Джессика Вуд - Сдержать обещание (ЛП)

— Да. Я говорил с ним, когда ты упала в обморок во время моего звонка. Он взял трубку и выяснил, где я и твоя тетя находились. Поэтому он привез тебя в эту больницу, и медсестры поставили тебе капельницу для профилактики. Я поговорил с ним, прежде чем он уехал.

— Правда? О чем вы говорили?

— На самом деле, ни о чем. Он зашел, чтобы проведать Бетти, а потом отправился домой.

— О. Хорошо, — я хотела спросить, упоминал ли Джексон что-нибудь обо мне, но у меня было такое чувство, что я не захочу узнать ответ, поэтому держала язык за зубами.

— Милая, уже поздно. Почему бы тебе не взять мою машину и не поехать домой отдохнуть?

— А как же ты?

— Медсестры принесли для меня кушетку, поэтому я останусь с Бетти в ее палате.

Я снова заглянула в палату, на этот раз заметив небольшую кушетку напротив стены. Так же я увидела скамью у окна.

— Я не горю желанием находиться одна дома. Ничего, если я останусь с вами сегодня вечером? Я могу лечь на той скамье у окна.

— Конечно, милая, — дядя Том понимающе улыбнулся, прежде чем мы направились в палату тети Бетти.

На следующее утро я проснулась со стоном, когда рукой потянулась помассировать затекшую шею.

— Доброе утро, конфетка.

Я улыбнулась, как только услышала ее голос.

— Доброе утро, тетя Бетти. Как ты себя чувствуешь? — я подошла к ее кровати.

Она улыбнулась мне.

— Неплохо, учитывая обстоятельства.

— Где дядя Том? — спросила я, бросив взгляд на пустую кушетку.

— Он спустился в кафетерий, чтобы взять кофе и завтрак.

— Ясно, — мой живот заурчал при упоминании о еде, напоминая мне, что я не ела со вчерашнего утра.

— Милая, ты себя хорошо чувствуешь? Я слышала, что вчера ты потеряла сознание.

Я успокаивающе улыбнулась ей.

— Все хорошо. Правда.

Она нахмурилась и сжала губы.

— Ты уверена?

Я кивнула.

— Да.

— Милая... — начала она. По ее колеблющемуся тону я знала, что у нее было что-то на уме.

— В чем дело, тетя Бетти? — я встретила ее пристальный и заинтересованный взгляд, почувствовав укол беспокойства.

— У вас с Джексоном все в порядке?

Я была огорошена ее вопросом, потеряв на мгновение дар речи.

— Милая, ты же знаешь, если тебя что-то беспокоит, то я всегда рядом, чтобы выслушать, ведь так? Ты можешь рассказать мне что угодно...

— Почему ты спрашиваешь? — я старалась отвечать небрежно, когда отвернулась от нее и сморгнула слезы, подступившие к глазам.

Я услышала ее вздох.

— Хлоя, я видела, как ты росла, и точно знаю, когда тебя что-то беспокоит. Я знала, что в течение этого времени что-то было не так, но не хотела спрашивать. Знаю, что ты привыкла решать проблемы своими силами. Но когда ты приехала домой на этой неделе, я могла сказать, что независимо от того, что тебя беспокоит, ты от этого не избавилась. Я думаю, что это имеет какое-то отношение к Джексону.

— Почему ты так думаешь? — спросила я нерешительно, когда повернулась, чтобы встретить ее пристальный взгляд.

Тетя Бетти понимающе мне улыбнулась.

— Поскольку я также наблюдала, как рос Джексон, хочется верить, что знаю его почти так же хорошо, как и тебя. И когда я разговаривала с ним вчера, могла сказать, что что-то произошло. Он был отстранен и даже не упоминал твоего имени, что для него нехарактерно.

Это был тот момент, когда я начала разваливаться и поняла, что больше не могла хранить свою тайну от тети Бетти. Моя потребность обсудить с кем-нибудь все то, что произошло, то, что я держала в себе в течение десяти прошедших лет, сокрушила меня, и я знала, что сошла бы с ума, если бы не выпустила все это.

Поэтому я уступила необходимости и рассказала тете все, что произошло. Я чувствовала позор, сожаление, смущение и ненависть к самой себе, потому все, что я делала, я произнесла вслух. Я ожидала, что тетя Бетти будет смотреть на меня с разочарованием и отвращением, но к моему удивлению, у нее в глазах стояли слезы, пока она молча слушала мою историю.

После того, как я все ей рассказала, я почувствовала, как с моих плеч словно упал груз. Я почувствовала себя свободнее, рассказав о том, что произошло.

Вскоре после нашего разговора из кафетерия вернулся дядя Том. Голодная и растрепанная, я мечтала только о том, чтобы немного поесть и принять хороший, горячий душ. Я поцеловала тетю Бетти и дядю Тома в обе щеки на прощание, прежде чем покинуть палату.

Когда я шла от входа в больницу в сторону стоянки, где, как сказал дядя Том, он припарковал машину, я охнула и замерла на половине пути, увидев его. Там, на расстоянии меньше чем пятьдесят метров, был Джексон. Он шел ко мне с букетом цветов в руках.

Наши дни

Тридцать лет

Я увидел ее прежде, чем она меня заметила. При виде нее что-то сжалось в груди, во мне проснулись противоречивые чувства, которые я к ней испытывал. Она встала как вкопанная в ту же минуту, как увидела меня, а затем направилась ко мне, заставив резко втянуть воздух. Я был удивлен, что даже после всего, что я сказал ей, и того, как холодно я на нее смотрел, она все еще хотела поговорить со мной и даже приблизилась ко мне с улыбкой на лице.

— Привет, — сказала она низким, хриплым голосом, когда остановилась передо мной. — Спасибо, что привез меня в больницу вчера вечером.

— Да. Нет проблем, — мой голос был ровным и отстраненным.

Ее улыбка немного увяла.

— А это?.. — она не закончила свой вопрос, когда ее взгляд заметался между мной и цветами в моих руках.

— Они для тети Бетти, — пояснил я.

— Оу, — на мгновение выражение ее лица изменилось, но губы по-прежнему были изогнуты в улыбке. — Прекрасные тюльпаны. Она в них сразу влюбится.

Я не мог не чувствовать себя еще хуже, когда вспомнил, что тюльпаны также были любимым цветами Хлои, и задался вопросом, не думала ли она, что я ждал ее здесь и эти цветы предназначались ей. Тупая боль, которую я так долго игнорировал, пронзила меня, когда я увидел ее взгляд. В тот момент я чувствовал тоску по ней. Я скучал по ней.

— Да, я хотел зайти посмотреть, в порядке ли она. Она всегда заботилась обо мне, когда мы росли, — я чувствовал, что должен объяснить это. — Это наименьшее, что я могу сделать в знак благодарности за все деньги, которые она мне сэкономила на ланче, упаковывая для меня те школьные обеды, — я позволил себе чуть ухмыльнуться, надеясь сгладить напряжение, которое почувствовал между нами.

— Это мило с твоей стороны. Я знаю, что для нее это будет много значить, — ее голос был дружелюбным, но чрезмерно вежливым.

Часть меня хотела сказать что-нибудь, чтобы заставить ее чувствовать себя лучше, но я не сделал этого. Когда смотрел на нее, я понимал, что не был готов простить ее. Даже при том, что скучал по ней, я все еще не мог понять, как она могла совершить нечто столь непростительное много лет назад. Как я мог ее простить, когда даже понять ее не мог? Или когда чувствовал, что вообще ее не знаю?