Полина Раевская - Во власти страха (СИ)

Маркус настоятельно просил меня прекратить смотреть и читать этот бред, но я же мазохистка, мне нужно было травить себе душу. Мало мне того, что бабушка не отвечает на мои звонки, что знакомые и друзья видят во мне психопатку. Только с Оксаной я не боялась быть откровенной, она не судила меня, хоть и не любила Беркета. Да и кто вообще имеет право судить людей? Мы все индивидуальны, у каждого своя судьба и каждый сам решает, как он проживет свою жизнь, почему нужно прислушиваться к другим? Над чем тогда мы имеем власть, если даже не можем распоряжаться собственной жизнью?

Но разве мы думаем об этом, сплетничая о других, с умным, всезнающим видом? Все мы такие мастистые психологи относительно чужих судеб, но когда дело касается нас самих, в своей жизни мы психи.

Я часто рассуждала по вечерам о превратностях судьбы, о том, что произошло, кто прав, кто виноват. Сегодняшний вечер не стал исключением. Ложилась спать я всегда раньше Маркуса, в последнее время меня постоянно клонило в сон, вот и сегодня легла раньше, включила телевизор и слушала очередные умозаключения какого-то мистера « Я знаю все». Правда меня уже не слишком задевали эти разговоры, порой, в них проскакивали интересные мысли. Вот и сейчас прозвучал вопрос; « Как она смогла простить его после всего?». Я задумалась.

Знаете, люди все разные. Кто-то прощает по доброте душевной или глупости всё и всех, кто-то не прощает никого в силу гордости и принципов, пусть даже делает хуже себе самому, а кто-то прощает, потому что человек заслужил прощение не слезным покаянием, все же мы люди не боги и читать душу человеческую нам не под силу. Мы можем судить по делам и порывам душевным, хотя кому-то, кто мягкосердечнее хватает и слов. Я простила Маркуса не из-за слепой любви, он ее убил своей жестокостью, а потому что добился прощения своим терпением, смирением, жертвенностью и стремлением исправить свои ошибки.

Вы спросите, какого черта тогда я так вела себя все эти два месяца. Я отвечу вам. Дать кому-то еще один шанс - не значит отринуть все сомнения. Скорее это как идти ва-банк, при этом мысленно умоляя: "Пожалуйста, только не подведи, не дай мне разочароваться и понять, что это очередная ошибка".

Он не подвел, не разочаровал, подвела я. Мои сомнения зашли слишком далеко и стали стоить слишком дорого….

Я уснула за всеми этими размышлениями, но пробуждение стало кошмаром наяву. Просыпаюсь от невыносимой боли, кажется, что меня разорвет на кусочки. Неприятный жар охватил все мое тело, кожа горела огнем, я задыхалась, перед глазами все плыло. Я уже неделю чувствовала дискомфорт, но такой боли никогда не было. И она не уменьшалась, а нарастала. Я окончательно проснулась, почувствовав, что вся промокла, я думала, что вспотела, но когда вытащила руку из-под одеяла, меня заколотило. Я смотрела на кровь на своих пальцах и холодела от страха. Боль была адской, низ живота разрывало на части. Собрав волю в кулак, дрожащими руками вцепилась в край одеяла, отбросила его и завопила диким воплем от ужаса, увидев себя в крови, которой была пропитана постель, мое белье, ноги, утопающие в этом кровавом море. Я захлебывалась слезами и криком. Боль простреливала тело, но вид крови, которая продолжала течь из моего тела, унося с собой маленькую жизнь, затмевал собой все ощущения. Дверь с грохотом отворилась, в комнату, словно ураган ворвался Маркус, но увидев меня, застыл, как вкопанный на месте, пораженный, шокированный и испуганный. Лицо вмиг потеряло все краски. Безумный страх застыл в его мечущихся в поисках телефона глазах.

-Маркус….- только и смогла я прокричать, когда очередной приступ боли скрутил мое тело, а после все исчезло.

