Valery Angulys - Последний дубль

— Что он обещал?

— Любопытство тебя погубит, — Джек неодобрительно цокает языком.

— Я пытаюсь понять.

— Иногда стоит сохранить интригу.

Он проводит лезвием по обнаженному плечу Риты, и она вскрикивает.

— Ну да ладно. Будь по-твоему. Я сказал, что отпущу ее, если найдется замена. Я разрешил позвонить кому-нибудь. Я сказал, что она может позвонить любой подруге и вызвать ее на встречу. Но звонок только один. Если подруга согласится и придет, мы совершим обмен. Я отпускаю малышку Риту на все четыре стороны. А если нет, то придется развлечься без долгих отлагательств.

Отказываюсь верить.

Отказываюсь.

— Я заказывал высокую брюнетку с голубыми глазами. Модель. Красавицу. Но бедняжка сказала, что это несправедливо. Ее знакомые брюнетки могут не прийти, а право у нее исключительно на один звонок. В итоге мы сторговались на тебе.

— Что… Что?! — задыхаюсь. — Вы торговались?

— Не переживай, ты меня совсем не разочаровала. Если бы я знал, что придешь именно ты, то мы бы не торговались. Я бы сразу согласился, не стал бы терять время.

Джек приставляет нож к горлу Риты, прижимает плотнее.

— Хочешь, я буду любить ее на твоих глазах?

Из тонкого пореза струится кровь.

Несколько мелких капель превращаются в тонкие дорожки.

— Я хочу уйти отсюда.

Мой мозг не желает воспринимать объективную действительность. Комната плывет перед глазами.

Домик в деревне, блин.

— Хорошо, — говорит Джек. — Видите пистолет?

Он отпускает Риту и делает несколько шагов в сторону.

— Выиграет та, которая схватит его первой и выстрелит в Артурчика. Я не прошу убивать. Надо просто всадить в него пулю.

— Нет! — восклицаю яростно. — Я не собираюсь этого делать. Никогда.

— Очень зря. Не думаю, что он бы долго сомневался. Для него выбор даже не стоит. Он родного отца не прикрыл, опасался за собственную шкуру. И подругу твою оперативно заказал. Правда, ее кто-то другой покромсал, однако факт остается фактом.

— О чем ты?

— О том, что он нанял киллера.

— Как, — окончательно теряюсь. — Зачем?

— Ну, ему виднее.

— Ты лжешь.

— Только не тебе.

Джек улыбается, прячет нож в чемодан.

— Я не понимаю, для чего ему нанимать киллера.

— А я не понимаю, почему мы до сих пор об этом говорим.

Он достает другой пистолет.

— Приступим к более увлекательным вещам. У вас есть минута, чтобы получить шанс на освобождение. Клянусь, я отпущу победителя.

— Бред, — фыркаю. — Ты сам сказал, что не держишь обещания. Какой смысл участвовать в заведомо провальном соревновании?

— Дай-ка поразмыслить, — мечтательно закатывает глаза. — У вас есть выбор?

Не особо. Не так чтоб очень.

Нужно выбраться. Но не такой ценой.

Как там учат на иностранных тренингах?

Когда ты находишься в плену, ты можешь делать абсолютно все ради спасения. Но не делай ничего такого, с чем потом не сумеешь справиться, не сумеешь жить.

Тренера бы сюда. Пусть бы показал наглядно, как действовать.

— Почему людей, которые получают удовольствие от жизни, называют психами? — в голосе Джека звучит искреннее недоумение. — Неужели завидуют? Кто-то любит выпить, кто-то покурить. Я люблю резать. Что тут противоестественного? Почему я вынужден скрывать истинные чувства? Разве современный мир не учит нас быть уникальными? Чем я хуже лесбиянок и гомиков? Я тоже хочу свободы. Хочу самореализоваться. Открыть все грани своей личности. Реальность такова, мы ничего не способны изменить. Кто-то убийца, а кто-то должен умереть.

Он театрально разводит руками.

— Займемся основным, — усмехается. — Дамы, посмотрите направо. Там, на полу, лежит ключ от наручников. Четко по центру. У вас обеих приблизительно одинаковые шансы. Советую поспешить. У вас минута, чтобы освободиться и выстрелить в Артура. Если вы не успеваете, я выстрелю сам. В кого и куда? Я еще не решил.

Он целует дуло пистолета. Нежно и трепетно, с затаенной страстью. Будто любимую женщину.

— Минута пошла, — заявляет Джек и начинает отсчет секунд: — Раз, два, три…

Я прохожу все стадии принятия неизбежного. За мгновение.

Отрицаю.

Нет. Не может быть. Это не со мной. Это нереально. Это сон. Кошмар. Галлюцинация.

Гнев.

Ненавижу. Какого хрена. Почему. За что. Как Рита могла так меня подставить. Откуда взялся этот больной на всю голову ублюдок.

Торг.

Вдруг удастся его убедить. Опять заболтать, вывести на откровенность, разжалобить. Не обязательно следовать всем правилам. Надо найти путь, увернуться, увильнуть.

Депрессия.

Ничего не выйдет. Паника переполняет и захлестывает, увлекает на дно. Тяжким грузом оседает на плечи, гнет вниз. Кислота обдает изнутри.

Принятие.

Я обречена. Назад дороги нет. Я увязла между адским пламенем и мрачной пропастью. По бокам тонкий канат. Не удержусь, даже не стоит пытаться.

Но я все-таки пытаюсь.

— Пять, — говорит Джек.

И я повинуюсь инстинкту.

Стараюсь сгруппироваться, заваливаюсь на бок. Со всей дури бьюсь о бетонный пол. Не замечаю боли. Не ощущаю холода.

У меня единственная цель — воля.

Выбраться, вырваться, выгрызть.

Я методично вколачиваю деревянный стул в бетон. Пробую разбить и освободиться как можно быстрее. Ползу вперед, скованными руками шарю по полу. Хватаю ключ.

— Сорок девять, — сообщает Джек.

Я на грани отключки.

Ковыряю замок.

Черт, нужно было заранее тренироваться открывать наручники из такого положения. Пальцы немеют и не подчиняются. Ключ никак не желает подчиняться, не попадает по назначению.

— Пятьдесят семь, — холодно произносит Джек.

И я слышу щелчок.

Вскакиваю на ноги, чуть не падаю опять.

Колени дрожат и подгибаются.

Цепляюсь за край стола.

— Шестьдесят.

Сжимаю оружие.

— Ты проиграла, Маргарита, — сладко резюмирует Джек. — Маргарита, Маргарита. Что же ты так. Маргарита. Ну, отзовись, не заставляй нас ждать. Маргарита.

Шум в ушах оглушает. Кровь пульсирует во взмокших висках. Контуры смазываются, с трудом различаю обстановку.

— Я не буду стрелять в Артура.

Направляю пистолет на маньяка.

— У меня отличные показатели. Одной пули хватит, чтобы разнести твою башку.

Блефую.

Я не собираюсь стрелять в человека. Я не готова.

Не сейчас, не сегодня. Пожалуйста.

— Для начала сними с предохранителя, — неожиданно тихо произносит Джек, подходит ближе.

Он возникает из густого полумрака будто бесплотная тень.

Его лицо изменяется до неузнаваемости. Безумный огонь в глазах враз гаснет, сменяется безразличным холодом. Никаких улыбок, никаких ухмылок. Губы поджаты, вытянуты в строгую линию.

Его голос звучит глухо. Надтреснуто. Ровно, без эмоций. Издевательские ноты испарились.

Мне кажется, это другой человек. Брат-близнец первого психа. Еще более жуткий и пугающий.