Шон Мориарти - Удар жнеца (ЛП)

Себастьян мяукает и сразу же прокрадывается в кухню.

«Это дом», — думаю я, но все-таки, несмотря на то, что я хочу этого, все кажется таким нереальным. Я сплю? Щипаю себя за руку. Нет, это правда. Это на самом деле происходит.

Должно быть, Чейз видит сомнение в моих глазах. Прежде чем я успеваю что-нибудь сделать или сказать, он протягивает ко мне руку и хватает меня за руку.

— Я кое-что изменил, — он тянет меня за руку, увлекая за собой в гостиную. — Пойдем, скажешь, что об этом думаешь.

— Ты купил цветок, — говорю я в замешательстве, оглядывая гостиную и единственное изменение, которое, как я вижу, он сделал, это горшечное зеленое растение на столе.

— Ага, — улыбается Чейз. — Тебе нравится?

— Конечно, — говорю я, не совсем понимая, к чему он клонит. — Здорово. Действительно немного украшает комнату.

— Я так и думал, что тебе понравится, — говорит Чейз, его голос немного понижается, когда он притягивает меня к себе. — Я подумал о тебе, когда покупал его. Я не мог перестать о тебе думать. Я думал о тебе все время, с тех самых пор, как ты ушла.

Чем ближе Чейз притягивает меня к себе, тем больше мне приходится наклонять голову назад, чтобы посмотреть на него.

— Я хочу сделать дом уютнее для тебя. Но если тебе не нравится, мы можем его продать.

— Продать цветок? — спрашиваю я. Кто захочет купить растение с рук?

— Нет, — самодовольно улыбается Чейз. — Продать дом.

— Оу, — говорю я тихо, когда осознаю всю серьезность того, что он говорит мне.

Чейз не мог перестать думать обо мне. Он готов продать свой дом ради меня. И что мне ему сказать? Первое, что слетает с языка:

— Я о тебе не думала.

Чейз напрягается. Черт возьми, я не хотела, чтобы это так прозвучало. Я поспешно говорю:

— Я не хотела думать о тебе. Я, правда, очень старалась этого не делать.

И этими словами я только еще больше все испортила. Молодец, Эйв.

— Я имею в виду, — заикаюсь я и опускаю глаза, чувствуя себя полной идиоткой. — Каждый раз, когда я думала о тебе, мне было больно, потому что я скучала по тебе. Потому что ты был мне нужен. И мне было так плохо, что я просто не могла этого выносить. Поэтому я очень старалась этого не делать. Но даже после всех попыток, я просто не могла перестать о тебе думать.

Я понижаю голос до шепота, чувствуя себя невероятно ранимой, когда говорю:

— Думаю, я люблю тебя, Чейз.

Чейз так долго молчит, что боюсь, что он злится на меня. Боже, надеюсь, я еще не окончательно все испортила. Мы жили в его доме вместе всего пару месяцев назад.

Медленно, с беспокойством, я снова поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него. Его взгляд такой напряженный, такой мрачный, просто встретиться с ним взглядом достаточно, чтобы лишить меня дыхания. Я чувствую, что мой рот открывается от удивления, затем внезапно он издает стон и целует меня.

— Прости, — извиняюсь я, между поцелуями. — Мне так жаль, что я прогнала тебя. Ты этого не заслужил. Я не заслуживаю тебя.

— Я люблю тебя, — рычит он и захватывает губами мою нижнюю губу. — Я чертовски люблю тебя, Эйвери, и ты больше никуда не денешься от меня.

— Не отпускай меня, — прошу я и целую его в ответ. Осторожно я поднимаю свои руки к его ладоням и сжимаю их, зная, что это лучше, чем прикасаться к его груди. — Я твоя, — в глубине души я знаю, чувствую, что всегда принадлежала ему. Мое тело было создано, чтобы быть рядом с ним, создано, чтобы прикасаться к его телу.

— Моя, — требовательно произносит он и целует меня так крепко, так быстро, что я даже ответить ему не могу.

В какой-то момент, пока Чейз целует меня, я чувствую себя настолько потрясенной, что, кажется, я начинаю плакать.

— Не плачь, малышка, — нежно говорит Чейз, прерывая поцелуй и вытирая слезы с моих щек.

— Прости, — извиняюсь я и хлюпаю носом, чувствуя себя очень глупо. — Просто я так счастлива.

Кажется, сегодня, спустя недели попыток чувствовать как можно меньше, я испытала все эмоции, как после американских горок.

Чейз улыбается и касается моей нижней губы своим большим пальцем.

— Да, ладно, день был долгий.

И это еще мягко сказано. Я плачу, на его опухшем лице начинают проявляться синяки.

Он ведет меня за руку из гостиной вверх по лестнице.

— Сильно болит? — спрашиваю я, когда он неуклюже ступает по лестнице рядом со мной.

Я почти ничего не знаю о боях, но я знаю из личного опыта, бывает, что сначала раны не обязательно болят так, как должны. Боли свойственно затаиться, иногда вы не чувствуете ее в полной силе до определенного момента.

— Нет ничего такого, что бы не исправили немного любви и нежной заботы, — уверят меня Чейз, когда мы направляемся в его спальню.

Сейчас у меня сильнейшее желание позаботиться о нем, в ы ходить его. Я вижу, что ему больно, хотя он удачно это скрывает. Я видела каждый удар, который приняло его тело, каждый пинок и удар, которые наносил Итан. Все, что я хочу сейчас, — это сделать так, чтобы он чувствовал себя лучше. Я хочу, чтобы ему было хорошо. Он заслуживает этого после того вечера. Он заслуживает этого после всего того, через что ему пришлось пройти из-за меня.

Я слегка дергаю его за руку и подхожу ближе.

— Позволишь мне позаботиться о тебе? — спрашиваю я тихо, когда он смотрит на меня.

Он кивает, и я хватаюсь за край его рубашки. Я тяну ее вверх и поднимаюсь на цыпочки, в то время как он наклоняется, снимая ее через голову.

— Что ты задумала? — выпрямляясь, спрашивает Чейз.

Я бросаю рубашку, и она падает где-то на полу. Затем я начинаю стягивать с него брюки.

— Тебе нужен душ? — я опускаюсь на колени, пока мои глаза не оказываются на уровне его паха.

Чейз кивает и произносит хриплым голосом:

— Душ был бы кстати.

— Перешагни через брюки, — приходится попросить его, так как я стянула их до пола.

Его достоинство пружинит, и хотя Чейзу больно, даже несмотря на то, что у него сломаны ребра и его тело сплошь покрыто синяками, для меня он большой. Мне требуется все мое самообладание, чтобы удержаться и не протянуть руку, чтобы взять его. Все-таки это не для меня, напоминаю я себе.

Это совсем не то, чего я хочу. Я делаю это, чтобы ему было хорошо.

Сделав глубокий вдох, я поднимаюсь во весь рост, затем хватаю свою рубашку и снимаю ее через голову.

— Эйвери, — хриплым голосом говорит Чейз и протягивает ко мне руку.

Я качаю головой и убираю его руки.

— Нет, не трогай. Если ты сейчас начнешь меня трогать, мы никогда не дойдем до душа. И поверь мне, — улыбаюсь я ему, — он тебе необходим.

Чейз хохочет, но его хохот внезапно прекращается, когда я завожу руки за спину, расстегиваю бюстгальтер и обнажаю грудь.

— Ты такая красивая, — выдыхает он, и я не могу не зардеться от его восхищения.