Писк медицинского оборудования приводит меня в состояние неконтролируемой паники. Не переношу этот звук. Начинаю метаться по кровати, но каждое движение отдается болью, замираю. Перед глазами пелена, проваливаюсь вновь в забытье. Так повторялось несколько раз, а потом я наконец, пришла в себя. Рядом со мной сидела медсестра, Маркуса не было.

-Что случилось?-прохрипела я, женщина с улыбкой поднялась с кресла и заученно-вежливым голосом поинтересовалась моим самочувствием, после уверила меня, что теперь все в порядке и отправилась за врачом.

Пока я ждала доктора, в голове пронеслось тысяча мыслей. Я уже поняла, что произошло, но верить в это не хотелось.

Зашел мой лечащий врач. Мужчина был внушительных габаритов со строгим выражением лица. Пока он фиксировал жизненные показатели, я следила за ним с опаской и понимала, что сейчас меня ждет хорошая трепка, учитывая, что я сама врач, мне стало стыдно.

- Мисс Гончарова, к сожалению, вынужден сообщить вам, что вы потеряли малыша. Я так понимаю, что вы были не в курсе, что беременны, потому что иначе, как объяснить, что вы дотянули внематочную беременность до шести недель?

Тяжело сглатываю и дрожу от подступающих слез. Подозревать одно, а узнать точно-другое. К тому же это стало неожиданностью; все это время мы предохранялись, да были несколько случаев, когда нет, но с моими проблемами риск был минимален. Поэтому пораженно выдавливаю из себя, сгорая от стыда;

-Нет, я не знала. У меня была аминорея, я запустила и…

-И это привело к таким кошмарным последствиям. Мисс, мы удалили вам одну трубу, она лопнула, у вас развился асцит, еще чуть-чуть и мы бы с вами не разговаривали.- грубо обрывает меня доктор, я лихорадочно киваю, понимая всю безответственность своего поступка.

-Я понимаю.

-Как можно столь халатно относиться к своему здоровью?! –наседает он.

-У меня был сложный период в жизни, поэтому…-пыталась оправдаться я, хотя не было мне оправданья.

-Как давно у вас аминорея?

-Год. Я не думала, что смогу забеременеть. –признаюсь, опустив глаза. Доктор качает осуждающе головой.

-Мда…Вы должны понимать, что всегда есть исключения. А уж беременность при аминорее –не такое и редкое явление. Пока вам требуется покой, длительное лечение и конечно же гормональная контрацепция не менее шести месяцев.

-Репродуктивная функция сохранена? –осторожно спросила я, прикусив губу, в ожидание ответа. Доктор тяжело вздохнул, от чего я задрожала и задумчиво ответил;

-Сохранена, но риск очередной внематочной беременности велик, хотя в общем –то, говоря откровенно, ваши шансы на успешную беременность теперь не высоки. Но если вы захотите малыша, мы постараемся вам помочь и предотвратить нежелательные последствия.

-Захочу. –шепотом ответила я, точно зная, что хочу второго ребенка. Только сейчас я вдруг осознала, что потеряла частичку себя, маленькую крошку. И пусть все –равно не было никакой возможности ее спасти, мне было больно и страшно. Я ведь даже не подозревала, что беременна. Я не заметила, как вышел врач, слишком была погружена в себя, проклиная себя, представляя, что сейчас творится с Маркусом. Его не было рядом, но я не обижалась, почему –то точно знала, что он приходит в себя и пытается успокоится. Спустя несколько часов, когда я вновь очнулась, первое на что наткнулся мой взгляд; на неподвижного, словно окаменевшего Беркета. Он смотрел на меня пристально, но при этом был где-то очень далеко. Облокотившись на кровать и сложив руки, как в молитве, покусывал большие пальцы, обдумывая что-то. Лицо бледное, под глазами черные круги, морщины стали отчетливее у уголков рта. У меня сжимается сердце.