Мэгги Кокс - Официантка и миллионер

— Но вы столько времени провели вместе.., к тому же, он очень интересный молодой человек. Я удивлен, что ты не заинтересовалась им как мужчиной. Полагаю, немного нашлось бы девушек, которые отказались бы целоваться с ним.

Эмма удивленно посмотрела на Пьера. Он прислонился к косяку двери, скрестив на груди руки, и лукаво — или ей это показалось? — смотрел на нее.

— Да, Лоуренс очень интересный молодой человек, но он слишком молод для меня, я чувствую себя рядом с ним не женщиной, а, скорее, матерью или старшей сестрой. Как говорила моя бабушка, красота есть только красота. Мне этого мало. — Эмма вздохнула и подумала, что сынок и в подметки не годится отцу, она это определила даже по поцелую.

Пьер сосредоточенно смотрел куда-то в сторону, и Эмма вдруг подумала: неужели Пьер ревнив?

— Пьер, я предлагаю забыть все, что произошло. Вы согласны? Он кивнул.

— Знаете, я давно уже привыкла к тому, что у меня нет близких мужчин — отца, брата, ну и так далее. Отец ушел из семьи, когда мне было девять лет… И с тех пор я о нем ничего не знаю.

— И тебя никогда не интересовало, где он, ты не хотела узнать это? — удивленно спросил Пьер.

— Пожалуй, нет. Насколько я знаю, он живет в Австралии, так по крайней мере говорила бабушка, которой он время от времени писал. Но он тоже не хотел ничего знать обо мне, я даже не могла сообщить ему, что умерла его мать, моя бабушка.

Пьер очень внимательно слушал Эмму, но это не мешало ему любоваться девушкой. Сейчас ее каштановые, с рыжеватым отливом волосы слегка растрепались и пышной гривой лежали на плечах, она разрумянилась от возбуждения и жара плиты, темно-зеленый свитер обрисовывал высокую грудь. Богиня! Он не жалел теперь, что отказался от командировки, тому были разные причины, одна из которых — смерть бабушки Эммы, о чем ему рассказал Лоуренс. Он заявил тогда сыну, что зайдет к нему поговорить.., но на самом деле ему хотелось увидеть Эмму и выразить ей соболезнование. Он понимал, что сейчас ей очень тяжело, и решил не оставлять ее одну, тем более после того, как увидел эту маленькую квартирку с ободранными стенами.

Эмма сняла с плиты кастрюльку с шоколадом и поставила на стол, но все это молча, как будто его не было здесь. Пьер понимал, что ее отчуждение вызвано не столько поведением Лоуренеа, сколько его прямолинейным высказыванием по поводу ее возможной беременности.

— Я могу рассчитывать на порцию шоколада? Уж очень он вкусно пахнет, — попытался Пьер шуткой снять напряжение. — Ты хорошо сделала, что приготовила этот божественный налиток, нам не помешает подкрепиться перед дорогой. Кстати, где у тебя бумага, я хочу записать телефон и фамилию твоей хозяйки.

Эмма равнодушно посмотрела на него, обвела взглядом комнату.

— Я уже сказала, что никуда не поеду, меня вполне устраивает мое жилье. Хозяйка здесь ни при чем. — Она, конечно, понимала, что Пьер прав, что она платит слишком много за это сырое унылое помещение, но его это не касается.

Каждый из них сейчас чувствовал, что происходит нечто очень важное, но ни один не хотел складывать оружие. Пьер считал, что его приход к ней уже сам по себе поступок, а Эмму раздражала его уверенность, что она должна поступать именно так, как он считает нужным.

— Пьер, — начала она, — вы же сказали, что мы не будем встречаться, вы не принадлежите себе, очень заняты, у вас много светских обязанностей ., ну и прочее. Как же прикажете мне понимать столь резко изменившееся поведение? — Она демонстративно отвернулась от него и стала разливать по чашкам шоколад.

