Табита Сузума - Запретное

— Что, если она передумает? — пораженно спрашивает он. — Она никогда раньше не бывала на ночевках. Она может закатить истерику посреди ночи или решить, что хочет домой, как только стемнеет. Нам придется идти за ней и забирать ее…

Я смеюсь.

— Не беспокойся ты так, любовь моя! Она так не сделает. Там будет Тиффин, она обожает Сюзи, и вообще там будет щенок.

С медленной улыбкой он качает головой.

— Надеюсь, ты права. Если зазвонит телефон, я отключу его, клянусь Богом…

— Ты так поступишь со своей пятилетней сестренкой? — с притворным возмущением я открываю рот.

— За целую ночь наедине? Боже, Мая, да я продам ее цыганам!

Смеясь, я выхожу из-за стола и иду в коридор, чтобы кое-что принести.

— Угадай, что у меня есть.

Я радостно протягиваю зажатый кулак.

Лочен нежно берет мою руку. Разжимает мои пальцы.

— Ключ?

— Мамин ключ. Я сняла его с кольца для ключей, когда она нагрянула к нам в прошлые выходные, чтобы забрать кое-какие вещи.

Его лицо озаряется.

— Эй, умный ход!

— Знаю! Она вряд ли появится, но даже если и придет, то теперь мы знаем, что она не сможет попасть в дом!

— Жаль, что мы не можем оставить ее без ключа навсегда!

Отведя детей к Фредди, я бегу как в детстве: дико, быстро и свободно. Туфли хлюпают по грязным лужам, обрызгивая мои голые ноги грязью, сгорбившиеся под зонтами старушки торопливо отходят в сторону, чтобы пропустить меня, оборачиваются и смотрят, как я проношусь мимо. Безликое белое небо сильно разверзается, толстые шнуры дождя, ледяной ветер жалят лицо, отчего у меня колет кожу. Я полностью промокла, пальто хлопает на ветру, рубашка почти прозрачная, с волос капает по спине. Я продолжаю бежать быстрее и быстрее. Я чувствую, что меня вот-вот подхватит ветер, поднимет в воздух, как воздушный змей, и будет кружить высоко над верхушками деревьев к далекому горизонту. Я никогда не чувствовала себя настолько живой, настолько наполненной свободой и радостью.

Вламываясь на кухню, я поднимаю в воздух руки.

— Ура! — Я гляжу на него, счастье готово вырваться из меня, как шипучие пузырьки. — Не могу в это поверить. Я буквально не могу в это поверить. Я думала, что этот момент никогда не наступит.

Лочен начинает смеяться.

— Что?

— Ты выглядишь, как утопленная крыса.

— Спасибо!

— Иди сюда! — Обогнув кухонный стол, он бросается ко мне и хватает за запястье. — Поцелуй меня!

Я смеюсь и поднимаю голову вверх, когда он тянется своими теплыми руками к моему лицу.

— Уф-ф, ты ледяная. — Он нежно меня целует, а потом немного крепче. Он весь мокрый от воды, стекающей по моим волосам.

— Тогда дай мне переодеться!

Я разворачиваюсь и бегу наверх, в свою комнату. Когда я достаю полотенце из стопки одежды, заходит Лочен и прыгает на мою кровать, потом разворачивается и, свесив с нее ноги, прислоняется спиной к стене. Я вытираю волосы и лицо, снимаю промокшую юбку, одной рукой хватаясь за верх застежки, и, согнувшись, протягивая вторую за джинсами. Не находя их, я понимаю, что молния застряла. С раздраженным вздохом я останавливаюсь и поддеваю ее ногтями.

Я осознаю, что Лочен встает с кровати и подходит ближе.

— Господи, ты еще более беспомощна, чем Тиффин.

— Это потому что она мокрая! Похоже, эта чертова юбка села от дождя.

— Подожди, подожди…

Его теплые руки прикасаются ко мне, осторожно дергая промокший материал. Дрожа, я опускаю руки по бокам и чувствую, как его челка щекочет мой лоб, когда он наклоняется ко мне, опуская голову, его теплое дыхание на моей шее. Его глаза сосредоточенно прищуриваются, когда под его настойчивыми пальцами пуговица, наконец, начинает поддаваться. Он продолжает с ней возиться, его голова все еще наклонена, и я чувствую, как его дыхание учащается, щеки пылают. Верхняя пуговица расстегнута, и, не поднимая взгляда, он начинает расстегивать другую.

