А. Джексон - Приди ко мне тихо

Огней становилось меньше, чем дальше я уезжал, город уменьшался позади меня. Фары освещали мой путь. Руки дрожали, когда я сильнее выжимал газ.

Я ненавидел.

Боже, я ненавидел.

Я заставлял его ехать быстрее, эта ярость внутри, вела меня вперед, оказывая еще больше давления. В этом городе для меня ничего не было.

Ничего для меня, нигде.

Эмоции накрыли меня, что-то сжалось в груди, от этого чёртового злого рока, что всегда будет со мной. Наклонившись, я приветствовал воздух, что обрушивался на меня, холод, что жалил меня, приветствовал злость, ненависть и тревогу, что были моими постоянными компаньонами.

Они были тем, что я знал. Единственное, на что я мог рассчитывать.

Я закричал, высвобождая ярость в небытие, потому что вот таким я был.

Дорога повернула влево. Более резко, чем я думал. Я вошел в поворот и почувствовал дрожь байка. Я боролся с рулем, старался обуздать вибрацию, которая пробирала байк. Я выровнял его и сфокусировался на размытой дороге. Я заморгал, пытаясь рассеять туман пред глазами.

Неожиданно, появился поворот вправо. Слишком быстро.

— Черт, — мольба, вырвалась из моего рта, и я влетел в поворот. Наклонившись, я ударил по тормозам, все дрожало, и я почувствовал, как заскользила задняя шина. Затем затормозило переднее колесо.

И я взлетел.

Невесомый.

Я давным-давно потерял контроль. Я потерял его в тот момент, когда сдался беззаботности, когда отложил в сторону самые важные вещи в мире и боролся с пустяками.

Тьма поглотила меня, выпотрошила, вывернула наизнанку. Все происходило бесшумно. Так чертовски бесшумно, что перед глазами осталось только мамино лицо, которое опустошило мое сердце и разум. На мгновение, я подумал, что чувствую, как она проводит пальцами по моим волосам, как она всегда делала, когда я был маленьким мальчиком. Думал, что слышу ее тихий, нежный голос, нашептывающий мне на ухо. Думал, что могу видеть, как она смотрит на меня, будто я ее свет… когда на самом деле, она была моим.

Я скучал по ней. Боже, я так сильно скучал, это было так больно, и я хотел, чтобы она знала, что это была самая огромная моя ошибка.

Она замелькала и исчезла, уступая место девочке. Эли смотрела на меня точно так же, как будто я, возможно, был ее светом, а она невольно стала моим.

Глаза широко распахнулись, когда я почувствовал, как врезался в землю.

Это была Эли.

Эли.

Элина.

И в первый раз, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет, я не хотел умирать.

Любить кого-то — один из самых больших рисков, на который мы идем. Возможно, самая несправедливая часть всего этого то, что мы редко сознательно принимаем решение. Любовь — это то, что медленно расцветает и со всей силы бьет нас, то, что волнует и постепенно растет, или то, что потрясает нас внезапной мощью. И иногда, она на всю жизнь остается частью нас.

Почти всегда, это было неизбежно.

Если бы мне предоставили выбор, я бы однозначно выбрала любить его. Несмотря на то, что он стал причиной моей самой невыносимой боли, еще он принес в мою жизнь много радости.

Я окружила себя маленькими записочками, разложив их на кровати, словами, которые шли прямо от его сердца, словами, которые я буду беречь вечно. Многие из них говорили, что он стыдится, и никогда не поверит, что достоин любви, которая бесконечным потоком лилась из меня. Некоторые, были просто милыми. Они показывали мальчика, который когда-то жизнерадостно улыбался, который не мог признать счастье, прятавшееся внутри него.

Во всех этих записках был Джаред. Была я. Были мы. Что мы создали, и подтверждение того, что разделили.

Прижав колени к груди, я рассматривала его подарки. Я раскачивалась взад-вперед, пытаясь найти утешение, которое не приходило. Я скучала по нему. Я так сильно скучала, что иногда были дни, когда я думала, что могу умереть, в то время как в другие, знала, что должна двигаться дальше.

Я должна была стать сильной, потому что не было другого выбора.

Но сегодня, я чувствовала слабость.

Горло сдавило от сильных эмоций, и я крепче обняла себя, пока слезы катились по лицу.

Джаред изменил меня. Изменил мою сущность и направление моей жизни.

С тех пор, как он ушел, прошло почти три месяца. День благодарения был неделю назад. Ни одного сообщения или признака того, куда он уехал, не попалось мне на глаза, и я даже не знала, все ли с ним в порядке.

Как и обещал, он ушел от меня и забыл обо мне.

И это убивало меня, потому что я никогда его не забуду. Не смогу, потому что он отпечатался во мне, навсегда оставив во мне часть себя. Я так много лет любила его, но когда он ушел на сей раз, часть меня он забрал с собой, часть, которая никогда не восстановится, потому что всегда будет принадлежать только ему.

Я посмотрела вниз, сквозь слезы, на оставленные им слова.

Думаю, в каком-то смысле, мы всегда будем принадлежать друг другу.

Начались занятия, но проходили как в тумане, я по-прежнему работала в кафе. На самом деле, я просто плыла по течению.

Я постоянно переживала о нем, потому что знала, как глубоко он страдал, как его поглотило горе и вина. Я не хотела, чтобы он страдал в одиночестве.

Но это был его выбор, и я пошла на риск, от которого теперь сама страдала в одиночестве.

Кристофер по-прежнему оставался единственным из всей семьи, кто знал о Джареде, и что он значил для меня. Моя мама знала только то, что Джаред приезжал на пару дней, а потом двинулся дальше. Когда, после его отъезда, она спросила, что со мной, я солгала, упомянув Гейба, сказала, что мы расстались, эти слова едва сорвались с моего языка. Говоря это, казалось, будто я совершаю ужасное предательство, потому что Гейб никогда, даже близко, не заставлял меня чувствовать то, что я испытывала к Джареду. Но признать то, что произошло между нами с Джаредом, казалось еще большим предательством. Я знала, что у Джареда была своего рода навязчивая идея, что он защищал меня, сохраняя наши отношения в секрете. Но я знала, что мы не могли вечно прятаться. Я не была готова рассказать ей.

Между нами с Кристофером тоже все изменилось. К лучшему. Конечно, после моего переезда к брату, мы стали ближе. Но теперь, казалось, мы поняли, что не должны ничего скрывать друг от друга. Он стал моей огромной поддержкой. Думаю, даже после всего произошедшего, Кристофер все равно заботился о Джареде.

Однажды, я хотела найти Джареда… рассказать ему… наконец, показать все. Но на самом деле, тяжело отыскать того, кто не хочет быть найденным.

Свернув его записки, я убрала их обратно в коробку. Я поставила коробку рядом с альбомами, потому что они стали моим сокровищем. И наконец, я погрузилась в беспокойную дремоту, которую называла сном.