Adrialice - Плохая

— А может, я не хочу это слышать?

— Может, и не хочешь, но тебе нужно это услышать.

— Даже так? Ну, хорошо.

— Джен! — Гэбс задергался, когда я сделала несколько шагов в сторону. Я не хотела, чтобы кто-то еще слышал наш разговор. Калеб подошел ко мне и остановился, ожидая моих слов.

— Зачем тебе это? — Я смотрела ему в глаза, чтобы видеть эмоции, проскальзывающие во взгляде, когда он будет отвечать. Они смогут мне сказать намного больше, чем слова. И помогут найти верное русло для предстоящего разговора.

— Что именно?

— Ты хочешь причинить ему боль через меня. Зачем?

— Твой парень — сукин сын, и я хочу проучить его. Ты — его слабое звено.

— Но при этом ты причинишь боль и мне тоже, а я ни в чем перед тобой не виновата.

— Ты хочешь, чтобы я извинился?

— Нет, извинения ничего не значат, если ты все равно собираешься сломать мою жизнь.

— Ой, да брось! Сломать?

— Да. Он никогда не простит себе, если со мной что-то случится по его вине. А я не прощу себе, если из-за меня он пострадает. Замкнутый круг. И если ты сделаешь то, что собираешься, мы никогда не сможем быть вместе, а кто-то другой мне не нужен. Ты одним поступком сломаешь две жизни. Неужели твоя ненависть к Гэбсу настолько сильна? — Калеб нахмурился, взвешивая мои слова.

— Я не ненавижу его.

— Тогда что? Ты на свободе, далеко от него, что тебе мешает просто забыть и жить дальше?

— А может, меня зацепила ты?

— Я? Чем? — Такого ответа я совсем не ожидала.

— Ты приходила в тюрьму к нему столько раз, а он не выходил. Но ты продолжала ходить. Почему? Что в нем такого?

— Я люблю его, — просто ответила я. По-моему, этот ответ был написан на моем лице и не нуждался в словесном подтверждении.

— Настолько? Почему?

— Просто люблю и все. Он со мной еще с тех времен, когда я в школу ходила. Гэбс всегда защищал меня от всех, был рядом, доставал все, что бы я ни захотела, исполнял любое желание. Он много раз рисковал ради меня всем, но никогда ничем не попрекнул.

— Прямо святоша!

— Нет, он меня любит, вот и все.

Некоторое время Калеб смотрел на меня, и в его глазах мелькало столько эмоций, что трудно было разобраться в этом коктейле. Раз он перевел взгляд на Гэбса, а потом снова на меня, будто что-то решая. А меня вдруг осенило! И я выпалила, даже не раздумывая над своими словами.

— Ты хочешь причинить ему боль потому, что у него есть то, чего нет у тебя? — Эта мысль была абсурдной, но почему-то казалась верной. И как только я это сказала, Калеб сжал челюсти, подтверждая мою догадку. О, Боже! — Ты хочешь, чтобы тебя любили.

— Это что, жалость? — В его глазах вспыхнул огонь, и я поспешила разубедить его.

— Нет, не жалость. Я просто…

— Что?

— Тебе больно, но если ты сделаешь то, что собирался, боль не уйдет. Будет только хуже. К ней добавятся гнев, раздражение, отвращение, сожаление.

— Да что ты знаешь?

— Много. Мне в свое время тоже били правдой не в бровь, а в глаз. Да, слышать неприятно, но в конечном итоге это помогает. Стоит лишь найти правильный путь и двигаться по нему.

— А какой путь правильный?

— Не надо запугивать. Когда тебе понравится девушка, будь с ней мягче.

— Я не мягкий.

— Я вижу. Но если она будет тебе дорога, все произойдет само собой. И ты из агрессора станешь защитником. Она должна почувствовать, что вся твоя сила на страже ее безопасности. Что ты никогда не применишь силу против нее. Будь готов к тому, что придется ждать, терпеть, добиваться. Гэбс долго ждал, пока я осознала все. И, Калеб, не смотри на внешнюю красоту, она может быть обманчива. Прежде, чем отдать свое сердце, убедись, что девушка того стоит. Бриллианту нужна только огранка, чтобы засверкать, в то время как некоторые камни могут ослеплять красотой, но оставаться при этом дешевыми пустышками.

Передо мной сейчас стоял не тот надменный мужчина с выражением превосходства и насмешки на лице, которого я увидела в начале. Сейчас это был просто парень, который хотел быть любимым и скрывал свою уязвимость за агрессией. Как и многие из нас. Я смогла до него достучаться, и, надеюсь, мои слова помогут ему в жизни.

— Спасибо, — его лицо вдруг озарилось ехидной улыбкой. — Но ты же понимаешь, что я не упущу случай насолить Габриэлю?!

Не успела я что-то ответить, как Калеб притянул меня и поцеловал. Он воспользовался моим шоком, чтобы проскользнуть языком внутрь, похозяйничать там пару-тройку секунд, и только тогда отпустил. Я все еще стояла, хлопая глазами от удивления, а Калеб подмигнул мне и дал знак парням. Те отпустили Гэбса, и пошли к машине, которая стояла за деревьями. Калеб последовал за ними, а Гэбс тут же подлетел ко мне, обнимая и крепко целуя. Этим поцелуем он будто убеждался, что со мной все в порядке, я не пострадала, а также заставлял меня забыть о чужом поцелуе. Убирал вкус чужих губ. Оторвавшись от меня, Гэбс прижал мою голову к своей груди и устроился подбородком на моей макушке. А я заметила, как Калеб смотрел на нас сквозь лобовое стекло машины. Секунда, вторая, и машина тронулась, моргнув фарами вдалеке. И только тогда я окончательно расслабилась. Все хорошо, я сделала это, мы в порядке.

Мы сели в машину и Гэбс откинул голову назад, закрывая глаза.

— Боже, Джен, я так испугался. Прости меня, пожалуйста.

— За что?

— Ты из-за меня чуть не пострадала. Я бы никогда не простил себе, если бы…

— Стоп! Остановись. Здесь нет твоей вины. Это произошло не из-за тебя, а из-за меня.

— Что? Почему?

— Он сам так сказал. Я ему приглянулась тогда в тюрьме. — Гэбс сжал кулаки до хруста. — Так что, это мне нужно извиняться перед тобой. Ты мог пострадать.

— Не говори глупостей! Это уж точно не твоя вина!

— Тогда и не приписывай ее себе! Что б хорошее приписал, а то все гадость какую. Мы в порядке, и это главное.

— Ты права. Поехали домой? Что-то мне уже не хочется гулять.

— Да, поехали.

Гэбс завел машину и выехал на дорогу. А меня немного потряхивало от пережитого. Несмотря на то, что все закончилось хорошо, я изрядно переволновалась, и теперь, когда опасность миновала, адреналин уходил из крови, оставляя меня без сил. Дорога домой была очень короткой, Гэбс ехал на максимально разрешенной скорости. Как только дверь квартиры закрылась за нами, меня снова притянули в объятия.

— Кажется, я не смогу сегодня отпустить тебя из рук. Буду бояться, что отберут.

— В душ тоже со мной пойдешь?

— Естественно.

— Тогда пошли. Мне хочется смыть с себя этот липкий страх.

— Джен, а что ты ему говорила?

— Много чего.

— Например? Что такого ты сказала, что это заставило его передумать?

— Сказала, что покончу с собой и буду мучить его в виде призрака всю его оставшуюся жизнь. Он впечатлился.