Дмитрий Барчук - Майдан для двоих. Семейная сага

Такси везло нас в отель по ночной Праге. Я любовался красотами древнего города в романтике ночи и пытался склонить к этому мою спутницу. Но Катя задумчиво молчала. Наконец, произнесла:

— А ведь твой товарищ прав. Я так и не вспомнила ни одного киевского собора с полумесяцем у основания креста. А России в девяностые годы повезло, что мусульманский мир был расколот. Будь мощный Арабский халифат, как в средние века, как Евросоюз…

— Да брось ты эту политику! — не выдержал я и обнял её. — Лучше посмотри, как красива Прага в электрической подсветке!

Вечерело. Барселона блистала во всей красе. Солнце садилось в море, оставляя за собой сверкающую на волнах дорожку. Под мантильей платанов мы брели с пляжа по несуетному бульвару. Здания на набережной плавно перетекали из одного в другое и в лучах заката казались живыми, как гипсовые скульптуры уличных актёров, изображавших Дон-Кихота, Санчо Пансу и Монтсеррат Кабалье. У Собора Святого Семейства собиралась влюблённая молодежь. На закате творение Гауди походило на инопланетный космический корабль. На каждом шагу торговали цветами и певчими птицами. Я купил у юной цветочницы букет фиалок и преподнёс его своей Дульсинее.

— Боже! Дан! Ты же весь сгорел! У тебя лицо совсем красное, — воскликнула Катя. — Пойдём быстрее в отель.

Но моим ожогам не суждено было испытать нежность её пальчиков. В номере нас ждал неприятный сюрприз — открытый сейф.

Все документы были на месте, но наличные деньги и Катины драгоценности исчезли. Пропажу пару сотен евро я бы пережил, у меня осталась банковская карта, её я всегда брал с собой. А кредитка моей подруги лежала на дне чемодана.

— Твоё колье! — меня словно пронзило током. — Оно же так дорого стоит! Я иду в полицию.

Катя, конечно, была расстроена, но убитой горем не выглядела.

— Не надо полиции, милый. Я себе другое колье сделаю, ещё лучше.

— Ну, знаешь, ты ещё не миллиардерша, чтобы делать такие подарки каталонским ворам! За ценности, оставленные в сейфе, вообще несёт ответственность администрация отеля. Без полиции нам не обойтись. Не факт, что она найдёт вора, а колье — тем более. Но вдруг придётся судиться с отелем, полицейские должны задокументировать сам факт кражи.

— Тебе виднее. Ты — юрист, — обречённо произнесла Катя.

Следователя по кражам у туристов звали Мигель. Молодой, подтянутый, как тореадор, с чёрными выразительными глазами. Вначале он слушал нас с отсутствующим видом, но когда я огласил стоимость похищенной вещи, встрепенулся, встал из‑за стола, надел фуражку, поправил на поясе кобуру и предложил осмотреть место преступления.

В наш номер он даже не поднялся. Долго говорил с дежурным портье, что-то записывал в своём блокноте, потом стал опрашивать персонал.

В растрёпанных чувствах мы легли спать. Было уже за полночь, когда неожиданно зазвонил гостиничный телефон. Это оказался Мигель. Его английский был безупречен.

— Сеньор Козак, простите за поздний звонок. Есть информация по вашему делу. Не могли бы вы сейчас подойти в бар. Я вас жду.

Катя уже задремала, я не стал её беспокоить, быстро оделся и спустился вниз. Мигель ожидал меня за столиком в углу. Перед ним дымилась чашка кофе. Полицейский кивком пригласил меня присесть.

— Ваша пропажа нашлась, сеньор Козак, — и он достал из кармана кителя Катино колье.

— Так быстро! Даже не верится. Вы настоящий Шерлок Холмс. Огромное спасибо.

Мигель довольно улыбнулся.

— И что, я могу уже забрать колье?

— Конечно, можете, сеньор Козак. Только зря вы меня ввели в заблуждение относительно цены этой безделушки.

Я смотрел на полицейского ничего не понимающими глазами.

Он засмеялся:

— Так вас обманули тоже. Ох, уж эти женщины! А я уже подумал, что вы аферист, промышляющий составлением надуманных судебных исков против отелей.

— Что вы этим хотите сказать, офицер?

— Горничная Тереза иногда заглядывает в сейфы к постояльцам. Случалось, что позаимствует у туристов сотню евро. Но она всегда закрывала сейф. А тут не сдержала искушения. Бриллиантовое колье от Тиффани! Но в ближайшем ломбарде ей не дали за него и трёхсот евро!

— Там одних только бриллиантов на десять тысяч! — в сердцах возразил я.

— Цирконий и обыкновенное стекло! Единственная его ценность — серебро в позолоте, но оно сейчас так дёшево!

Мигель встал:

— Ваши деньги бедняжка Тереза успела потратить. Колье я вам вернул. Думаю, что вы не будете настаивать на своём заявлении.

Я не знал, что сказать. Моё молчание полицейский принял за согласие.

— Доброй ночи, сеньор Козак, — сказал каталонец и вышел из бара.

Монгол скверно играл на гитаре, но его импровизация под Вертинского в нашем окопе вызвала дружные аплодисменты. Только каталонец Хуан Дорадо по кличке Барса не смеялся. Гневно сверкнув глазищами мавра, он вырвал из рук Монгола инструмент и на ломаном русском выпалил:

— Это моя гитара! Никто трогать нельзя. Только я играть можно.

Я объяснил по-английски Хуану, что Монгол вовсе не хотел его обидеть, а просто пошутил по-дружески. Рассказал про певца Александра Вертинского, его песню о Барселоне и как Монгол её ловко перефразировал.

— «Асфальт парижских площадей» он заменил на «огонь хохлацких батарей». Рифма не нарушена, а смысл — новый. Теперь эта песня о тебе, Барса. Как ты приехал на Донбасс защищать свои принципы с оружием в руках.

Барса расцвёл в улыбке.

— Тогда я спою ребятам свою любимую «Песню птиц». Спасибо, сеньор.

— Сеньор Козак! Этот полицейский придумал классное прозвище. Я теперь только так буду к тебе обращаться.

За завтраком Катя пыталась шутить, но у неё это плохо получалось. Атмосфера искусственности и лицемерия повисла над нашим столом.

— Ты мне ничего не хочешь сказать? — спросил я.

— Ты про что, милый? — ответила она с полным ртом, уплетая омлет с притворным аппетитом.

— О колье. Почему ты солгала мне, что оно бриллиантовое?

— А ты думаешь, я такая дурочка, брать в поездку настоящие бриллианты? Я сделала себе два колье: одно — настоящее, другое — дешёвый дубликат. Видишь, была права, он пригодился. Да будь это настоящие бриллианты, нам бы никакая полиция их не вернула.

— Ты меня подставила. Мне могли предъявить обвинение в попытке мошенничества.