Василий Блюм - Опалённые крылья мечты

И были в нашей группе три подружки — красавицы расписные, мальчишки вокруг них вились, как мошка у светильника. Учились наши красотки спустя рукава, на работу не рвались — родители помогали, да мальчики по ресторанам водили, подкармливали. Ну, это как водится. Чем они занимались после института, не знаю, я по распределению в соседнюю область уехала. А пару лет назад мы встречались с сокурсниками. Немногие собрались, кто смог. Пообщались, вспомнили молодость, кто, что знал о других — поделился. Красавиц наших не было, но про них рассказали. Одна вышла замуж за богатого иностранца, уехала в Англию, потом развелась. Сейчас телом зарабатывает на улицах Лондона. Вторая трижды была в браке, трижды разводилась. Теперь одна живет, в коммуналке, работает в столовой посудомойкой…

— Марья Анатольевна, а третья? — Ирэен пытливо всматривалась снизу-вверх в потемневшее лицо тренера.

— А третья умерла. Один из ухажеров обокрал, когда ее дома не было, вынес все — золото, меха, драгоценности, что от предков остались.

— А почему умерла? Он ее убил?

— Нет, не убил. Драгоценности свои любила сильно, красоту вещей. Не пережила, наглоталась снотворного, не смогли спасти. А теперь, девочки, я скажу последнее, самое важное. — Ее лицо пугающе затвердело, а глаза стали чужими, холодными. — Некоторые, не все, но многие, считают что внешность — все. Если у кого-то смазливая мордашка и неплохая фигурка — весь мир в кармане. Но это не так. Форма, даже идеальная, без внутреннего стержня ничто. Однажды у каждого наступает момент, когда ты теряешь все, близкие отворачиваются, а друзья бросают, и все что у тебя остается, это внутренний стержень. Годы учебы, спортивных тренировок, работы через не могу — вот что лежит на одной стороне весов.

— А на другой, что лежит на другой? — Ирен встала, вплотную подошла к тренеру, ее била еле заметная дрожь.

— А на другой, девочки, лежит смерть. Она смотрит вам в глаза и улыбается, неприятно улыбается, нехорошо. И улыбнуться в ответ вы можете лишь в одном случае — когда у вас есть стержень. — Марья Анатольевна глубоко вздохнула, и… вновь преобразилась, став прежней любимой всеми, доброй и ироничной. — А теперь, пока вас не дисквалифицировали, а меня не выгнали с работы, пойдемте, поучаствуем в соревнованиях. Кто не с нами — тот против нас!

У девушек загорелись глаза, раскрасневшись, они гурьбой двинулись через зал. Последними, чуть отстав, группкой двигались Виктория, Ольга и Ирен.

— Странно, никогда не видела Марью такой. Что это было? — произнесла Оля задумчиво.

— Да спятила она на своей работе. — Виктория поджала губы. — Про смерть рассказала, какой-то стержень. Полный бред.

Ирен неожиданно спросила:

— А вы знаете, кем она была после того, как отработала положенные три года по распределению?

Вика хмыкнула:

— Тренером и была, кем еще, с ее-то профессией.

— Нет, Викулька, снайпером она была, в Афгане, — холодно бросила Ирен, и с сосредоточенным лицом устремилась вперед.

Подруги оторопело переглянулись.

— Обалдеть! — Виктория развела руками. — То-то она глянула, как из винтовки прицелилась, мне аж дурно стало. Класс! Сегодня же Костику расскажу, от зависти обоссытся.

— С таким тренером, да не взять соревнования… Викунь, покажем этим понаехавшим девочкам, кто тут главный? — Ольга подмигнула подруге.

Выступления вольных гимнастов закончились. Пока комиссия совещалась, арену готовили к следующему разделу — упражнениям на брусьях. На центральную площадку выскочили девочки с подтанцовки. Ослепительно улыбаясь, они задорно отплясывали под динамичную мелодию. Через несколько минут совещание закончилось, мелодию заглушили, а девушки, откланявшись, убежали в рабочую часть зала. Пока объявляли предварительные результаты, Ольга вполуха прислушивалась, глядя, как успокоившаяся Ирен сосредоточенно разминает руки.

— Я же говорила! — вынырнув из толпы, с отвращением процедила Виктория. — Медичкам, шалавам, место присудили.

— Почему шалавам? — Оля повернула голову и увидела кусающую губы Юлю. Растрепанная, еще не остывшая от выступления, Юля с трудом сдерживала слезы.

— Потому, что кому надо дали вовремя, — зло бросила Вика. — Юлька третий год занимается, дважды лауреата брала по области, а эти едва начали!

Подошла тренер, успокаивая, увела расстроенную Юлю.

Под свод взметнулись звуки марша. Начался следующий этап. Первой выступала девушка из политеха. Ольга прониклась уважением, наблюдая, с какой легкостью и четкостью она выполняет необходимые элементы, успевая внести что-то свое, особенное, в жесткую схему обязательной программы. Скосив глаза, Ольга заметила Ирен. Ирен держалась спокойно, но подергивающиеся желваки и застывший, прикипевший к исполнительнице взгляд, выдавали напряжение.

Ольга сдвинулась к Ирен, спросила с беспокойством:

— Как себя чувствуешь?

Та ответила невпопад:

— Сильна, чертовка. Ты посмотри КАК она это делает! Да это не девка — киборг.

— Такая сильная? — произнесла Ольга с сомнением.

Ирен оторвала взгляд от выступающей, сказала убито:

— Очень. Я даже не думала, что у нас в городе есть соперники такого уровня, — она досадливо дернула плечом, — а я, дура, истерику закатила — бедная, мальчики на меня не смотрят, ужас-то какой! И поделом будет, если проиграю. Хотя… это мы еще посмотрим. — Ирен решительно направилась в сторону арены, протискиваясь через толпу.

Ольга шагнула следом, но резкая боль в ступне остановила, заставила застонать, замереть в движении. Секунды шли, мир погрузился в туман, уши словно забило ватой, отгородив от всего глухой непроницаемой стеной. Минута, другая… Цветные точки в глазах рассеялись, боль отпустила. Очень медленно и осторожно, каждое мгновение опасаясь, что боль вернется, Ольга расслабила тело. Также медленно и аккуратно набрала воздуха в легкие. Похоже, никто даже не заметил ее состояния, а казалось, прошло столько времени.

Первый крохотный шажок дался большим трудом, тело боялось боли. Ольга никогда не отличалась особой выносливостью к болевым ощущениям, всегда завидовала людям, что легко переносили ужасные, на ее взгляд, состояния. Вот и сейчас, чуда не случилось, и испуг еще не прошел. Шаг. Все нормально, никаких неприятностей. Другой. Еще один. Смелее, еще смелее. Словно и не было ничего. В уши пробилась бодрая музыка, за руки схватили, поволокли.

— Она ее сделала, представляешь! — возбужденно верещала маленькая Анютка. — Так боялась, а сделала.

— Кто сделал, кого? — вяло поинтересовалась Ольга, справляясь с остатками слабости.

— Ирка наша, Ирен… Оль, что с тобой? — Анюта удивленно вгляделась ей в лицо. — Такая бледная… Тебе плохо?