Светлана Щурова - Песчинка на ветру

Валерия присела на край кровати.

– Мама, это не имеет никакого значения. Теперь не имеет. Я заблуждалась. Я так заблуждалась! Я не сумела увидеть истинную любовь. Я перепутала чувства. Макс меня любил по-настоящему – оберегал, лелеял, заботился. Он всегда знал, чего хочет от жизни, и добивался. Сам! Своими силами! Его учёба, карьера, я, в конце концов… Мне казалось тогда – слишком уверен в себе, слишком прямолинеен. А ведь это отличные качества для мужчины. Для настоящего мужчины! Он бы никогда не поступил так, как Денис. Денис – он другой. У него слабый характер. Он мечтатель и фантазёр. И знаешь, я его полюбила именно за это. Мне казалось тогда – мы так похожи! Я словно нашла родственную душу.

– Скажи мне, доченька, кого же из них ты всё-таки любила?

– Я любила обоих! Они оба были мне дороги. Я не могла расстаться ни с одним. Ты хочешь честности? Я скажу тебе: я не могла выбрать! С Максом я чувствовала себя как за каменной стеной. Мне нравилась его практичность, его стальной характер. С Денисом я улетала в мир грёз и мечтаний. Он читал мне стихи, рассказывал свои сны. Да, он не добивался меня. Не искал встреч со мной, не выяснял отношений. А потом, когда мы вновь встретились, не пришёл к Максиму, не сказал ему в лицо, что любит меня, что будет бороться за меня. Втихаря задумал мерзкое, низкое преступление! Думал ли он, когда планировал это, что будут чувствовать мои дети, если потеряют отца?

Когда мы встретились спустя десять лет, он был так красноречив, так романтичен! Я видела перед собой мужчину, который перестал жить настоящим. У него было только прошлое и его фантазии. И я винила себя за это. Мне было так его жаль! Знаешь, что он говорил? Он наблюдал за мной все годы, что я была не с ним, наблюдал за Ванечкой и Настей. Он смотрел на них и представлял, что это наши с ним дети. Я слушала его и думала: ведь это я ответственна за то, что с ним происходит! Я – причина его состояния! Я исчезла из его жизни – и он погас. Я словно задула свечу, свечу его души! И я не смогла сдержать себя – я призналась ему в своих чувствах…

Думаю, именно после этого разговора он и решил всё изменить, начать действовать. Он сказал тогда: «Я не позволю никому встать между нами! Я что-нибудь придумаю!» Я не могла даже предположить, что же, в итоге, он придумает! На моих глазах он менялся. Новая работа, новая машина, ремонт в квартире. Даже одеваться стал по-другому. Я тогда думала: какое замечательное чувство – любовь! Человек становится лучше, расцветает. Как же я заблуждалась! Да, он менялся, но это был не рассвет.

Мамочка, родненькая, я не могу до сих пор осознать, как из тихого мечтательного паренька получился хладнокровный убийца! Неужели я так на него повлияла? Есть ли в этом моя вина?

– Милая моя, я не могу однозначно ответить на твой вопрос. Я знаю лишь одно – не было в нём любви. Любовь – это светлое чувство, чувство, ради которого идут на жертвы. Здесь же, наоборот, жертвы приносят – в угоду своей страсти, своего единоличного счастья. Вы оба решили пойти наперекор судьбе. Но с ней невозможно спорить! Ты помнишь, мы песчинки на ветру. Он дует – мы летим. А если выпадешь из потока – куда тебя принесёт? Теперь ты знаешь.

– Нет, я не знаю! Я действительно ощущаю себя песчинкой, маленькой, незаметной, летящей где-то, непонятно где! Как же было легко и спокойно лететь в потоке ветра вместе с такими же, как я, песчинками! И вместо того, чтобы приспособиться и научиться жить с Максимом, я стала сопротивляться, искать другой путь – и выпала из потока. Но где я сейчас? Что ждёт меня впереди?

Валерия заплакала.

