Анна Альварес - Семейные узы. Смятение чувств

— Потому и посещает, что у него больное сердце, — вздохнула Алма. — Но операция прошла благополучно, он был рад меня слышать, ваше желание нашел совершенно естественным. Я объяснила, что это не простое любопытство, а стремление нащупать свой жизненный путь, профессионально определиться. Он готов ответить на все ваши вопросы.

Эду широко улыбнулся и облегченно вздохнул.

— Отлично! А когда? Завтра или послезавтра?

Эстела стала прикидывать, когда у нее занятия и на какое время лучше назначить свидание с адвокатом.

— Силвейру просил вас немного подождать, — сообщила Алма. — Он еще до конца не поправился, а о таком деле в кресле-качалке или в кровати не поговоришь. Ему можно будет позвонить недели через две или три.

Лица молодых людей вытянулись. Алма посмотрела на них и покачала головой.

— Ох, молодость, молодость! — сказала она. — Все у нее горит! Но я думаю, такой срок вы выдержите.

Элена мучительно думала, что ей делать, как поступить. Эду делал героические усилия, чтобы вырваться из лап болезни, и она понимала, что это свидетельство любви к ней. Но она видела и то, как много еще времени понадобится, чтобы он выздоровел окончательно. А за время его болезни медленно, но верно происходили пока еще неявные для самого Эду перемены: рядом с ним все прочнее укреплялась Камила. Ее привечали в доме, для нее всегда находилось место и доброе слово, а Элену оттесняли все дальше и дальше. И каково будет Камиле, если она вдруг вновь окажется на обочине?

Элену поразило выражение лица дочери — она явилась туда как к себе домой, с чувством покоя и уверенности, но, увидев там свою родную мать, пришла в отчаяние. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но глаза сказали об этом. Сказали, что Элена вероломно вторглась в то пространство, которое ей уже не принадлежит. Да и Эду, он ведь тоже, очевидно, привык к Камиле, хоть пока не замечает этого…

Любовь Элены с Эду поддерживало и питало отсутствие преграды в чувственной страсти, они были свободны в ее проявлении, и эта стихия захлестывала их. Теперь они были лишены возможности даже видеться наедине, не говоря уже о другом… Вполне может быть, что, не видя Элену и дальше, Эду поймет, насколько дорога ему Камила… И как невыносимо тяжело будет для Элены это открытие!

Но не менее болезненными были для нее и эти встречи на людях, под пристальными взглядами недоброжелательных ревнивых глаз… Словом, впечатлений и пищи для размышлений было столько, что, пожалуй, Элена хотела бы во всем разобраться. Да, она попросит у Эду время на размышление, скажет, что, вполне возможно, их любви пришел конец… Скажет, потому что надеется услышать от него: «Элена! Любимая! Это невозможно! Мы никогда с тобой не расстанемся!»

Элена специально позвонила Эду, чтобы сообщить о своем решении. Она ждала заветных слов, но они не были произнесены. Эду, безусловно, очень огорчился, в его голосе послышалась обида, но он принял ее решение, как принимает решение взрослого ребенок, не подвергая его обсуждению и только осуждая эмоционально.

Элена почувствовала, что совершила ложный шаг, но отступать было поздно. Чтобы разобраться в своих чувствах, чтобы как-то с ними справиться, ей необходим был советчик. Никого, кроме Мигела, она не смогла себе представить и после работы поехала к нему.

Мигел встретил ее как всегда — с нежным участием и радостью. За коктейлем, делать которые он был такой мастер, Элена поделилась с ним своими тревогами и сомнениями.

— На твоем месте я бы не бежал от волнующей тебя проблемы. Близкие отношения не должны препятствовать откровенной беседе, наоборот, они способствуют ей. Мы с женой всегда все обсуждали и поэтому никогда не сталкивались с такими трудностями. Я бы обсудил все с Эду. Спросил бы его, как он относится к Камиле. Я не стал бы молчать и обижаться.

— Женщины часто делают такие ошибки, какую сегодня допустила я, — вздохнула Элена.

— Неужели они верят, что их возлюбленные ясновидящие? — с притворным удивлением поинтересовался Мигел, и Элена не могла не улыбнуться.

— Я пока не могу поговорить с Эду, — жалобно сказала она, — я слишком боюсь, что услышу именно то, чего так боюсь.

— Но тогда ты перестанешь бояться и у тебя созреет решение, которое принесет тебе покой, — мудро заключил Мигел, невольно желая, чтобы решающий разговор произошел как можно быстрее.

Но даже эта репетиция, подготовка к решающему разговору успокоила ее. Она шла домой в совершенно ином настроении.

Ирис дома не было. У девушки появилось много знакомых и друзей, она частенько отправлялась то с одной компанией, то с другой потанцевать и повеселиться, хотя планов своих не оставила и по-прежнему мечтала о том дне, когда на ней женится Педру.

Элена застала дома одну Камилу, и в необыкновенно возбужденном состоянии.

— Если бы ты знала, что мы тут пережили! — заговорила она взволнованно, бросившись к матери, словно ища у нее защиты.

Такого давным-давно уже не было, и счастливая Элена крепко обняла дочь.

Оказалось, к ним в подъезд стал ломиться, грозя высадить дверь, полупьяный мужчина. Привратник не пускал его, но тот орал на весь дом, что желает видеть Карлу и все вокруг разнесет, если его к ней не пустят. Вира, привратник, видел, как тот хулиган несколько раз привозил домой Капиту, и стал звонить ей, а потом Камиле, зная, что та часто бывает у них. На этот раз так оно и было, Камила как раз сидела и болтала с Капиту, а Бруну возился с ними рядом. Хулиган тем временем прорвался в подъезд, а Капиту, узнав, что он ее ищет, страшно побледнела.

— Если он меня найдет, то устроит страшный скандал, — дрожащими от испуга губами проговорила она.

Камила предложила немедленно вызвать полицию, но Капиту испугалась еще больше:

— Нет! Нет! Только не это!

Капиту была в таком отчаянном положении, что Камила решила выйти сама и разобраться со скандалистом. Она по¬просила Капиту спрятаться с Бруну в дальней комнате и открыла дверь.

Человек, которого, как потом выяснилось, звали Орланду, ломился в соседнюю квартиру, крича на весь подъезд:

— Не выводи меня из себя, Карла! Лучше открой!

Камила пригрозила ему полицией. Боже, чего только она не наслушалась! Бандит переключился на нее, стал орать:

— Да вы, наверное, в одной церкви молитесь! Сколько берешь?

Он уже облапил ее, собираясь поцеловать, но тут выскочила Капиту и стала его образумливать. Орланду требовал, чтобы она немедленно поехала с ним, та отказывалась. На шум выскочила Офелия.

— Чем больше народу молится, тем лучше, — заявил Орланду.

Стали открываться двери внизу. Камила принялась объяснять, что университетский приятель Капиту слегка перебрал, но сейчас они его утихомирят, и волноваться не о чем. Капиту, пытаясь сделать это, стала спускаться с ним вниз. Камила следовала за ними на приличном расстоянии. Орланду и впрямь успокоился: