Джудит Майкл - Обманы

— Больше, чем маму? — требовательно спросил Клифф.

— Ох, Клифф, — пожурила его Пенни и положила руку Гарту на щеку, став на короткий миг женщиной, утешающей мужчину. — Не плачь, папочка. Мы подождем, пока ты нам не расскажешь. Но… — и она снова стала маленькой девочкой, — я просто хочу, чтобы мамочка приехала домой.

Гарт поцеловал их и встал.

— Давайте ложитесь спать. Уже поздно. Я люблю вас обоих.

На следующий день Пенни и Клифф отправились за покупками, и когда Гарт вернулся домой, передали ему два маленьких пакетика, попросив, чтобы он их сразу отправил. Он не спросил, что в них, а дети ему не сказали.

В последний день школьных занятий Пенни должна была показывать своих кукол, и Гарт поспешил рано уйти из университета, чтобы успеть.

В передней части комнаты на полу сидели по-турецки ученики других классов, а сзади на складных стульях родители. Гарт и Вивьен среди них. Пенни и Барбара Гудман находились за сценой вместе с миссис Кейз, проверяя кукол перед тем, как их одноклассники начнут представление.

После спектакля, пока Клифф заправлялся пуншем и печеньем, которыми угощал комитет по еде из шестиклассников, Пенни, стоя рядом с Гартом, с достоинством принимала поздравления от зрителей.

— Моя мама не могла быть сегодня здесь, — говорила она каждому. — В Лондоне умерла ее сестра, и она должна быть там, чтобы позаботиться о могиле и тому подобных вещах. Она хотела быть здесь, но не смогла. Она помогала мне с костюмами. Я их не сама делала. Мама мне помогала.

Вивьен принесла Гарту бумажный стаканчик с пуншем.

— На вкус ужасно, но пить можно. Стефания вернется?

— Нет.

Молча, он посмотрела на Пенни, занятую серьезным разговором с какой-то родительницей о сестре-близнеце своей матери.

— Этого недостаточно, — сердито сказал Гарт. — Нельзя восстановить разрушенный брак только потому, что наши дети несчастны.

— Ваш брак распался? — спросила Вивьен. — Кто бы мог подумать!

— Это даже не брак. — Он посмотрел на ее встревоженное лицо. — Простите, Вивьен, я не могу говорить об этом. Спасибо вам за пунш.

Он считал дни, сам не зная, чего ждет. Вместе с детьми он купил рождественскую елку, не такую большую, как обычно, «раз наша семья в этом году меньше», как сказала Пенни, и они украсили ее, положив вниз завернутые пакеты с подарками. Долорес пригласила их в загородный дом на лыжную прогулку, но Пенни и Клифф отказались ехать.

— Я больше не буду кататься без мамы, — объявил Клифф.

Когда школа и университет закрылись на каникулы, они втроем провели целый день, крася спальни на верхнем этаже.

— Вот удивится мамочка, — повторяла Пенни снова и снова. — Все теперь такое яркое. Она ведь удивится?

И, наконец, хотя он отказался от всех других приглашений в гости, Гарт уступил настойчивости Ната и Долорес присоединиться к их ежегодному праздничному сборищу за три дня до Рождества. Он посидел с Пенни и Клиффом, пока они обедали, посмотрел, как они устроились в гостиной с книжками, телевизором и воздушной кукурузой, и один направился к дому Голднеров.

Как всегда, народу было много. Долорес решила соединить университет и город в одну счастливую общину, и когда Гарт пришел, он увидел, как она подводит местных адвокатов, страховых агентов, владельцев магазинов и врачей к маленькой группке сотрудников факультетов.

— Они жалуются, что им не о чем говорить друг с другом, — доверительно сообщила она Гарту, поднося ему, бокал вина, — но проходит полчаса, и они говорят о проблемах с канализацией, о школах и болезнях голландского клена. Они прекрасно проводят время, благодаря тому, что я их познакомила друг с другом, потом расходятся в разные стороны и не встречаются больше до следующего года в этом зале. Можете вы мне это объяснить? Гарт посмеялся вместе с ней.

— Как часто, по-вашему, большинство из нас хотят оказаться в непредсказуемой ситуации? Одного раза в год более чем достаточно. Остальное время мы проводим с привычными людьми на привычных местах. Поменьше неожиданностей.

— Неожиданности — это прекрасно, — запротестовала она.

— Только когда они не разбивают вдребезги привычную жизнь, — произнес он с такой серьезностью, что Долорес замолкла и только смотрела на него во все глаза. Появился Нат.

— Я пополнил свою библиотеку. Пойдем, поглядишь. Гарт повернулся к Долорес, чтобы извиниться, что покидает ее, но она так переглядывалась с Натом, и он понял, что они это спланировали, чтобы Нат мог с ним поговорить. «Ох, эти заговоры счастливых в браке семей, — подумал он. — Им хочется разрешить все проблемы своих друзей».

— Ты попал в неуправляемую ситуацию, ведь так? — проговорил Нат, зажигая свет в библиотеке наверху. — Но ни с кем не делишься, как будто ты двойной агент. Она вернется или нет?

— Не вернется.

— Так говорил ты. Так говорили другие. Я этому не верю. — Он сдвинул вместе два кожаных кресла. — Садись. Здесь есть вино и виски. Последние два месяца вы были ближе, чем когда-либо. Так что же произошло?

— Я думал, мы пришли сюда, чтобы посмотреть твою пополнившуюся библиотеку.

— Мы это и делаем. Ты на нее смотришь. Так что все-таки случилось?

— Нат, я тебя спрашиваю о твоем браке?

— Нет. Ты более деликатен, чем я. И, кроме того, ты не врач, а я — да. Поэтому я привык лезть в чужие дела.

— В кости и мышцы — пожалуйста, а не в…

— В отчаяние.

— Разве я похож на отчаявшегося человека?

— А почему ты думаешь, я к тебе лезу? Если ты хочешь сказать, что после двенадцати лет совместной жизни ты узнал о своей жене что-то, о чем не подозревал, я не удивлюсь. Стефания во многом очень скрытный человек. Я удивился бы, если бы ты открыл факты преступного или аморального поведения, но, зная Стефанию, как друга и пациентку, могу сказать, что это невероятно. Так что же такое ты обнаружил или тебя просто ранило то, что какие-то вещи были тебе неизвестны?

Гарт откинулся в кожаном кресле и смотрел на игру света в темно-красном вине. Он очень устал, и слова Ната доносились до него издалека.

«Через двенадцать лет ты узнал о своей жене вещи, о которых даже не подозревал».

Дело обстоит несколько более серьезно. Но все-таки об этом стоит подумать.

— Нат, — сказал он, — не окажешь ли мне услугу?

— Говори.

— Разреши мне посидеть здесь одному. Чтобы никто сюда не врывался. Я присоединюсь к празднованию позднее.

— Когда захочешь. — Нат открыл бар и достал бутылку вина и коробку крекеров. — Все, что нужно для глубоких раздумий. Ужин в десять тридцать.

Гарт почти не слышал, как он ушел, «Дело в том, что ты обнаружил…» Так что же он обнаружил, кроме того, что его обманывали три последних месяца, будто он живет со своей женой? Он наполнил бокал, и первый раз за последние недели ослабил жесткий контроль над своими мыслями. Перед его мысленным взглядом поплыли одна за другой картины, воспоминания, закружился калейдоскоп образов.