Наталья Чеботок - Даже если вам немного за тридцать

— Ты говорила об этом папе?

— Он приходит поздно, когда я уже сплю. — Совсем сникла девочка.

Да-а, дилемма! И что мне прикажете с этим делать? Отмахнуться от девочки и заняться своими делами? Логично, тем более это меня совершенно не касается. Но что делать, если девочка не оставляет тебя равнодушной и ты хочешь ей помочь?

— А знаешь, я сама поговорю с твоим папой. — Легкомысленно пообещала я, еще не зная, чем закончится наша беседа.

— Правда? — повеселела девочка.

— Обещаю тебе. — Я все-таки не удержалась и потрепала девочку за щеки. Господи, во всем виноват проклятый гипноз! Это была не я!

— Богдана! — раздался сердитый женский голос. — Не смей разговаривать с незнакомыми. Что я тебе говорила?!

Я обернулась и увидела высокую и худую женщину, выходящую из нашего подъезда. Губы ее были сурово поджаты, лицо ужасно недовольное. Она мне чем-то напомнила нашу учительницу по географии — Марину Викторовну. Та была точно такой же, вечно недовольна, раздражена на учеников. Я уже тогда задавалась вопросом: какого черта идти работать учителем, если ты ТАК не любишь детей?

Богдана недовольно засопела:

— Кира не незнакомая, она наша соседка.

— Ничего не знаю. — Отрезала злыдня и еще больше поджала губы. — Эрик Дмитриевич не оставлял мне никаких инструкций на ее счет.

У-у-у, как все запущено! Видимо, этому сухарю оставили целый список правил, и она следовала безукоризненно каждому пункту, боясь сделать шаг в сторону.

— И вообще, — менторским тоном продолжила няня, — я не разрешала тебе выходить на улицу. Идем обратно в квартиру. — Дама схватила Богдану за руку и потащила за собой.

Я с недовольством смотрела им вслед. Эрик не произвел на меня впечатления человека не любящего свою дочь. Наоборот, отношения отца и дочери были нежными и искренними. Так почему он нанял Богдане эдакого солдафона в юбке? Нет, я решительно настроена, поговорить об этом с соседом.

Быстрым шагом я вбежала по лестнице и добралась до квартиры. Федор сидел на кухне, обложившись пакетами. Выглядел он при этом растерянным. Не выдержав, я засмеялась.

— Ох, до чего же ты нелепо смотришься, Баринов. — Хохотала я, а Федор обиженно взирал на меня. — Ты зачем все пакеты водрузил на стол?

— А куда бы я их дел? — продолжал обиженно дуться Федор.

Как маленький, ей-богу. Многие мужчины не могут решить простейшие задачи. Я извлекла из пакетов пластиковые контейнеры с салатами, мясной, овощной и сырной нарезками. Достала тарелки, бокалы для вина и села рядом с Бариновым.

— Давай выпьем за тебя, Кирочка. — Заулыбался Федор.

— Ну, давай. — Пожала я плечами, отгоняя от себя мысли о странностях шефа. Мне это показалось.

Через полчаса, когда вино растеклось внутри, согревая тело, Федор вдруг выдал:

— Кирюха, у меня к тебе предложение!

— Еще одна квартира? — вдруг испугалась я. Еще одну ипотеку я не потяну это точно! Без штанов же останусь.

— Да ты что? — замахал руками шеф. — Я не об этом вообще.

Я вдруг успокоилась.

— Тогда говори, в чем дело. Не заставляй меня нервничать.

— Понимаешь ли, Кирочка. — Начал проникновенно Баринов. — Я тут как-то проснулся и понял одно. Мне УЖЕ тридцать пять, я был трижды женат… — Он замолчал ненадолго, а я закатила глаза.

Только не это! Вот уже пять лет, дважды в год на Баринова накатывала депрессия. «Кризис среднего возраста», как мы называли эти периоды нашего шефа. Федор причитал о своей неудавшейся жизни и принимался жалеть себя.

Вздохнув, я махом выпила бокал вина.

