Альберто Альварес - Дикая роза

— Дульсина не была в церкви, когда мы венчались. С таким же успехом можно заподозрить в убийстве Роблеса и ее, — сказал он, пожимая плечами.

Леонела отреагировала неожиданно:

— Что ж, и у нее были достаточные для этого основания.

— Основания? — переспросил он. — Какие?

Леонела ответила, что недавно Дульсина обнаружила присвоение Роблесом большой части состояния Линаресов.

Леонела поинтересовалась, хочет ли Рикардо, чтобы она поехала с ним к Дульсине. Он равнодушно взглянул на нее:

— Поступай как знаешь. Она вспыхнула.

— Дульсина! Кандида! Дикарка! Проклятье… Вечно ты держишься за чью-нибудь юбку! — Этими полными злости словами она проводила своего мужа, спешившего к своей овдовевшей сестре…

Однако желаемой разрядки она не ощутила. Чтобы получить ее, Леонеле пришлось грохнуть об пол большой горшок с цветами, принесенный к ним в комнату специально к свадьбе.

Стоя на перекрестке окраинных улиц, две женщины никак не могли решить, что делать с этой несчастной, сидевшей у стены дома, прямо на земле.

Она сидела так уже очень давно. Блуждающий, лишенный мысли взор выдавал душевнобольную. На пьяную она не была похожа. Одета она была в дорогой костюм, не часто встречающийся в этих местах. Скорее всего, она нуждалась в медицинской помощи.

— Сеньора, — стала тормошить ее одна из женщин, подойдя и наклоняясь к ней, — что с вами? Вам нехорошо?

Кандида смотрела на нее непонимающим взглядом и бормотала что-то невнятное.

Женщины позвонили по телефону-автомату и вызвали «скорую помощь». В больнице Кандида не смогла ответить ни на один вопрос, кроме вопроса о том, есть ли у нее дети.

— Однажды у меня был сын. Но я его потеряла. — И она стала рыдать, закрывая лицо руками и умоляя оставить ее в покое.

Надо было подумать, как жить дальше. Томаса считала, что Рикардо нужно поставить в известность о том, что Роза ждет от него ребенка.

Роза ответила, что и не собирается сообщать ему об этом. Неожиданно появился Эрнесто. Очень нарядный. Прослышав о Розином разрыве с Рикардо, он не ожидал застать ее в таком хорошем настроении.

— Я мать нашла! — радостно объявила ему Роза. — Да какую красивую!

— Это неудивительно, — пробормотал Эрнесто.

На ее вопрос, что это он так вырядился, когда она привыкла видеть его в неизменной кожаной куртке, он стал сбивчиво и нерешительно предлагать ей вернуться к давней проблеме: раз уж она все равно разошлась с Рикардо, может, она выйдет за.него, за Эрнесто?

— Нет, Эрнесто, — сказала она. — Я бы и хотела. Ты такой парень — чего уж лучше! Но тут такое дело…

И она призналась ему, что ждет ребенка от Рикардо. Эрнесто заплакал. Она стала утешать его. Словом, все у них осталось по-прежнему.

Дульсину Рикардо нашел в больнице. Он не стал обманывать ее ложным сочувствием и прямо сказал:

— Может, и лучше, что его нет. Честно говоря, он не заслуживал жизни.

Дульсина спросила брата, как он думает, кто бы мог убить Федерико.

— Леонела подозревает Кандиду. Она убежала из лечебницы, и ее не нашли до сих пор.

Дульсина согласилась. Раз Кандида вырвалась из больницы, это вполне могло случиться.

— Или убийцей могла быть его бывшая любовница… Ирма.

— Или ты, — неожиданно добавил Рикардо.

— Зачем мне было убивать его? — устало спросила Дульсина.

— Затем, что ты знала обо всех его аферах и хищениях. Леонела сказала мне, что ты давно обнаружила, что он разорил нас.

Она согласно наклонила голову.

— Я обнаружила это. Но я не стреляла в Федерико.

Да, много неясного было в деле об убийстве лиценциата Роблеса.

Ясно-то, пожалуй, было только одно: убийство скорей всего связано с многочисленными интимными связями этого любвеобильного мужчины.

Полицейский агент Роча нюхом, подкрепленным немалым опытом, чуял, что самым осведомленным и в то же время самым доступным для расспросов свидетелем может стать секретарша убитого, сеньорита Сильвия. Такие сеньориты, как правило, знают про своих патронов все, и стоит их как следует прижать, как многое прояснится.

Агент Роча пригласил Сильвию в полицейский участок. Она пришла с явным неудовольствием.

Он сделал ей несколько комплиментов и дал понять, что считает ее чуть ли не самым важным и надежным свидетелем. Он рассчитывал на ее честолюбие, на то, что она не упустит возможность покрасоваться в качестве таковой в обещавшем стать громким уголовном процессе. Это, кстати, могло бы помочь ей в устройстве на новую работу.

— Я хочу знать имена женщин, с которыми у сеньора Федерико Роблеса были любовные, скажем так, отношения, помимо его супруги…

После захоронения урны с прахом лиценциата Роблеса в фамильном склепе Роблесов Леонела медленно шла под руку с Дульсиной по аллее кладбища. Она сказала ей о своем сочувствии и понимании переживаний, выпавших на ее долю.

Ответ Дульсины поразил ее откровенностью и цинизмом:

— У меня словно гора с плеч свалилась: с его смертью все награбленное им у Линаресов возвращается в мои руки.

Леонеле даже захотелось поколебать это ледяное, бесчеловечное спокойствие.

— Это при условии, что Федерико не оставил завещания, — сказала она.

Дульсина остановилась и встревоженно посмотрела на Леонелу. Видно было, что такая мысль до сих пор не приходила ей в голову.

— Я узнаю об этом сегодня же, — сказала она, нахмурив брови.

Леонела снова взяла ее под руку, и они пошли дальше. Но через несколько шагов Леонела сказала, что не удивится, если Федерико Роблес все свое состояние записал на какую-нибудь из своих пассий.

Возвратясь домой, Дульсина тут же позвонила адвокату по фамилии Равель. Она знала, что он был дружен с Федерико и вел его нотариальные дела.

Услышав, что Дульсина интересуется, не оставил ли лиценциат Роблес завещания, Равель, к ее удивлению, ответил:

— Конечно, сеньора. Это завещание у меня. Оно может быть вскрыто, когда вы это сочтете нужным.

Она взглянула на часы. Было еще довольно рано. Она спросила адвоката, сможет ли он привезти завещание к трем часам дня. Если сможет, то она соберет заинтересованных лиц, чтобы выслушать его. Адвокат согласился.

…Ровно в три часа в кабинете дома Линаресов в присутствии всех членов этого семейства адвокат Равель вскрыл конверт с завещанием и скучным протокольным голосом прочел:

«Я, Федерико Сесар Роблес, в полном здравии и без какого-либо давления со стороны заявляю, что оставляю все свое состояние своей законной жене…»

Тут адвокат Равель низко наклонил голову и посмотрел на Дульсину…

— Продолжайте, — кивнула она ему.

— «…своей законной жене, — повторил он и закончил: — донье Марии Елене Торрес де Роблес».

В гробовой тишине Дульсина вскочила с места.