Красси Зуркова - Самодива

– Краткость не имеет значения. Как ты знаешь, любовь упряма. Она не уходит, когда вторгается разлука.

В его голосе слышалась едва различимая горечь, и мне стало интересно, так ли сильно его сердце отличалось от наших человеческих.

– Для одной ночи размышлений достаточно. Последний шаттл до «Форбса» будет здесь довольно скоро. – Он поднял руки, и Проктер Холл снова стал нормальным: два тела исчезли, а канделябры застыли, вернувшись к привычному электрическому освещению. – Я могу организовать куда более быстрый транспорт, но на сегодня, вероятно, с тебя хватит феноменальных событий.

Я улыбнулась, осознав, как прав он был.

– Шаттл будет в самый раз.

Он открыл тайную дверь у алькова и оказалось, что та вела сразу наружу.

– Сайлен, мне бы хотелось увидеть, где умерла моя сестра. – Он приподнял брови, снова поправляя меня. – То есть, где она перестала быть человеком. Вы упоминали, что это произошло где-то рядом?

– Прямо по соседству. – Он указал на смежное здание, в котором я узнала Уайман Хаус, дом, где жил декан, на чьи владения я однажды случайно посягнула. – Поверь, это место такое же, как и прочие.

– Не такое же. Не для меня.

Я последовала за ним по заднему двору через туннель из листвы, что куполом нависала высоко над нашими головами и шелестом отзывалась в темноте. Закончился туннель в саду. Как он и сказал: такое же место, как и прочие. Гравиевые аллеи. Геометрические цветочные клумбы. Ровно подстриженные фигурные кусты. В центре же сада был изолированный каменный водяной фонтанчик, грезивший, чтобы к его горловине вернулся давно покинувший его голос.

Я обратила внимание, что там не было носика, просто гладкая восьмиугольная поверхность.

– Он всегда исполнял роль часов?

Сайлес кивнул и наверх поместил свою флейту, после чего отпустил инструмент. Трубочки остались на месте (одна – лежащей на плоскости, другая – указывающей на ночное небо), словно были удерживаемы заклинанием. И появились часы. Отбрасывающие тонкую безобидную тень в виде угла – около пять часов, спустя неделю после последнего полнолуния.

– Твоя сестра была... она была необыкновенно...

Я слышала это слишком часто.

– Смелой?

– И это тоже. – Огромные глаза лихорадочно засверкали в свете полной луны, словно сами были циферблатами. – Но, кроме того, она была невероятно стойкой.

Он, должно быть, решил, что я буду такой же, как и она. Но я не была ни смелой, ни стойкой. Даже само нахождение в саду, где некогда была ожила шипящая змея, вонзившая свои клыки в мою сестру, наполняло меня таким ужасом, что с тем же успехом этот яд мог растекаться в моей собственной крови.

– Я знаю, Эльза была смелой, но как она ввязалась во все это? Все эти темные ритуалы и жертвоприношения... все это захватило ее задолго до встречи с Ризом, разве не так?

– Тьма не захватывает нас по своей прихоти, Тейя. Она тщеславна. И жаждет быть приглашенной.

Когда мы вернулись к Кливлендской башне, автостоянка пустовала. Последний шаттл до Форбса, должно быть, ушел.

– Не переживай, мы его не пропустили.

Мне стало интересно, о каких еще моих мыслях он догадался. Или прочитал. Либо просто знал. Находиться в его присутствии было тревожно и в то же время легко: хоть раз в фильтрации мыслей не было смысла.

– Что мне теперь делать, Сайлен? Я не могу делить с ней Риза. Ни за что.

– Делить с кем-то любимого – сложнейшее испытание для человеческого сердца. Но что, если та, с кем ты делишься – твоя сестра?

– Если уж на то пошло, это еще труднее. Эльза так похожа на меня, только... лучше.

– Лучше для кого? Не забывай, что Риз выбрал тебя . Все прочее иллюзорно. Эфирно, как одуванчики, чьи воздушные головки так легко сдуть, отправив в небытие.

Для него это было ничто. Но не ему приходилось жить с мыслями об Эльзе. Страшась ее. Завидуя ей. Видя ее лицо в каждом зеркале.

– Ты любишь его? – Тревога казалась нелепой на лице того, от кого я ожидала этого меньше всего. – Потому что если ты можешь разбить его сердце, чтобы защитить от сложностей собственное, тогда ты его не любишь. И, вероятно, никогда не полюбишь.

Я хотела ему сказать, что на этот раз способность читать мысли его подвела, но на какую-то секунду отвлеклась на рев приближающегося шаттла. Когда я развернулась, то обнаружила лишь тьму. Простирающуюся во всех направлениях и беззвучно посмеивающуюся над девушкой, привнесшей во мглу еще один кошмар.

МУДРЕЙШИЙ ИЗ САТИРОВ знал все. Для него прошлое и будущее были частичками бесконечного, непримечательного, отшельнического настоящего. Но в одном он ошибся: я бы никогда не ранила Риза, чтобы защитить свое сердце.

" Ты первая женщина, которую он полюбил по–настоящему ". Все это говорили: Джейк, Сайлен, даже Кармела в ее задорном стиле намекала, что Риз наконец влюбился после того, как годы тому назад почти влюбился в кого-то (как будто девушка вроде Эльзы примирилась бы с этим «почти»).

И все же он существовал – парень, разбивший сердце неземной ведьме. Должно быть, он встретил ее в Болгарии во время поездки, о которой не хотел говорить. Вероятно, из–за него она и решила поступить в Принстон. Затем, по какой-то причине, о которой я не знала, их отношения не сложились. Дальше была ссора. Авария. Чтобы вернуть его к жизни, она стала тем, что, казалось, существовало только в легендах. Самодивой . А он, чем стал он ?

Согласно словам Джайлса, древнегреческий даемон был щадящей версией Диониса. Он был наполовину человеком, наполовину богом. Чувственным. Темпераментным. Склонным к безумству и даже жестокости. Но мне не хотелось думать, что Риз по своей натуре опасен. Описание Сайлена ему подходило больше: « Прекрасное создание, практически ничем не отличимое от простого смертного» . Значило ли это, что он мог любить так же, как и смертный мужчина? Что, несмотря на бессмертие, его сердце тоже могло быть разбито?

Потому что с другой стороны был Джейк. Несомненно и бесспорно – человек. Джейк, который во многом был больше похож на меня: не полубог, а живое существо со своими страхами, пороками и чувством собственного несовершенства. Он нуждался в ответе. В моем запоздалом решении: он или его брат.

К несчастью, три месяца отношений что-то да значат. Теперь, когда все плохое, произошедшее за эти месяцы, показалось в совсем ином свете – Риз на самом деле жертва, а не злодей – я и мысли допустить не могла, чтобы оставить его.

Но так же я не могла не желать быть с Джейком. Люди, наверно, мирились с подобным постоянно. Регулярные встречи с одними, а ощущение связи с другими. Кратковременные фантазии. Внезапные влюбленности. Краденые раз от раза поцелуи. Это не значит, что так собиралась поступать и я, или что Ризу стоило об этом знать. Он сам сказал: ” Знание всегда все меняет. Оставайся со мной просто так ”.