Татьяна Зинина - На осколках зазеркалья (СИ)

- Рина. Не зли меня, я и так на взводе. Мне прекрасно известно, что единственный человек, способный додуматься до подобного идиотизма сейчас сидит передо мной. Просто скажи, зачем?!

Даже так?! Что ж, значит, будем защищаться, ведь ещё Александр Македонский подметил, что лучшая защита - это нападение. И приняв вид обиженной оклеветанной королевы, я принялась играть новую роль, а если честно, попросту спасать свою неугомонную задницу.

- Какое ты имеешь право являться ко мне в дом, закрывать меня на моей же кухне и нападать с ничем не обоснованными обвинениями?! - процедила я сквозь зубы, сверля Тима взбешённым взглядом. - Думаешь, ты пуп Земли?! Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как писать что-то на дверях чужой гримёрки?! Нет... - сказала, запуская руки в собственные волосы. - Мало того что ты меня ни капельки не уважаешь, искренне призираешь и считаешь наивной идиоткой, так теперь ещё и это решил на меня повесить? Давай! Но если твоя безумная любимая девушка решит прихлопнуть меня точным выстрелом в сердце... это будет целиком на твоей совести.

Вот такое вышло нападение, и судя по округлившимся глазам заметно присмиревшего Тимура, наступательная операция прошла успешно. Задница спасена!

Он молчал, видимо, обдумывая и анализируя всё, что я сейчас сказала, но от двери предпочитал не отходить. Поэтому мне не оставалось ничего другого кроме как налить кофе и приступить к завтраку. Помнится Кэт что-то говорила про клубничные круасаны...

Если честно, врать я категорически не любила, но благодаря неуёмной фантазии и большому шилу в известном месте, всю свою юность только и занималась тем, что искусно врала, то одним, то другим. Потом, конечно, одумалась, и стала говорить только правду, и вот теперь эти навыки врушки-актрисы почти спасли мне жизнь. Надеюсь, что играла я хорошо, потому что в противном случае, до поедания круасанов я уже не доживу.

Наверно, сегодня был какой-то неправильный день... Или звёзды в неведомых мне созвездиях расположились так, что он стал ненормальным только для меня. Потому чтопроизошедшее в следующий момент, мгновенно сломило всю мою стратегию, смело оборону и разбило в пух и прах, казавшиеся такими надёжными, стены укреплений.

Пока я задумчиво насыпала в чашку гранулы растворимого кофе, и полностью погрузилась в анализ собственной игры, Тим тихо подошёл сзади, аккуратно обнял меня за талию, и положив подбородок на моё плечо, тихо прошептал:

- Извини...

Да какой там шок?! Я чуть дара речи не лишилась от такой его неожиданной выходки. Тут всеми нервами с опаской ожидаешь удара или пламенной обличительной речи, а враг запросто обнимает и просит прощенья.

Хорошо, что у него хватило сообразительности отстраниться раньше, чем ко мне вернулось потерянное самообладание, но когда это всё-таки произошло, на душе стало только хуже. Ведь память снова услужливо подсунула картинки его вчерашних любовных утех. И от этих воспоминаний по коже пробежали мурашки.

Резко развернувшись, я попыталась успокоиться, но сделать это оказалось уже невозможно. А он просто стоял у окна кухни и внимательно наблюдал, как быстро меняются эмоции на моём лице... Как шок сменяется умилением, затем дикой обидой и отвращением. И мне почти безумно захотелось разрыдаться... И даже присутствие Тима не было способно это остановить.

Борясь с подступившим к горлу комком, я подняла на него полные слёз глаза, и одними губами прошептала: "Уходи..." У меня больше не было сил играть, и он это понял... да только совсем не собирался исполнять мою просьбу. А ведь истерика была уже на пороге. Я бы даже сказала, что она уже началась...

Мою гордость спасла неожиданно вошедшая на кухню Кэт. Она внимательно посмотрела на замершего Тима, потом перевела взгляд на моё опущенное лицо и беззвучно текущие по щекам слёзы. И не говоря ни слова, подхватила меня под локоть и потащила прочь...

Сейчас мне было абсолютно всё равно, куда и зачем она меня ведёт, и только оказавшись на своём излюбленном месте - на полу перед кроваткой Вэла, смогла сообразить, что произошло. Наверно, комната спящего малыша действительно была единственным местом на планете, где я могла окончательно скинуть все свои маски и позволить самой себе быть просто Риной... Просто слабой девочкой, совершившей за свою короткую жизнь целый вагон ошибок. И лишь сейчас, оказавшись в этом благословенном месте, яокончательно дала волю слезам. Потому что скрывать от единственного зрителя, к тому же спящего, мне было не чего.

Вот думаю иногда, вроде взрослая девушка, с целым вагоном набитых шишек и собранных "граблей", и давно должна научиться стойко переносить все превратности жизни... Да только как-то не получается. Хотя, если так рассудить, у меня есть только одно по-настоящему слабое место. Этакая "Ахиллесова пята", удары по которой оказываются самыми болезненными. Своеобразная ложка дёгтя в огромной бочке мёда... Я уже даже не знаю, с чем подобное можно сравнить, но Тим в моей жизни, как любимая больная мозоль, причём хроническая и неизлечимая. Наверно, кто-то наверху справедливо решил наказать нас двоих друг другом за все прошлые прегрешения. Ведь, если признаться честно, мы с ним безумно похожи, оба слишком упрямы и принципиальны. Почти равные по силе противники... Но, не смотря на всё это, он меня всё-таки переиграл...

В тишине комнаты, разбавляемой лишь мерным посапыванием Вэла, я начала медленно успокаиваться. Наверно, всему виной моё новое состояние организма с повышенным уровнем гормонов, ведь раньше я по таким пустякам не истерила. Да и вообще, до встречи с Тимом была хоть и нервной, и даже местами вспыльчивой, зато не такой тряпкой.

Теперь голова снова начала работать в режиме холодного ума, и в ней тут же мелькнула мысль, что нужно срочно возвращаться на кухню. Нам с Тимом необходимо закончить разговор на нейтральной ноте, чтобы произошедшее сегодня никак не отразилось на нашей совместной работе.

Именно поэтому, я решительно поднялась на ноги, и поплелась умываться. Да только когда подходила к распахнутой двери кухни, вдруг неожиданно остановилась, услышав то, что для моих ушей явно не предназначалось.

- А что Арина?! Что именно ты хочешь от меня услышать?! - нервным тоном говорил Тим, обращаясь к Кате. - Она меня искренне ненавидит всеми фибрами души, а если я пытаюсь приблизиться, её сразу накрывает паника, как будто я не человек, а как минимум, вурдалак!

- Ты сам в этом виноват, - голос Кэт показался мне слишком суровым.

- А она, значит, у нас просто бедная овечка! Несчастная жертва, извечная страдалица, которая всю оставшуюся жизнь будет упиваться своими никчёмными обидами! Катя, она мне никогда не простит того, что было на побережье! Скажи, вот ты бы простила?!