Юлия Климова - Теплая снежинка

В спальне мне сразу стало тесно. Что там пишут в книгах про чувственный огонь и что там пишут про всепоглощающую страсть? Когда темнеет в глазах, когда сердце выпрыгивает из груди, когда трясутся руки и прошлое тает и превращается в послушное и несгибаемое «да». Какая разница, кто к кому придет?.. Скажите мне: какая разница?

«Не так-то легко прожить без тебя даже один день, Наташа».

Не так-то просто прожить без тебя даже один день, Дима.

Какая ерунда беспокоила меня раньше… какая ерунда!

Мысли улеглись только к двенадцати (покоя в чувствах я не ждала – напрасная трата времени), натянув бордовую шелковую пижаму, я поправила волосы, две секунды подарила зеркалу и шмыгнула за дверь. Мне показалось или дом замер? Точно побоялся отвлечь, спугнуть, точно наконец-то дождался желаемого…

Бесшумно ступая по ковровой дорожке коридора, я улыбалась, вспоминая первый вечер, проведенный здесь. «Наташа, а как вы обычно отмечаете праздники? Скоро Новый год». Кто ж знал, кто ж знал… И погода в тот вечер играла свой спектакль, не выпуская меня на улицу, и «Кьянти» казалось особенно вкусным и терпким, и любопытство обещало так много…

Нарочно не включая свет, я сделала еще один шаг и еще и в арке левого крыла увидела четкие очертания широкой фигуры Дмитрия Сергеевича. Он шел ко мне – навстречу.

– Дима…

– Наташа…

Его нежные, сильные руки скользнули по моей талии, а губы сразу нашли мои губы. Это был самый вкусный, самый важный и самый лучший поцелуй в моей жизни – мурашки волной побежали по телу, лишь подчеркивая нетерпеливое возбуждение, дыхание участилось, а в груди вспыхнул огонь, тот самый – чувственный и книжный…

Мы так долго мечтали об этом в одиночестве, мы так долго играли в прятки и не находили друг друга… Он был тысячу раз прав, и я была тысячу раз права, и абсолютно не важно, кто и в чем…

– Дима…

– Наташа…

– Я шла к тебе.

– А я к тебе.

– Здорово, да?

– Да. – Он улыбнулся и поцеловал меня иначе – неторопливо, долго. И этот поцелуй тоже оказался самым вкусным, самым важным и самым лучшим. Остатки сил улетучились, голова закружилась, ноги ослабли, но тут же Дима подхватил меня на руки и понес к спальне. Скользкая ткань пижамы и тонкая ткань рубашки отчаянно мешали и дразнили, и я жутко разозлилась на них, а заодно и на все пуговицы, вместе взятые. Я плохой дизайнер… очень плохой дизайнер – нужно было поставить диван прямо в коридоре!

Осторожно Дима положил меня на кровать, сел рядом, наклонился и заглянул в глаза. Его пальцы коснулись моей щеки, губ, шеи…

Пуговицы сдались так быстро, и спасибо им за это…

– Я люблю тебя, – услышала я, не понимая, кто из нас произнес эти слова, наверное, мы выдохнули их одновременно.

Настенные, настольные и напольные часы перестали отсчитывать время, они смущенно затихли, растягивая ночь до бесконечности…

– Наташа, что ты прячешь за спиной?

– Ничего, милый, с чего ты взял?..

– Тогда покажи руки. – Он улыбнулся и сделал шаг в мою сторону.

– Э-э-э… – ответила я и сделала шаг назад.

Мой любимый, ненаглядный муж покачал головой, еще раз улыбнулся и, не желая отступать, стал медленно трансформироваться в Акулу – сжал губы, сдвинул брови и решительно направился в мою сторону. Ой! Боюсь, боюсь, боюсь!

Вильнув вправо, я юркнула за кресло и оттуда показала Диме свой великолепно-розовый язык.

– Наташа…

– Тебе показалось. – Я наклонила голову набок, посмотрела на потолок и, старательно демонстрируя чистоту и невинность помыслов и поступков, пожала плечами.

– Я хочу знать: что и у кого ты стащила.

– Как ты можешь приписывать мне столь недопустимое поведение?.. Поверь, в моих руках сейчас находится самая ненужная вещь на свете, о которой в ближайшие сто лет никто и не вспомнит.

– Я могу на нее взглянуть?

– Вообще-то нет, – я хмыкнула, обернулась и с сожалением признала, что отступать некуда.

Но в этот момент раздался тактичный стук, и дверь кабинета бесшумно открылась. На пороге стоял спокойный, я бы даже сказала, умиротворенный и мечтательный Герман, вот только его глаза искрились, точно бенгальские огни (привет, мама!). Обведя задумчивым взглядом шкафы, полки, столы и стулья, он вопросительно посмотрел сначала на меня, а затем на Диму.

– Извините, если помешал, но я никак не могу найти свой блокнот, в нем столько важных записей… Он вам не попадался?

– Нет, – слишком торопливо ответила я, поглаживая за спиной прохладную кожаную обложку. – Да и зачем он вам?.. В смысле… э-э… Он отнимает столько времени…

Дима тяжело вздохнул и развернулся ко мне.

«Отдай немедленно», – требовали его глаза.

«О чем ты?» – нагло недоумевали мои.

– Нет, Герман, – произнес он через несколько затяжных секунд. – Я тоже не видел блокнота и не представляю, где он может быть.

– Но он обязательно найдется, – пообещала я. – Наверное, после праздников…

– Хорошо, – кивнул Герман и, не зная, чем занять руки, поправил галстук и застегнул пуговицы темно-серого пиджака, – я хотел бы уехать сейчас… поищу его позже…

Надеюсь, у Германа свидание, надеюсь, с моей шикарной мамой, надеюсь, им будет очень хорошо, и, надеюсь, никакие глупости под названием «Блокнот Без Которого Невозможно Прожить и Дня» не отвлекут их друг от друга.

Как только дверь за Германом закрылась, Дима решительно преодолел короткое расстояние до кресла и со вздохом спросил:

– Зачем ты стащила блокнот?

Широко улыбнувшись, я сморщила нос, и двадцать шесть задиристых конопушек подпрыгнули, веселясь и танцуя, – да, работа предстоит огромная, маловато в этом доме абсурда и хаоса, маловато непредсказуемости и чудес, а кто у нас лучший поставщик неугомонного счастья? Конечно, я!

– Понятия не имею, – ответила я, прижимая блокнот к груди. – А почему ты меня не выдал?

– Понятия не имею, – ответил он, притягивая меня к себе.

– Только не говори Герману… – буркнула я, получая первый поцелуй.

– Не скажу…

– Это моя тайна.

– Это наша тайна, – поправил Дима и поцеловал меня еще раз.

– Это наша тайна, – повторила я и закрыла глаза от удовольствия.

Вы умеете мечтать? Я умею. И мне кажется, лучшего для себя я бы и не смогла придумать.

Это наша тайна – здорово, правда?

Это наша тайна – и я ее никому не отдам.

Это наша тайна – и в горе и в радости…

До свидания и до новых встреч!

Справка

А что же будет завтра?

А завтра будет Новый год!