Джейн Кренц - Скрытые таланты

— Здесь и в комнате наверху действительно есть несколько по виду довольно ценных вещей, — заметил Калеб.

— Эмброуз не очень-то интересовался людьми, но в фотооборудование был просто влюблен, — сказал Галлахер. — Дурачок несчастный. Он всегда был так уверен, что стоит только купить новый фотоаппарат или осветительный прибор по последнему слову техники, как его дела сразу же придут в порядок.

Сиренити нахмурилась.

— Я до сих пор как-то не очень задумывалась над этим, но Эмброуз, должно быть, действительно потратил кучу денег на оборудование за все эти годы.

— Мне вы можете не говорить. — Галлахер удрученно усмехнулся. — Одному Богу известно, сколько я ему передавал. И кто знает, кого еще он уговорил одолжить ему несколько баксов.

— Наверно, его подруга Джесси давала ему что-то, — сказала Сиренити. — Я знаю, Джулиус давал ему немного денег время от времени. И Монтроуз, и Куинтон. Да и я, если на то пошло.

— Сколько бы кто ни давал ему, ему всегда нужно было еще и еще, — продолжал Галлахер. — Haдо прямо сказать, парень доил кого мог. И все-таки было в Эмброузе что-то такое, что невольно вызывало к нему симпатию, правда?

— Правда, — откликнулась Сиренити. — Это его страсть к работе, я полагаю. На нее люди и реагировали.

— Наверно, так оно и было. — Галлахер помолчал. — У Эмброуза был талант. Но в Сиэтле он прославился тем, что слишком часто являлся на съемки пьяным, и это каждый раз ставило на нем крест. Он перебрался сюда, в Уиттс-Энд, и практически стал недосягаем для всех нас. Но все же, когда я услыхал, что случилось, то решил приехать и проверить, правда ли это.

— А может, и разжиться кое-чем из фотооборудования, которое собрал Эстерли? — предположил Калеб. — По приблизительной прикидке я бы сказал, что, например, объектив «Никон» — вон тот, на последнем в ряду ящике, — стоит где-то тысячу, а то и полторы.

— Э, послушайте, — рассерженно начал Галлахер. — Я же сказал, он был мне должен деньги. Кучу денег. Я имею право получить долг так или иначе.

— Возможно, у окружного шерифа найдется, что сказать по этому поводу, — предположил Калеб. — Если не появятся ближайшие родственники или наследник, чтобы заявить права на эту хижину со всем содержимым, то имуществом покойного распорядятся власти штата.

Галлахер сжал губы в тонкую, недовольную линию.

— Да, наверно, так.

— Можете не сомневаться. — Калеб взял Сиренити под руку и стал решительно взбираться по лестнице. — Думаю, нам всем пора идти. Похоже, здесь особенно прибирать нечего.

Сиренити посмотрела на Галлахера, когда она и Калеб достигли верхней ступеньки.

— Мы, наверно, скоро устроим поминки по Эмброузу. Я могла бы позвонить вам и сообщить время и место.

— Спасибо, но я завтра уезжаю в Портленд на съемку, — сказал Галлахер. — Годовой отчет для крупной фирмы. Буду занят несколько дней.

— Понимаем. Дело прежде всего. — Калеб выключил свет и закрыл дверь в подвал. Потом насмешливо-вежливо наклонил голову.

— После вас.

Галлахер бросил последний, разочарованный взгляд на закрытую дверь подвала и пожал плечами. Потом впереди всех прошел через комнату и вышел на крыльцо.

— Пока. — Спускаясь по ступенькам и направляясь к невзрачному зеленому седану, Галлахер вынул из кармана пачку сигарет.

— Будьте осторожны, — машинально крикнула ему Сиренити.

Галлахер рывком открыл дверцу.

— Проблем вроде бы не должно быть. Туман наконец рассеялся. — Он сел за руль и захлопнул дверцу.

Когда Галлахер включил двигатель и задним ходом тронул с места, на дорожку въехала еще одна машина — не первой молодости «шевроле».

— Для покойника у Эстерли определенно что-то многовато посетителей нынче утром, — пробормотал Калеб.

— Это Джесси Бланшар, — объяснила ему Сиренити. — Эмброузу она была ближе, чем кто-либо друтой.

Джесси, строго и артистически элегантная женщина в возрасте сорока девяти лет, вышла из машины. Она была одета, как всегда, во все черное: свитер, джинсы и высокие сапожки. Поверх этого на ней была черная куртка, а длинные пальцы рук были унизаны серебряными кольцами с бирюзой.

Этот стиль, который Джесси очень давно довела до совершенства и никогда не меняла, подчеркивал ее черные с серебром волосы и экзотические черты лица. Она обернулась и посмотрела вслед зеленой машине. Потом взглянула на Сиренити.

— Кто это был? — спросила Джесси. Голос у нее звучал с хрипотцой.

— Его зовут Галлахер Файрбрейс. Сказал, что был приятелем Эмброуза, — объяснила Сиренити.

— Файрбрейс. — Джесси сдвинула брови. — Кажется, Эмброуз упоминал это имя время от времени. Он ведь из Сиэтла, да?

— Очевидно. — Сиренити сбежала с крыльца и обняла Джесси. Джесси казалась усталой, но спокойной, почти смирившейся с судьбой. — С тобой все в порядке?

— Нормально. — Джесси улыбнулась ей усталой улыбкой. — Какая-то часть меня всегда знала, что все так и кончится. Бедный Эмброуз никак не мог расстаться с бутылкой более или менее надолго, чтобы привести свою жизнь в порядок. Но в последнее время я действительно стала позволять себе думать, что на сей раз это и правда может ему удаться. Он очень старался.

— Мы все надеялись, что ему это удастся, — мягко произнесла Сиренити.

— Да. — Джесси посмотрела на Калеба. — Bы должно быть, новый деловой консультант Сиренити. Вы тот, кто ночевал в коттедже Джулиуса.

Калеб криво усмехнулся.

— Вот что значит маленький городишко, не так ли? Ничто не остается незамеченным. Я Калеб Вентресс.

— Жаль, что Эмброузу не довелось встретиться с вами, — сказала Джесси.

Калеб поймал взгляд Сиренити.

— Я бы и сам не возражал переброситься с ним парой слов.

Сиренити поспешила переменить тему разговора. Сейчас было не время и не место обвинять Эмброуза в шантаже.

— Ты не знаешь, что будет с вещами Эмброуза, Джесси?

Джесси посмотрела на нее с удивлением.

— Он все оставил мне.

— Эстерли оставил завещание? — резко спросил Калеб.

Джесси кивнула.

— В прошлом году он съездил к адвокату в Буллингтон и составил его. У Эмброуза был как раз такой период, когда он убедил себя в том, что его талант так и не будет признан при жизни.

— И он стал надеяться на чуточку посмертной славы, так? — спросил Калеб.

Джесси вздохнула.

— Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы привлечь к его работам внимание критиков. Он определенно этого заслуживает. Он действительно был очень талантлив. Просто жаль, что он… ну да ладно. Сейчас поздно говорить об этом, не так ли?

— Эстерли оставил вам все? — спросил Калеб. — И коттедж, и все свое фотооборудование?

— Да. Как только я вывезу вещи Эмброуза, думаю передать дом агенту по недвижимости в Буллингтоне. Пусть сдаст или продаст его. Мне в общем-то все равно. Фотооборудование я, наверно, попробую продать. Может, дам объявление в буллингтонской газете.