Я стою неподвижно, прекрасно понимая, что вот уже несколько минут никто из нас ничего не говорит. Странный гул наполняет воздух, как невысказанная мысль, повисшая между нами. Лочен собирается расстегнуть мою рубашку, но у него, похоже, возникает проблема — руки не слушаются. Я осторожно наблюдаю за его лицом, гадая, думаем ли мы об одном и том же. Когда он добирается до третьей пуговицы, моя рубашка распахивается, открывая верхнюю часть бюстгальтера. Я слышу учащенное дыхание Лочена, когда он продолжает в тишине спускаться вниз, сосредоточившись на своем задании. Край его ладони задевает мою грудь. Он расстегивает последнюю пуговицу, и я чувствую, как быстро вздымается и опускается моя грудь, прикосновение его пальцев сквозь тонкую влажную ткань, отчего моя кожа покрывается мурашками. Рубашка открывается, и он сдвигает ее с моих плеч, позволяя ей упасть на ковер. Потянувшись к моему бюстгальтеру, он вдруг останавливается, одна рука зависает над моими грудями, и с этого момента колебания я все понимаю.

— Все нормально, — шепчу я внезапно севшим голосом. — Я хочу.

Его глаза нервно смотрят на меня; кровь приливает к щекам; лицо выражает смесь страха и желания.

— Правда?

— Да!

Внутри меня смешиваются слезы и смех. Я нежно прислоняюсь щекой к его щеке, так мягко, что его кожа кажется крыльями бабочки. Я закрываю глаза и легонько провожу губами по его лицу, едва касаясь, так, что все губы начинает покалывать. Он тоже закрывает глаза, глубоко вдыхает и очень медленно выдыхает. Мои губы прокладывают дорожку вниз по его шее, в ямку между ключицами. Его пальцы сжимают мои, и он издает тихий стон. Поднимая голову, я нежно целую уголок его губ, прежде чем двинуться дальше по лицу. Его губы следуют за мной, и я поддразниваю его, отказывая ему во встрече наших губ, пока его дыхание не учащается, и он не отпускает мою руку, чтобы погладить меня по щеке и упросить поцеловать его. Наконец, мы начинаем целоваться — мягким, нежным, порхающим поцелуем. Дрожь наслаждения пробегает по моему телу, а его рука дрожит на моей щеке. Его дыхание углубляется, он хочет целовать меня сильнее, но я сопротивляюсь, пытаясь растянуть это мгновение как можно дольше. Он прикасается к моему лицу, пробегая пальцами по моей щеке, и мы продолжаем наши маленькие, воздушные поцелуи, кожа к коже, такие теплые, такие знакомые, такие нежные, пока он не добирается до моей спины и не расстегивает мой бюстгальтер.

Дрожащими пальцами он гладит мою грудь, обводя соски, вызывая у меня в теле нервную дрожь волнения. Сосредоточив взгляд, нахмурив брови, он, похоже, задерживает дыхание. Потом он вдруг издает слабый звук, воздух в порыве покидает его легкие. Неуверенно я тянусь к низу его футболки. Когда он не возражает, я нежно тяну ее вверх и снимаю через голову. Снова показавшись с взъерошенными волосами, он касается кончиками пальцев моей кожи, целует мою грудь. Я расстегиваю его джинсы, и он резко выдыхает, его тело тут же сжимается под моим прикосновением. Его дыхание у моей щеки горячее, быстрое и влажное, и он тянется к моим губам, все еще сильно меня целуя. Когда он притягивает меня к себе, по его и моему телу пробегает сильная дрожь. Его руки плотно окружают меня, и от того, как тепло его груди прижимается ко мне, я задыхаюсь. Он целует мою шею, плечи, соски, прерываясь лишь, чтобы сделать небольшие глотки воздуха, его ладони — на моей груди, животе, в моих трусиках, спуская их вниз по моим ногам. Я скидываю их, потом тянусь к его боксерам и тоже их снимаю. Он откидывает их с лодыжек, и вот мы стоим вместе, обнаженные впервые в ярком свете дня.