— Федь, — я дружески хлопнула его рукой по плечу, — тебе ВСЕГО тридцать пять. Ты красив, богат, успешен в делах. К твоим услугам море девушек — выбирай любую. Блондинку ли, брюнетку ли, шатенку, рыжую. Хоть серо-буро-малиновая в крапинку. Любой каприз за твои деньги. Любая будет с тобой, стоит тебе только щелкнуть пальцами.

— Да в том-то и дело, — в сердцах брякнул Баринов, — я не хочу щелкать пальцами, Кира. Я хочу любви. Взаимной.

— О-о-о, — иронично протянула я. — Кто бы мог подумать, что Федор Баринов, первый ловелас в нашем городе, мечтает о любви.

Шеф обиделся, надулся как ребенок.

— Вот ты смеешься, а я, между прочим, абсолютно серьезен.

— Хорошо, — кивнула я. — Забираю свои слова обратно. Но скажи мне, Феденька, ЧТО ты знаешь о любви?

— Любовь… — Федор надолго замолчал, видимо, пытаясь подобрать правильное определение. — Любовь, это когда рядом с тобой твой человек. Ты смотришь на него и понимаешь, что вот она вся такая неидеальная, порой вредная, язвительная, но, черт возьми, ты жизни без нее не представляешь. Что по утрам она может выглядеть помятой, что она не всегда в хорошем настроении, но тебя это не пугает.

— Да-а-а, — озадачилась я. — А ты, Баринов, оказывается романтик. Скажи мне, друг ты мой любезный, встречались ли тебе такие девушки?

Баринов задумчиво поскреб затылок.

— Не уверен.

— Что, все твои жены были не те? — не поверила я. Да и как поверить, если каждый раз Баринов светился от счастья.

— Не те, Кирюха. — Грустно признался Баринов. — Я всегда и всех выбирал за внешность. Смазливая мордашка, флирт, секс и вперед.

— Не всегда. — Не согласилась я. Уж я-то точно выпадаю из его любимого формата: стройные ножки, упругая попка, грудь торчком и губки бантиком.

— ВСЕГДА. — Подчеркнул Баринов, закусывая вино сыром. — Меня всегда изумляла твоя закомплексованность, Кир. Что у тебя не так-то?

Ну, все, шеф завелся! Теперь его не остановишь.

— А то ты сам не знаешь! — огрызнулась я. — Нет, ну, в самом деле, Федь, ты сам разве не видишь? Все твои пассии, включая и трех жен — модели с обложки.

— Да куклы они! — скривился Баринов. — Бездушные, безмозглые куклы! Им всем важен статус, а не я. Заболел ли, нет настроения — им было параллельно. Вспомни, когда мне на душе хреново, к кому я иду?

— К Кире. — Заулыбалась я. И это было правдой, я всегда утешала и лечила Федьку.

— Вот. — Федор поднял руку вверх. — Я хочу такую жену, как ты, Кир. Чтобы была живой, искренней, чтобы мы не только общались на уровне: ми-ми-ми идем в постель. Но могли и поругаться, если понадобится. До хрипоты, а потом было бы бурное примирение. Вот этого я хочу, чувств, эмоций, чтобы все кругом дышало и жило. Выходи за меня, а?

Я онемела. Вот буквально горло перехватило от слов Федора. Не мог же он и в самом деле звать меня замуж? Это настолько не похоже на Баринова, что я не понимала мотивов, толкнувших шефа на такой поступок.

— Федор, — осторожно начала я, — ты же сам понимаешь, что это все невозможно.

— Почему? — встрепенулся Баринов. — Мы с тобой сексуально совместимы, помнишь же, как нам было хорошо?

Еще бы я не помнила! Федя был отличным любовником. Он всегда заботился о моем удовольствии, подбивал на новые эксперименты. Я в то время была жутко закомплексованной после очередного неудачного романа и считала, что секс в темноте под одеялом — будет в самый раз. Ведь под одеялом не видны мои складки, как некрасиво колышется моя огромная грудь. А Федька каждым прикосновением, поцелуем разубеждал меня в обратном. С ним я на недолгое время почувствовала себя красивой и желанной. И вот тогда я испугалась своих чувств, что могу влюбиться в Федора и оборвала наши отношения.