Алиса Клевер - Убийственная красота. 69

– Прошу вас, мадемуазель, – Андре раскрыл передо мной дверцу авто и подал руку. – Вот мы и дома.

Для меня это прозвучало странно. Дома? Я осталась тут, поддавшись минутному порыву, и меньше всего воспринимала это место, как свой дом. Это слово порождало ненужные мысли, вопросы без ответов или ответы, которых я не хотела слышать. Я подала Андре руку и вышла на мощенный камнем двор. Андре захлопнул дверцу и, неожиданно подхватив меня на руки, понес в дом. Это было непросто, и я хохотала, глядя на то, как он пытается, не отпуская меня, попасть ключом в паз домофона, раскрыть двери, как идет по лестнице к лифту, задевая за перила моими ногами.

– Не тяжело? – поинтересовалась я, когда Андре добрался до нужного этажа и принялся отпирать дверь в квартиру. Он усмехнулся и помотал головой.

– Я так хочу, моя птица, мне нравится думать, что ты моя пленница. Не шевелись, пожалуйста, ты усложняешь мне задачу.

Дверь наконец раскрылась, и в квартире вспыхнул свет. Я закрыла глаза, обняв Андре за шею, и положила голову ему на плечо. Умопомрачительный аромат его тела заставлял меня дрожать от предвкушения. Андре уже знал, чего хочет от меня, он всегда имел какой-то неведомый мне план, чтобы по-своему распоряжаться моим телом и перепуганным сознанием. Переступая порог его квартиры, попадаешь прямо в зазеркалье.

– Может быть, ты уже отпустишь меня? – спросила я, когда мы зашли внутрь.

– Тебе что, не нравится на моих руках? – удивился Андре, держа меня легко, без видимого усилия.

– Мне просто не хочется, чтобы тебе было тяжело.

– Весьма благодарен за заботу, моя девочка, однако, не забывай, что ты принадлежишь мне, и если я хочу носить тебя на руках, то именно так и буду поступать. И любые споры только усугубят твое положение.

– Ну что ж, – сказала я, – хозяин – барин.

– Вот именно, хозяин, – кивнул он. – Наконец ты нашла правильное слово. Впрочем, нести тебя я собираюсь ровно до дивана. С этими словами он бережно опустил меня на ярко-красный диван с высокой спинкой и круглыми подлокотниками. Мы – в его гостиной, она соединена со столовой, которой тут, скорее всего, почти не пользуются. – Если ты – хозяин, то кто тогда я? Раба? Вещь?

– А что тебе самой больше нравится? – спросил Андре, задумчиво глядя на меня.

Пождав под себя ноги и все еще чувствуя себя усталой и немного разучившейся ходить, я положила голову на подлокотник. Весьма удобный, кстати.

– Тогда хочу быть кошкой, – ответила я. – Кошки живут на диванах, но они – сами по себе.

Андре некоторое время молча смотрел на меня, и по его взгляду я поняла, что мой ответ ему совсем не понравился. Затем он тряхнул головой, словно перелистывая в своем сознании страницу.

– Я сейчас схожу за вещами. Ты не должна слезать с этого дивана, – сказал он. – Обещай, что сделаешь все, как я велю.

– Конечно, мой господин, – ухмыльнулась я. – Мяу.

– Ты, оказывается, любишь кошек?

– Более того, у меня есть кот, – сообщила я. – Его зовут Константин, и он ждет меня в Москве.

– Я слишком многого о тебе не знаю, и мне это не нравится, – заявил Андре, нахмурившись. – Так ты будешь на диване, когда я вернусь?

– Как ни тяжело мне это исполнить, обещаю, что не сдвинусь с места, – торжественно кивнула я, и Андре, явно недовольный моим шутливым тоном, покачав головой, удалился.

Я огляделась, заново осматривая помещение, сквозь которое в прошлые разы проплывала, как сквозь темную воду пруда на Шурочкиной даче, куда мама в детстве часто отправляла меня на лето. Теперь я взглянула на это место иначе. Как на дом. Это слово совсем не вязалось с янтарным паркетом и прекрасными картинами на стенах сливочного оттенка. Словно я случайно угодила в глянцевый каталог для дизайнеров, и теперь чьи-то глаза рассматривают меня, удивляясь, что фотограф забыл убрать из кадра эту ненужную деталь.

Андре не было минут десять, и все это время я сидела и культивировала в себе мысль, что с дивана сходить нельзя, потому что Андре запретил. Я представляла себе, что это спасательный плот, а подо мной – враждебный океан с множеством акул. Он сказал, что если я ослушаюсь его, мне же будет хуже. И вот я сижу на диване, послушная девочка, хотя вовсе не уверена, что не хочу этого «хуже». Угрозы Андре заводят больше, чем его поцелуи.

Андре прошествовал по дому, деловито минуя гостиную, и даже не взглянул на меня, словно я и не сидела на диване. Он занес пакеты в кухню, и некоторое время возился там, шурша бумагой. Кажется, кипятил воду в стеклянном чайнике.

– Тебе помочь? – крикнула я, не выдержав его молчания.

– Я уже сказал тебе, что ты должна делать, – недовольно отозвался он из кухни.

– То есть, ничего, – пробормотала я тихо, пожалев, что не захватила с собой на диван журнал или книжку. Я огляделась в поисках того, чем можно было бы разбавить наползающую скуку. Телевизор висел прямо на стене, над камином, и смотреть его с дивана было бы очень удобно, но – вот проблема – пульт лежал на журнальном столике в метре от меня. Близко, но дотянуться до него не представлялось возможным. Мой рюкзак и пакет с бумагами Андре тоже принес и поставил около входа в гостиную, добраться туда было еще менее реально, если, конечно, не нарушать запрет. Руководствуясь правилами игры, я все же попыталась дотянуться до сваленных в неаккуратную стопку газет. Теоретически это было возможно, расстояние небольшое, но рукой получалось коснуться только краешка стола.

– Черт, – выругалась я, так и не добравшись до газет. Соблазн нарушить правила был велик, но я решила попробовать иной путь – легла на живот и принялась понемногу свешиваться вперед, вытягивая руку. Таким образом мне удалось соорудить из своего тела своеобразный мостик между диваном и столиком. До газет оставалось совсем чуть-чуть, буквально несколько сантиметров, когда Андре вошел в гостиную.

– Что ты творишь? – воскликнул он, ибо картина, открывшаяся его взору, была, вероятно, престранной. Я дернулась от неожиданности и тут же грохнулась на пол, ударившись плечом о край стола.

– Блин, – сорвалось у меня с языка.

– Больно? – Андре поставил на столик бокал с вином, который, оказывается, держал в руке, и, подняв меня, помог вернуться на диван.

– Я хотела взять газету.

– Понимаю, – кивнул он, стягивая с меня футболку. Осмотрев плечо, он отбросил футболку подальше и поцеловал покрасневшее от удара место. – Глупая кошка. Давай-ка, я дам тебе вина.

– Давай, – улыбнулась я, глядя, как Андре заботливо подносит бокал к моим губам. Определенно, сегодня он решил делать за меня все. Мои руки лежали без дела, пока Андре, глоток за глотком, поил меня терпким сухим вином.

– Ну, все, пока хватит, – решил он, когда я выпила почти половину бокала.