Дина Маккол - Запретная страсть

— Ребекка-Руфь, с тобой вес в порядке? Когда Пит позвонил, я просто ушам своим не поверил! И уж коли об этом зашла речь, скажи, почему ты сама мне не сообщила?

Эту тираду преподобный выпалил без передышки, не давая Ребекке никакой возможности ответить хотя бы на один вопрос.

— Ничего другого я и не ждал; — закончил Даниел свою речь и притянул к себе Ребекку, чтобы разглядеть ее как следует.

— Папочка, не надо, — сказала она, глотая слезы. — Если ты хочешь поехать со мной в полицию, я буду очень благодарна. Но только не читай мне всю дорогу нравоучений. Тогда мне лучше побыть одной.

Даниел нахмурился. Разногласия с дочерью закончатся только в том случае, если она сама поймет, что живет неправильно, и примет его точку зрения.

— Ну, Ребекка… ты же знаешь, что я прав. О тебе должен кто-то заботиться. Я не вечен. Пока ты не состарилась, нужно поставить цель — выйти замуж за хорошего человека и…

Комната поплыла перед глазами Джексона. Нет, он не мог больше стоять в углу и слушать эти разговоры о замужестве, сознавая, что на нем Ребекка никогда не остановит свой выбор.

— Ребекка, если я вам не нужен, то я, пожалуй, пойду.

Удивленный Даниел круто развернулся и тут же насупился. Что здесь делает этот парень? Его внешность не внушала особого доверия. С точки зрения Даниела, он был совсем не пара его дочери. Старые джинсы, пыльные ботинки, пятна на некогда белой рубашке и волосы, явно нуждающиеся в ножницах… Все это было не по душе Даниелу, который гордился своей безукоризненной аккуратностью.

— А я вас и не заметил, — пробормотал преподобный, обняв дочь.

— Папа, я хочу познакомить тебя с моим новым служащим — Джексоном Рулом. Если бы он, по какому-то наитию, не вернулся в оранжерею, не знаю, что со мной случилось бы.

Даниел Хилл несколько смягчился. Теперь по крайней мере понятно, почему у этого парня такой неопрятный вид: он ведь на работе. Пристыдив себя за столь резкие, скоропалительные суждения, преподобный шагнул навстречу Джексону, протягивая ему руку.

— Молодой человек, я хочу поблагодарить вас за спасение Ребекки. Дочь для меня — самое главное в жизни.

Джексон неохотно пожал руку Даниелу, потому что прекрасно понимал: преподобный вряд ли вел бы себя так любезно, зная о его прошлом.

— Всегда рад помочь, — отозвался Джексон и направился к двери.

— Джексон! — позвала его Ребекка.

Он обернулся:

— Да, мэм?

— Уф!.. А я думала, мы уже прошли этот этап, — с улыбкой заметила она.

Уголки его губ чуть заметно дрогнули. Но Джексон не стал исправлять свою ошибку, а молча ждал продолжения.

— Спасибо вам. За все!..

Он вдруг почувствовал себя совершенно опустошенным, словно кто-то выпил все его жизненные соки. Трудно было притворяться равнодушным, и все же Джексон снова возвел вокруг себя незримую стену, чтобы не оказаться потом в дураках.

— Пожалуйста, — сухо сказал он.

А через несколько мгновений послышался рев мотора, и «харлей» понесся в сторону автострады.

Даниел Хилл нахмурился:

— Странный человек!

— Вовсе нет, — возразила Ребекка. — Ну что, поехали? Я хочу поскорее покончить с этим делом и вернуться домой засветло. Ног под собой не чую от усталости.

В тот вечер дом показался Ребекке чересчур огромным и пустым для одного человека. Луна скрылась за облаками, которые мчались по темному небу, предвещая грозу. «Еще немного — и хлынет дождь», — подумала Ребекка. Она предчувствовала, что ее ждет бессонная ночь. Ветер, хлеставший по веткам кустов и деревьев, доводил ее до исступления. Нервы были как натянутые струны. И когда раздался телефонный звонок, Ребекка вздрогнула от испуга.

— Алло?

Ее голос звучал тихо и робко. Пит встревожился за свою любимицу: Ребекку словно подменили.

— Ты сердишься? — спросил он и в ответ услышал вздох.

Ребекка хорошо понимала, о чем идет речь: старик уже раскаивался в том, что не приехал к ней сам, а вместо этого позвонил Даниелу.

— В общем, нет, — пробормотала она.

— Но если бы я не сделал этого, ты же знаешь: Даниел никогда бы нас не простил.

— Да, ты прав… и спасибо за звонок. Я что-то разнервничалась. Так приятно услышать живой голос! Думаю, теперь я успокоюсь.

— Ага!.. — кивнув, отозвался старик. — Джексон звонил мне и просил связаться с тобой. Он сказал, что сегодня тебе вряд ли удастся успокоиться.

Ребекка онемела: она растерялась, почувствовав, как в ее душе поднимается теплая волна радости.

— Так это он велел тебе позвонить?

— Да, но я бы и сам это сделал, — поспешно добавил Пит. — Я ведь должен был самолично убедиться, что с тобой все в порядке.

У Ребекки на глаза навернулись слезы, и она начала массировать переносицу, чтобы не расплакаться.

— Со мной все в порядке — благодаря Джексону, — тихо промолвила Ребекка. — Начинается дождь. Пойду-ка я посижу на крылечке. Ты ведь знаешь, как я люблю смотреть на грозу.

— Да, детка, знаю, — усмехнулся Пит. — Спи спокойно. Если захочешь отдохнуть денек-другой, не беспокойся: мы с Джексоном справимся.

По щекам Ребекки катились капельки соленой влаги.

— Спасибо, Пит, но вряд ли. Увидимся завтра.

— С первыми лучами солнца, — по привычке сказал старик, заканчивая разговор.

Ребекка положила трубку и отправилась на поиски куртки.

Стоило ей открыть дверь, как ворвавшийся в комнату ветер раскидал по полу бумаги и надул занавески, словно паруса на корабле. Ребекка глубоко вздохнула, поплотнее завернулась в куртку и храбро вышла на крыльцо.

Дождь барабанил по крыше, хлестал по крыльцу тугими прохладными струями. Но Ребекке это нравилось. У нее в душе тоже была буря, и сердце разрывалось от смутной тревоги и еще не утихшей ярости. Брызги дождя смывали слезы с ее лица. Ребекка подняла голову, словно хотела раствориться в этом очистительном ливне. Не замечая, что куртка совсем вымокла, а влажные брюки облепили ноги, она сошла с крылечка и, как в детстве зажмурив глаза, открыла рот, чтобы испить чудесный напиток, посланный небесами.

И наконец-то Ребекка почувствовала умиротворение.

А Джексона гроза не успокоила. Его мысли метались от Молли к Ребекке и опять — к сестре. Ему нужен твердый заработок и приличное жилье, только в этом случае он сумеет помочь Молли. Значит, придется и дальше работать в оранжерее и каждый день видеться с женщиной, которая завладела его сердцем. Джексон посмотрел на оконное стекло, испещренное грязными полосами дождя, и, вздрогнув, отвернулся: точь-в-точь тюремное оконце.

На кровати валялся потрепанный экземпляр романа «По ком звонит колокол». Вспышки красно-синей неоновой вывески клуба, расположенного напротив, отбрасывали причудливые узоры на стену комнаты Джексона. Здесь был один из самых опасных районов Нового Орлеана. Кричащие, безвкусно оформленные ночные заведения соседствовали с убогими, ветхими домишками. Копы называли это место «Сентрал-сити», а для Джексона оно стало его домом.