— Я хочу, чтобы мать моего будущего ребенка жила в нормальных условиях, не говоря уже о том, чтобы она нормально питалась!

Эмма даже рот открыла от удивления: мать его будущего ребенка! Она и забыла про свою возможную беременность.

— Пьер! Не вы ли совсем недавно, в Париже, убеждали меня, что беременность — это конец моей нормальной жизни? Что я еще ничего не видела, мне надо учиться, что вам хватит и Лоуренса? Почему вы вдруг теперь заговорили о моем питании и условиях жизни?

— Потому что ты именно сейчас нуждаешься в заботе. Забудь все, что я тебе тогда наговорил, он подошел к ней почти вплотную, горя желанием заключить ее в объятия.

— Но я совершенно здорова!

— Бог мой, женщина! Зачем ты споришь со мной? Зачем ты отказываешься от того, что идет тебе в руки? Ты хочешь поссориться со мной?

Эмма вовсе не собиралась ссориться с ним, наоборот, ей безумно хотелось, чтобы он обнял и прижал так, как тогда.., в Париже, но у нее не хватало смелости проявить инициативу.

— Нет, ни ссориться, ни спорить с тобой я не хочу, — прошептала она, сдаваясь.

Пьер улыбнулся, и в уголках его губ появились ямочки, которые она почему-то раньше не заметила. Подумать только, у Пьера Редфайлда ямочки!

— Вот и славно. Давай-ка выпьем по чашечке шоколада и начнем собираться. Нет, лучше так: ты иди собирайся, а я здесь приберусь.

Эмма прямо обомлела: он предлагает убраться на ее кухне!

— Я сама уберусь, не надо… — и тут же осеклась: Пьер метнул на нее такой свирепый взгляд, что она мгновенно прекратила пререкания и выскользнула из кухни.

Эмма полудремала, свернувшись клубком в одном из роскошных кожаных кресел, стоящих в гостиной около горящего камина. Мысли ее вертелись вокруг одного и того же: как долго она здесь проживет и как ей вести себя с Пьером?

Ей казалось, что она попала в рай, такой роскоши она не видела даже в кино. Особенно ее поразила кухня, оборудованная по последнему слову современного дизайна. Эмма чувствовала себя Алисой, попавшей в Страну чудес. И все же, подумала она, как может человек жить здесь один, даже среди такой роскоши?

В камине громко затрещали дрова, и Эмма открыла глаза. Слава богу, голова не болит, последние два дня она с трудом притворялась здоровой, не желая давать Пьеру повод для беспокойства. Он и так окружил ее такой заботой и вниманием, что она всякий раз смущалась.

— Ну, как дела? Скажи, что тебе хочется, и я все сделаю, — раздался неожиданно голос Пьера.

Эмма оглянулась и обомлела: Пьер нес поднос, на котором лежали всякие вкусности и дымились чашки с чем-то ароматным. Он подошел к ней, поставил поднос и сел на стоящее рядом кресло. Ей стало неудобно за свою позу, и она хотела спустить ноги на пол, но Пьер улыбнулся и попросил:

— Лежи как тебе удобно, что вдруг за церемонии?

Ее сонливость как рукой сняло. Она с удовольствием подумала, что Пьер дома совсем другой, простой и дружелюбный.

— О да, мне так очень удобно и уютно, но.., нельзя привыкать к такой красивой жизни.

— Всегда надо думать о хорошем, никто из нас не знает, что его ожидает в будущем. — Он встал, подошел к камину и стал задумчиво смотреть на огонь. Потом повернулся и улыбнулся Эмме, которая в это время потянулась за бисквитом. Она была сейчас такая очаровательная, такая домашняя и от этого, казалось, такая доступная, что Пьер готов был тут же броситься к ней и, схватив в охапку, отнести в спальню или даже прямо здесь, на ковре, заняться с ней любовью. И еще одна неожиданная для него самого мысль вдруг появилась в мозгу: он совсем не против, чтобы она всегда сидела в этом кресле.