Ольга Вечная - F 20. Балансировать на грани

— Вроде справляюсь, — отвечаю, елозя вилкой кусок огурца по тарелке.

Когда тебя привязывают к кровати, ты вырываешься. Всегда вырываешься, потому что обездвиживание — это всегда очень страшно. Ты пытаешься объяснить, что ты в порядке, что ты будешь везти себя смирно, будешь делать все, что скажут. Но сначала ты пытаешься вырваться. Ну, для того, чтобы все это им рассказать.

— И много платят?

Пожимаю плечами.

И чем сильнее ты вырываешься, тем крепче тебя вяжут, а чем крепче вяжут, тем сильнее вырываешься. Замкнутый круг.

Я давно уже понял, что нужно расслабиться и… получать удовольствие. Ибо некоторые вещи неизбежны.

Если ты не можешь изменить обстоятельства, нужно изменить отношения к ним, не так ли?

— Как так получилось, что тебя взяли на столь ответственную должность с высокой заработной платой и полным рабочим днем?

Пожимаю плечами. Чем сильнее барахтаешься, тем туже вяжут.

— Я, надеюсь, эта работа действительно существует, и ты не занимаешься чем-нибудь незаконным?

— Директором фирмы является близкая подруга Кати — Алла Константиновна, — смотрю на Катю в ожидании кивка — дожидаюсь.

— Я попросила ее взять Олега на работу. Дать парню шанс и… — улыбается, — кажется, все прошло успешно. Аля часто хвалит его и…

— Катерина, ты понимаешь, что так нельзя поступать. Нельзя играть на чувствах друзей.

Я понимаю, что уже не хочу огурец. «Чем сильнее барахтаешься, тем крепче привязывают. Расслабиться и плыть по течению» — повторяю про себя как мантру. Кажется, я слегка покачиваюсь вперед-назад.

— Вот ей было неудобно тебе отказать и… — вдруг замолкает, подбирая слова.

—..И пришлось взять на работу душевнобольного, — заканчиваю я за него.

На самом деле, в нашей стране, как и в любой другой стране мира, дискриминация таких шизиков, как я, весьма развита. В мире, в котором я живу, не принято слушать шизиков, не принято разговаривать с ними, не принято брать их на работу и отстаивать их права в суде. Не принято смиряться, что один из них — твой сын.

Я смотрю перед собой, фокусируясь на скором возвращении к своим испанским друзьям, которые ждут меня в моей квартире, на Алиной тонкой шейке, на ее восхитительном и безумно возбуждающем запахе. В последнее время я остро воспринимаю запахи, наверное, это компенсация за ухудшившееся зрение и вкусовые качества. А пахнет она действительно умопомрачительно, очень женственно. Вообще-то, я теперь каждый день мастурбирую на свои воспоминания. В том, чтобы быть психом есть свои плюсы — можно признаваться себе и окружающим в низких вещах и не чувствовать при этом вины или смущения.

Я бы сказал о своих мыслях вслух, но за столом сидит моя мать, а при ней я всегда буду смущаться, насколько сумасшедшим бы ни был.

Я редко слышу, как мама разговаривает, еще реже — когда обращается ко мне. Просто, в некоторых случаях дети не достойны материнской любви. Это нормально.

— А почему бы нам всем не сходить, например, в кино сегодня вечером? Позовем Алю с собой. Заодно я расспрошу ее про нашего Олега.

Идея отца кажется восхитительной, поддерживают ее все, особенно дети. Разумеется, фильм выбирается мультипликационный. К слову сказать, та самая едва не утонувшая девочка выжила, мне очень повезло, что на моей совести в глазах окружающих осталась всего лишь одна смерть.

Аля

Вероятно, лишь я одна в нашем городе не имела никакого понятия о фамилии Баль. Николай Николаевич Баль — известный хирург и профессор на какой-то там кафедре, его жена — Инна Викторовна — гинеколог и тоже преподаватель.

Катя, которая с детства падала в обморок от вида крови, ни в какую не хотела идти в медицинский, зато вышла замуж за стоматолога. Думаю, это тоже считается. Поискав кое-какую информацию, я выяснила, что Олег Баль сдал вступительные в числе лучших, всегда учился на отлично и подавал огромные надежды. Но потом, по какой-то непонятной причине, совершенно неожиданно для всей семьи, выбрал специализацией психиатрию. Разумеется, это был удар ниже пояса. Родители в панике всеми силами пытались вернуть сына на путь истинный, но он сказал, как мне объяснила Катя, «кто-то должен выполнять эту работу. Пусть это буду я, раз никого лучше на курсе не нашлось». Женился в двадцать лет на одногруппнице украинке Алине Иванчук, и уехал с ней в Киев, где продолжал доучиваться, пока не случился «тот самый роковой день», как было написано в одной из газет того времени.

Погода не особо радовала, но хотя бы не бил тот самый порывистый ледяной ветер, заставляющий людей бегом передвигаться по улицам всю прошлую неделю.

Накрапывал дождик, но в грязных лужах уже начинали отражаться весенние лучики. Жители города с нетерпением ждал весну, щеголяя без шапок и перчаток, тем самым показывая, что к массовому оголению давно готовы.

Приглашение Балей сходить вместе в кино поначалу сильно удивило, но, в конце концов, почему бы и нет? Заодно будет возможность пообщаться с Олегом в неформальной обстановке. В офисе в последнее время мы крайне редко сталкивались. Он успевал поработать с моим компьютером до того, как я приходила на работу, уходить так же старался до меня или после. Кроме того, на мои плечи навалилось так много работы, что не хватало сил даже вникнуть в гуляющие по офису сплетни, вероятно, эпицентром которых были мы с Балем… Пересуды меня не беспокоили, а вот то, что я стала слишком мало спать — весьма. Видимо, мой недосып и постоянные стрессы отразились на внешнем виде, так как один раз кто-то, а я догадываюсь, кто у нас в компании самый главный врач, оставил на моем столе упаковку Глицина.

Засос прошел полностью, уже через неделю он превратился в бледное пятно, а через две и вовсе не осталось ни следа.

Впрочем, как и от ощущения, что мы сделали что-то мерзкое или неприемлемое.

При родителях Олег упорно молчал, стараясь делать вид, что его с нами нет. Он не хотел ни колу, ни поп-корн, ни конфет. Ему было безразлично, на какой фильм идти и с кем рядом сидеть. По странному стечению обстоятельств, я оказалась единственной, кто был рад сидеть рядом с ним, это было заметно, когда Катя распределяла купленные билеты.

Профессор со своей женой вели себя совершенно не так, как должны вести себя… профессор со своей женой. По крайней мере, в моем понимании. Высокий седовласый мужчина с прямой осанкой и квадратными очками, изысканно одетая слегка полноватая пожилая женщина, на которую, кстати, был очень похож Олег, вместе со мной и Катькой гонялись за детками, кидались поп-корном, смеялись, соревновались в игровых автоматах и охотно фотографировались. Развлечения казались безумно веселыми, но Олег упорно не принимал участия ни в чем подобном. Он стоял поодаль и рассматривал проходящих мимо людей, словно стеснялся показать, что он с нами. Одет был в свои неизменные бледно-голубые джинсы, но, правда, в новую темно-синюю рубашку с длинным рукавом. Дети с ним совсем не общались, как будто у них не было дядюшки.