принципиальная.