Ирина Романова - Я зарекалась любить

========== Глава 39 ==========

На четвертый день после ужасной постановки полного диагноза я уже не так уверенно шагала по белому коридору, держа в руках пакет с фруктами. Сделав глубокий вдох перед дверью его палаты, я ее отворила, но комната оказалась пуста. Я подумала, что Ивана перевели из палаты интенсивной терапии в обычную, и направилась на поиски постовой медсестры, которой не оказалось на отведенном для ее работы месте.

Первым на глаза мне попался его лечащий врач.

- Здравствуйте, - мне было тяжело дышать, я запыхалась от быстрого шага и нервозного состояния, - я по поводу Ивана Давыдова, его перевели, да? Куда?

- Нет, - медленно протянул врач. - Сегодня утром он выписался.

- Что значит выписался? – я часто заморгала, не веря своим ушам.

- Под свою ответственность. Выписался и уехал.

- Вы смеетесь? Он сам еще даже в инвалидное кресло сесть не может, как он мог уехать?

- Рядом с ним был медбрат или друг, в общем, справились они без проблем, - сказал врач, глядя на наручные часы, - около трех часов назад. Мне пора работать, извините.

Я смотрела на удаляющуюся фигуру врача в белом халате, соображая, что происходит. Когда он запланировал переезд? И как мог его организовать за столь короткий срок? Он всего-то четыре дня назад в себя пришел. «Друг или медбрат», - подумала я и побежала за врачом.

- Скажите, - я забыла имя доктора и панибратски схватила его за руку, пытаясь остановить, - этот медбрат, какого у него цвета волосы?

- Блондин, вроде, - медленно проговорил врач, - высокий с кудрями.

- Спасибо, - ответила я и начала быстро набирать номер телефона Бориса.

Но он не брал трубку, я сделала уже по большей мере семь или восемь звонков, но только длинные гудки слышались в ответ. Я не знала, где он живет, только где работает, но какие гарантии, что он сегодня пойдет на работу…

***

Опустошенная, я зашла в свою квартиру. Тишина давила на мои уши, заставляя схватиться за голову, запуская пальцы в волосы. Невыносимо. Я совершенно не понимала, как мне жить дальше. Полная неизвестность. Осознание внезапного одиночества душило меня. И только одно крутилось у меня в уме: «Он ненавидит меня за то, что я искалечила его жизнь».

Мне удалось найти Бориса возле его работы, он как раз поднимался по ступеням, направляясь в банк, когда я его окликнула. Но наш разговор не пролил ни капли истины на происходящее.

На автопилоте я взялась за уборку. Помыла руками посуду, пренебрегая посудомоечной машиной: монотонная рутинная работа заставляла хоть как- то двигаться мое тело. Но мозг не мог найти покоя, я прокручивала в голове разговор с Борей снова и снова, чтобы найти хоть какую- нибудь подсказку.

- Где он?

- Анна, я…

- Где он? Ведь ты знаешь, да? Он не мог организовать свой переезд сам. Ты помогал ему.

- Я не могу сказать, - несчастные, полные жалости и страдания карие глаза смотрели на меня в упор.

- Что? – как от удара я отступила на шаг назад.

- Я ему обещал.

- Как ты мог ему такое обещать? Почему он сбежал от меня?

- Он сказал, что когда-нибудь ты поймешь…

Я смотрела на него и ненавидела. В его руках была вся моя жизнь, а он не собирался мне помогать.

- Когда-то мне казалось, что я тебе не безразлична, - я взяла в руки свое самое последнее оружие, - так вот, если ты еще хоть что-то ко мне чувствуешь, хоть что- то еще испытываешь, ты не позволишь мне так страдать. Ты скажешь мне, где он.

Я знала, что причиняю ему адскую боль. Я понимала, что разрываю его сердце между безгранично- преданной дружбой и чувствами ко мне. Я знала, что он в меня влюблен. Мне об этом говорили, и я всегда это чувствовала. И именно это я обернула против него в ту минуту. С невероятной жестокостью я причиняла ему боль, но мне было намного- намного больнее.

- Молчишь? – я отступила на два шага назад. Слезы полились по щекам. Я понимала, что проиграла, - ненавижу тебя, - прошипела я и ушла быстрым шагом, и, шмыгая носом, направилась в сторону, услышав себе вдогонку:

- Анна, прости…

Но я даже не обернулась.

Я встрепенулась от нахлынувших воспоминаний, часто заморгала, сделал глубокий вдох и продолжила уборку. Не надев резиновых перчаток, я натирала плиту. Химическое средство разъедало мою кожу, но это было ничто в сравнении с кислотой, обжигающей мое сердце.

Я сжимала в руках губку и смотрела на розовую пену, выступающую между моими пальцами, резкий запах хлорки перенес мои воспоминания в больницу, я помнила то счастье, которое испытала, когда Иван пришел в себя. И как мимолетны были эти минуты. «Привет, малыш», - вспомнила я и снова заплакала. Он бросил меня. Он меня ненавидит. Он даже не захотел дать мне шанс разделить его трагедию с ним, он выгнал меня, как только узнал о диагнозе. Как мне жить с этим дальше? Как жить и понимать, что из-за меня самый любимый и дорогой мне человек прикован к инвалидному креслу?

Пронзительный дверной звонок раздался по всей квартире, наспех вытерев руки тряпкой, я побежала к двери, вдруг это он? Но я ошибалась. Курьер транспортной компании принес мне картонный объемный конверт. Я даже не пыталась скрыть свое разочарование, наспех расписалась за получение и уже собиралась закрыть входную дверь, как услышала голос Бориса:

- Анна, подожди! - он только что вышел из лифта и направлялся в мою сторону, вежливо пропуская курьера.

- Зачем ты пришел? – спросила я, отступая назад и впуская его в квартиру.

- Я хотел поговорить…

- Ты скажешь, где он? - я смотрела с надеждой в его лицо.

- Я не могу. Правда, Анна, если бы я мог, я бы сказал. Черт! - Боря запустил ладони в волосы и повернулся ко мне спиной, - да я готов был уже тебе все рассказать, но он исчез!

- Что значит исчез?

- Он попросил меня помочь, взял слово, что тебя это не коснется. Я организовал его транспортировку в частную клинику, но сегодня… Сегодня его там не оказалось. Он уехал. Анна, - Боря повернулся ко мне лицом и взял меня за руки, - прости меня, но я не могу тебе ничем помочь.

- Я не верю тебе, - прошептала я, медленно вытягивая ладони из его рук. Луч надежды, зародившийся несколько минут назад, погас.

- Это правда, Анна, это правда.

Я пошла на кухню, где лежал мой мобильный телефон , и набрала номер Вероники, даже не знаю, почему я не подумала сделать этого раньше:

- Где он? – Вероника подняла трубку после первого гудка, и я сразу задала ей главный вопрос, - Вероника, ты должна знать, где он?

На заднем фоне отчетливо слышался женский плач, я слегка растерялась:

- Я не знаю, он бросил всех нас. Господи, мама этого не вынесет, - страдания на заднем фоне принадлежали Марии Дмитриевне, - Анна, он даже написал, что теперь сам будет осуществлять переводы, он порвал все деловые отношения…

- Какие переводы? – я резко перебила Нику.