Табита Сузума - Запретное

— Эй, на что, черт подери, ты смотришь?

Я игнорирую их и продолжаю идти, засунув руки глубоко в карманы и борясь с желанием ускорить шаг. Словно волки, они следуют за запахом страха. На секунду мне кажется, что они собираются пойти за мной, но в след мне доносятся лишь их смех и ругательства.

Моё сердце продолжает колотиться, когда я достигаю конца главной улицы и перехожу через перекресток, мой мозг работает на полную мощность. Именно поэтому тринадцатилетнему мальчику не следует бродить по улицам в ночное время. Тем парням было скучно: они были пьяны или под кайфом, или всё вместе и просто искали драку. По крайней мере, у одного из них оказалось бы какое-нибудь оружие: разбитая бутылка, если не нож. Дни обычных кулачных боёв прошли, особенно здесь. И каковы были бы шансы у кого-то вспыльчивого, вроде Кита, выстоять против такой банды?

Начинает моросить, и свет от фар проезжающего мимо такси прорезает темноту, освещая мокрый асфальт. Не глядя по сторонам, я перехожу через перекресток, из-за чего раздражённый таксист сигналит мне. Я вытираю пот с лица рукавом рубашки, адреналин наполняет моё тело. Внезапный вой полицейской машины заставляет меня сильно вздрогнуть. Звук исчезает вдали, и я вновь подпрыгиваю, когда какофония безумных звуков вырывается из моего кармана. Когда я достаю телефон Маи, мои руки трясутся:

— Что? — кричу я.

— Он вернулся, Лочи. Он дома.

— Что?

— Кит вернулся. Он только что вошёл в дверь, так что ты можешь возвращаться домой. В любом случае, где ты?

— Перекрёсток Бентам. Увидимся через минуту.

Я кладу телефон обратно в карман и разворачиваюсь. Моя грудь вздымается, дыхание приближается к удушью, я смотрю на проезжающие мимо автомобили. “Верно, успокойся”, - говорю я себе. Он дома. Он в порядке. Но я могу чувствовать пот, струящийся вниз по моей спине, и это давление в груди, словно шарик, который вот-вот лопнет.

Я иду слишком быстро, дышу слишком быстро, думаю слишком быстро. В боку появляется колющая боль, и сердце стучит о грудную клетку. “Он дома”, - продолжаю говорить я себе. — “Он в порядке”. Но не знаю, почему мне не становится от этого легче. Вообще-то, мне физически больно. Я был уверен, что с ним случилось что-то плохое. По какой еще причине он не мог ответить на телефон или позвонить?

Когда я приближаюсь к дому, фонари расплываются и танцуют, и всё вокруг кажется удивительно ненастоящим. У меня так сильно трясутся руки, что я не могу открыть дверь: металлические ключи продолжают выскальзывать из липких пальцев. В конечном итоге, я отбрасываю их и прислоняюсь одной рукой к двери, опираясь на неё, потом опускаюсь вниз, чтобы найти ключи. Когда дверь внезапно открывается, я вслепую вваливаюсь в ярко освещённую прихожую.

— Эй, аккуратно, — руки Маи восстанавливают моё равновесие.

— Где он?

Из гостиной доносится звук сдавленного смеха, и я протискиваюсь в неё. Кит лежит на спине, заведя одну руку за голову, сложив ноги на диване и смеясь над чем-то по телевизору. От него разит сигаретами, алкоголем и травкой.

Внезапно сдерживаемый в течение нескольких месяцев гнев взрывается в моем теле как расплавленная порода.

— Где, черт возьми, тебя носило?

Снова и снова вращая пульт в руке, он медлит прежде, чем ненадолго оторвать взгляд от экрана.

— Это абсолютно не твое дело.

Его глаза возвращаются к телевизору, и он снова начинает смеяться, увеличивая громкость звука, тем самым пресекая дальнейшие попытки разговора.

Я стремительно бросаюсь к нему и, застав его врасплох, вырываю пульт у него из руки.

— Отдай его обратно, придурок!

Он тут же вскакивает, хватая меня за руку и выкручивая ее.

— Уже четыре утра! Какого черта ты делаешь?

Я борюсь с ним, пытаясь оттолкнуть его, но он на удивление силен. Мою руку от ладони до плеча простреливают вспышки боли, и пульт падает на пол. Когда Кит наклоняется за ним, я хватаю его за плечи и дергаю назад. Он резко разворачивается, и я чувствую ослепляющий болезненный удар, когда его кулак касается моей челюсти. Я бросаюсь на него и хватаю за воротник, потеряв при этом равновесие и утянув его за собой на пол. Моя голова ударяется о кофейный столик, и на мгновение мне кажется, что огни сейчас погаснут, но мне удается прийти в себя, и я обхватываю руками его за горло: его лицо темно-красное, а глаза расширены и выпучены. Он бьет меня в живот снова и снова, но я не отпускаю. Я не могу отпустить, даже когда он попадает коленом мне в пах. Кто-то еще тянет меня за руки, пытается помешать, кричит на меня, орет прямо на ухо:

— Прекрати, Лочи, хватит! Ты убьешь его!

Я отпустил его, он, согнувшись, отползает на коленях, кашляя и блюя, изо рта у него свисают слюни. Кто-то держит меня сзади, прижимая мои руки к бокам, но внезапно все силы покидают меня, и я едва могу сесть. Я слышу задыхающиеся звуки со стороны Кита, когда он, пошатываясь, поднимается на ноги и вдруг возвышается надо мной.

— Тронь меня еще раз, и я убью тебя, — его голос хриплый и скрипучий. Я слышу, как он уходит, его топот вверх по деревянной лестнице, детский плач. Кажется, я падаю вниз на жесткий ковер и прижимаюсь спиной к холодной, твердой стене. Сквозь тусклый туман я вижу Уиллу, обхватившую ногами талию Маи, а та обнимает ее и бормочет:

— Все хорошо, все хорошо, любимая. Это всего лишь глупый спор. Уже все хорошо. Давай вернемся наверх и уложим тебя спать?

Они выходят из комнаты, и плач стихает, но продолжается все выше и выше надо мной.

Когда я иду в свою комнату, у меня подкашиваются ноги. Оказавшись внутри в безопасности, я сажусь на край кровати, опираюсь о колени локтями, прижимая ладони к носу и рту и пытаясь остановить учащенное дыхание, боль в животе отзывается толчками во всем теле. Я чувствую, как по лицу стекает пот, и не могу перестать дрожать. Сияние вокруг лампочки надо мной расширяется и сжимается, создавая кружащиеся пятна света. Весь ужас того, что произошло, только сейчас поражает меня. Я никогда раньше не применял к Киту физического насилия, но все же сегодня вечером спровоцировал его, я практически хотел этого. Как только мои руки сомкнулись вокруг его шеи, мне честно не хотелось отпускать его. Я не понимаю, что со мной происходит, кажется, я вышел из строя. Итак, Кит вернулся домой на несколько часов позже, а какой подросток так не делает? Естественно, родители сердятся на своих детей: они кричат, пугают, возможно, ругают их, но никогда не пытаются задушить их.

Стук в дверь отдается еще одним толчком в моем теле. Но это всего лишь Мая, совершенно подавленная, она опирается на дверной косяк.

— С тобой все в порядке?

Все еще прижимая ладони к губам, я киваю, мне отчаянно хочется, чтобы она ушла, но я не в состоянии сказать. Трезвым взглядом она осматривает меня в темноте, мгновение колеблется, потом включает верхний свет и заходит.