– Доченька, после того, что произошло в твоей жизни, у тебя только один путь, – мама гладила её по волосам, целовала в мокрые щёки и ласково шептала что-то на ушко.

В четыре утра Нина Александровна покинула этот мир.

На её худеньком, со впалыми щеками лице воцарилось спокойствие. Страх за судьбу дочери, камнем лежавший на сердце и терзавший сильнее болезни, отпустил её.

Прошло три года.

Солнце стояло в зените. В прозрачном воздухе витали бабочки. Они летали парами, махая махровыми тёмно-красными крылышками. Кусты и деревья, одетые в багряные и жёлтые листья, величаво покачивались на лёгком ветерке. Стайки маленьких птичек щебетали что-то на своём птичьем языке, то опускаясь на землю и прыгая вдоль дорожек, то снова взлетая на низкие кусты сирени, ровно подстриженные и уже успевшие изрядно поредеть. Большой рыжий кот, зажмурившись и растянувшись на слегка пожухшей траве, казалось, наслаждается лучами, греющими его мохнатую физиономию. Лишь его глаз, смотрящий сквозь чуть приоткрытое веко, хитрый и зоркий, наталкивал на мысли о том, что его расслабленная поза есть не что иное, как прикрытие истинных желаний. Вот одна из пичужек прыгнула почти у самого носа рыжего зверя, но он, несмотря на наши мысли и предположения, лишь перевернулся на другой бок.

Отвлечёмся и мы от птиц, бабочек и самого кота – и посмотрим на небо. Его синева приобрела насыщенный глубокий цвет, тот цвет, смотря на который можно с уверенностью сказать – наступила золотая осень.

Сегодня на кладбище было спокойно. Казалось, сама смерть, заглядевшись на природу, забыла о своём предназначении. Что же делает здесь молодая женщина, вся в чёрном, с букетом цветов? Неужели она не заметила, как прекрасен этот сентябрьский день, и пришла сюда, в это место скорби и печали, вместо того чтобы пойти с семьёй в парк или уехать с друзьями за город, ловя последние тёплые дни?

Да, читатель, ты прав, она пришла к своей семье и к своим друзьям. По воле судьбы – нет, скорее, вопреки ей, – люди, дорогие сердцу нашей героини, оказались здесь.

Вот две маленькие могилы рядышком – это детские могилки. На них женщина оставляет незабудки, васильки и ромашки. Гладит таблички у изголовья, смахивает слёзы и оборачивается. Третья могила украшена венками, лентами, цветами. Там покоится военный. Ему предназначены бордовые розы, их молодая женщина ставит в мраморную вазу и долго-долго сидит на скамеечке у ног усопшего. Непонятно откуда взявшаяся тучка закрывает на минуту солнце. На могилу ложится тень. Слёзы заливают лицо нашей героини, несколько капель падают на шарф. Она достаёт из сумочки платок и плачет в него. Встаёт со скамьи. Нехотя, словно её отрывают от любимого места, заставляет себя отвернуться и пойти дальше.

Через несколько аллей – снова могила мужчины. Губы женщины сжимаются, желваки ходят под скулами. Она достаёт из букета одну белую розу и кладёт её прямо на землю, поперёк могилы. Ни одной слезинки не скатывается с её глаз. Здесь она не задерживается ни на секунду, сразу уходит.

Несколько поворотов, широкая аллея, со всех сторон окружённая красивыми голубыми елями. Справа – могила молодой женщины огорожена красивой кованой оградой. Внутри свежие цветы, яркие ленты. Ей не было и тридцати лет, когда она умерла. На памятном камне высечены стихи – много строк о красоте, таланте и несчастном случае. Женщина в чёрном оставляет здесь ноготки и астры. Такое необычное сочетание цвета, ярко-оранжевого и розово-фиолетового, как ни странно, гармонирует с атмосферой этого места. Женщина в чёрном наклоняется и пишет палочкой на земле. Всегда, приходя сюда, она пишет: «Кира, прости!»