Светлана Дениженко - Мой граф де Бюсси

Я не переставала восторгаться шутом. Казалось, он состоит только из достоинств, если не считать того, что Жан-Антуан громко храпит во сне. Правда, я очень не завидовала той женщине, что станет его женой еще по одной причине. Этот господин – слишком, на мой взгляд, самоуверен и упрям. Жизнь с таким точно – не сахар.

Но для любящего сердца нет преград, есть только возможности. Об этом тоже знала не понаслышке. Мои родители являлись самым большим примером в том, как надо любить и заботиться друг о друге. При этом они были слишком разными людьми и отличались во всем, вплоть до того, как взбивали подушку перед сном и как надрезали арбуз. Папа всегда резал вдоль полосок, мама поперек. Но это не мешало им стоять горой друг за друга и быть опорой в жизни. На многие семейные мелочи они закрывали глаза, принимая «свою половинку» такой, как есть: со всеми достоинствами и недостатками, коих, думается, было не мало. Как же я по ним скучала! Не было и дня, чтобы не вспомнила о родителях.

Но путь домой по-прежнему оставался закрыт.

Мне в образе юноши с одной стороны жилось гораздо спокойнее, чем раньше. Больше не велось намеков о замужестве, и я могла не беспокоиться о том, на что теперь жить. С другой же стороны, имелись некоторые неудобства, но на них старалась не обращать внимание. Человек привыкает если не ко всему, то очень ко многому. И моя кочевая жизнь со временем устоялась. Мне даже начали нравиться путешествия. Ведь я могла рассмотреть мир 16 века во всей красе! Бывала там, где раньше и не могла подумать, что когда-либо окажусь.

Ла-Рошель, Бордо, Лион, Марсель… – далеко не полный перечень тех мест, где довелось побывать за три месяца службы у господина Шико. Надеюсь, что моя работа хоть как-то облегчила его труд на благо отечества, его любимой Франции.

На этот раз я везла депешу для Бюсси. И кто бы мог подумать, что благодаря Шико снова смогу увидеться с тем, кому более чем не хотелось попадаться на глаза.

Закралась крамольная мысль: «Что я стану делать, если Луи де Клермон меня узнает?»

Но не гадать же на ромашке? Поэтому я постаралась взять себя в руки и, превозмогая страх, с замиранием сердца, спросила у первого встречного, где можно найти графа.

Мне повезло, поскольку юноша оказался не кем иным, как пажом Его Сиятельства, он любезно согласился проводить меня к своему господину.

Прежде, чем впустить к сеньору д'Амбуазу, паж первым прошмыгнул в дверь, чтобы предупредить графа о нежелательном визитере в моем лице.

Еще на въезде в крепость я встретилась с хмурым стражем, который окинул таким взглядом, что лучше не вспоминать. Да, Его Величество тут явно не жаловали.

– Входите, – позвал паж, показывая жестом, что меня уже ждут.

Вошла, и от порога низко склонила голову, передала послание тому, на кого боялась поднять глаза.

Взглянув на конверт, Бюсси усмехнулся:

– Никак послание от мэтра Шико? Странно. Не находишь, Реми?

– Возможно, вы правы, сударь, а быть может, и нет, – ответил ле Одуэн, вставая из-за стола. Господа, видимо, ужинали и вели дружескую беседу на отвлеченные темы. Я была тоже очень даже не против, что-нибудь поесть, прежде, чем меня отправят обратно.

– Снова говоришь загадками, дорогой мой эскулап? Ну, что же, сейчас узнаем, зачем я понадобился господину де Шико, – сказал Бюсси, вскрывая конверт. Реми поднес ему свечу, чтобы тот мог лучше ознакомиться с посланием. Не взглянув на меня, граф велел:

– Сударь, подождите за дверью. Я должен обдумать свой ответ.

Вышла, возблагодарив судьбу за то, что не пришлось открывать рта. Так как очень боялась оказаться узнанной.

То, что господин д'Амбуаз не удостоил посыльного даже взглядом, немножко покоробило, но лучше пусть так, чем иначе. Я хоть и дворянин, но не столь знатного происхождения, а стало быть – второго сорта, да еще и в услужении у шута. Классовые градации всегда имели место в мире людей. Даже в двадцать первом веке они никуда не делись, сих пор встречают по одежке и стилю жизни, а не по уму. А уж тут, в мире темноты и не просвещенности (как считается на страницах истории) все обстоит еще хуже.

«Ладно, мы не гордые, к трудностям привычные, место свое знаем», – рассуждала я сама с собой, ожидая ответ на письмо. Желудок призывно урчал, побуждая меня сильно нервничать, оттого ожидание становилось почти невыносимым.

С посланием вышел Реми, чего и следовало, собственно, ждать. Не станет же Бюсси сам утруждать себя таким «не графским» делом.

Я взяла конверт и хотела уже уходить, как мой аллергический чих возобновился.

– О, сударь! Да у вас не простуда! Постойте секундочку, у меня есть чудеснейшее средство. Клянусь честью, оно вам непременно поможет, – сказал Реми, тем самым вынуждая меня остаться.

Я бы сейчас все отдала, за то, чтобы избавиться от ненавистного недуга.

Ле Одуэн вернулся довольно быстро, зажимая в руке какой-то пузырек.

– Вот, сударь, нужно понюхать это снадобье и помазать под носом, вам станет легче.

Я последовала его совету. Неприятный запах пробрался, казалось, до мозгов, чем-то напомнил аромат хрена.

Мама часто закручивала на зиму кушанье, которое у нас называлось «хренодерка» – иначе и не назовешь – смесь из чеснока, хрена и помидор, перекрученная через мясорубку и смешанная между собой с добавлением соли. Убойная вещь, особенно зимой, когда хворь, в виде простуды и гриппа, так и норовит поймать за нос. С пельмешками, да на хлебушек! Ммм… вкуснота! На мои мысли тут же отреагировал желудок. Голод – не тетка, пора было уходить. Вылетела за дверь и остановилась в нерешительности, осматриваясь по сторонам. Стемнело. В свете фонарной свечи сложно было выбрать направление.

Городок Анже я знала недостаточно хорошо, чтобы бродить по нему среди ночи без провожатого.

Пока обдумывала куда пойти, на улицу вслед за мной вышел лекарь.

– А… вы еще здесь? – удивился он, увидев посыльного все еще топтавшимся на пороге, хотя мы распрощались некоторое время назад.

Не хотелось вступать в диалог, но молчать с моей стороны посчиталось бы верхом невежливости. Кивнула в ответ, все еще не раскрывая рта. Лекарь встал, как вкопанный, рядом, не решаясь уйти: вдруг, нанесу вред его драгоценному графу. И я решилась, немного изменила голос и чуть с хрипотцой спросила:

– Сударь, я впервые здесь и еще плохо ориентируюсь в крепости, особенно в темноте. Вы не подскажете, где тут можно отдохнуть и немного подкрепиться.

– А… так вот почему вы не уходите! – обрадовался он. – Господин…

– Рушь, Пьер ле Рушь, – придумала, удивляясь себе, новое имя.

– Идемте господин ле Рушь, я с удовольствием вас провожу, тем более, что мне это не составит никакого труда.

По пути к трактиру все время опасалась, что Реми узнает во мне Катрин. Но он даже не смотрел на меня, широким шагом чеканил по пыльной мостовой, словно сваи заколачивал.