Барбара Босуэл - Двойная игра

Кларкстон оглядывался вокруг, бросая яростные взоры на выпускников, сидящих на складных стульчиках, на гордых родственников и друзей, расположившихся на трибунах, на надувной мячик, который незримый дух сделал орудием мести. Ракеты все еще взрывались, гудок завывал, коровьи колокольчики дребезжали.

Улыбка, бывшая визитной карточкой Дэна, вдруг исчезла. Дэн дошел до точки. Он яростно пнул мячик, и тот, как ядро, полетел в сторону трибун. После этого Дэн разразился криками. Его лицо покраснело. Зубы сверкали в оскале. Руки двигались как бы сами по себе, когда он ударял кулаками по кафедре.

Шум, служивший ему фоном, внезапно стих, позволив ему беспрепятственно излить весь накопившийся в нем яд. Когда школьный инспектор попытался увести его от микрофона, Кларкстон испустил поток непристойностей, повергших публику в шок. Выпускники улюлюкали.

— Мистер Кларкстон, выбирайте выражения! Здесь дети! — резко заметил инспектор.

Он коротко извинился перед всеми присутствующими и объявил, что праздник продолжит хор старшеклассников.

Дэн Кларкстон спускался с подиума в сопровождении заместителя директора, крепкого мускулистого человека. Хор пел в это время «Ты никогда не будешь один».

— Не могу поверить! — Корд покачал головой. — Кларкстон потерял самообладание на глазах у всех. Здесь репортеры из еженедельника Уэйзборо и «Экстон ивнинг пост». Они всегда кого-нибудь присылают на выпускной вечер, — Он посмотрел на Эшлин. Макси и Дэйзи устали и начали вертеться. Она кормила их печеньем. — Ты думаешь, за всем этим действительно стоит Холли? — спросил он слегка озабоченно.

— Возможно, и я не представляю, какую месть изобретет для нее Этан. — Эшлин даже передернула плечами, представив, что может произойти.

— Завтра ты на работу не пойдешь, — постановил Корд. — Для Торпа ты, можно сказать, уже Уэй, таким образом, вендетта коснется и тебя.

— Этан знает, что я еще не решила. — Она, действительно, не решила окончательно и все еще думала, согласиться ли на предложение Корда.

— Ты носишь мое кольцо, мы каждый день бываем вместе. — Голос Корда был глубок, но тих. Слова предназначались только для ушей Эшлин. — Прими это как должное. Все уже решено.

— Я потеряла туфельку моей Барби! — вдруг закричала Макси. — Помоги мне найти ее, Дэйзи!

Две маленькие девочки ползали под скамейками в поисках туфельки.

Эшлин присоединилась к ним. Она была рада избежать дальнейшего разговора с Кордом. Его слова все еще звучали у нее в ушах. Хотя она и носила его кольцо, хотя они занимались любовью ежедневно, хотя он и сидел с детьми всю неделю, пока она была на работе, говорить об их женитьбе как о чем-то решенном было преждевременно. Эшлин ситуация напоминала жестокую сатиру в духе сюрреализма.

Весь город считал семью Монро ни на что не годной со дня ее приезда сюда. Эшлин было тогда двенадцать лет. Многие, многие ее родственники укрепляли бытовавшее мнение, и она не могла забыть об этом. Она изо всех сил старалась опровергнуть его. Она поднялась на более высокую ступень, чем боль-, шинство не-Монро, и все-таки ярлык, которым общество наградило ее семью, как бы стал частью ее природы, слился с ней, несмотря на отчаянные попытки избавиться от него. Как мог один из высокородных Уэев унизиться до общения с ней?

В глубине ее души жила убежденность в собственной неполноценности, ощущение, что она ему не ровня. Когда она официально примет его предложение, тогда и станет в полной мере ясен смысл этой космической шутки. И вряд ли она найдет ее смешной.

— Мистер Уэй, сюда, сэр! — позвал Байрон, шофер Уатта.

Тот выбрался, наконец, из толпы выпускников, родителей и просто доброжелателей. Лимузин компании «Уэй коммуникейшнз», длинный и блестящий, был припаркован на дальнем конце школьного участка.

Стаффорд настоял на том, чтобы Уатт воспользовался лимузином компании.

— После общения с толпой последнее дело вести машину самому, — сказал он, презрительно фыркнув. — Отдыхай, а о правилах дорожного движения предоставь позаботиться Байрону. — Для Стаффорда, гордого выпускника частной школы, поездка на выпускной вечер в государственную школу была просто жестокой политической необходимостью, которую надо было пережить. К счастью, переживать ее пришлось Уатту, а не ему самому. — В любом случае, тебя уже достаточно часто видели за баранкой, чтобы сделать вывод, что ты один из них. — В голосе Стаффорда явно звучало покровительство. — Сегодня воспользуйся лимузином.

Сейчас Уатт был рад тому, что не придется вести машину. Он решил налить себе чего-нибудь покрепче, благо бар лимузина был полон. Если бы он вел машину сам, то поехал бы к Кендре Монро.

А этого он не мог себе позволить. Последние несколько дней он пытался уговорить себя не видеться с ней. Он говорил себе, что интрижка, которую они затеяли, когда Корда и Эшлин не было в городе, благополучно закончилась. Он был на десять лет ее старше, и хотя она волновала его гораздо больше, чем любая другая женщина, хотя он и привязался к ней как ни к кому, он был обязан держаться от нее подальше. Этой ночью Кендра будет отмечать окончание школы в компании своих одноклассников, как и должно быть. Он не имеет права увезти ее оттуда. У него вообще нет на нее никаких прав.

Но при одной мысли о ней кровь застучала в висках. Последний раз он видел ее, когда Корд попросил его и Кендру забрать Дэйзи и Макси после урока танцев в Экстоне. Кендра назвала ему время не правильно, и он приехал на час раньше. И в этот час…

Его начинала бить дрожь. Время, проведенное с Кендрой, оставило столь явственный след, что он удивился, почему не уложил ее в постель тогда же. Это потребовало от него небывалых усилий. Когда наконец пришло время ехать за девочками, он одновременно почувствовал и облегчение и разочарование. Дэйзи и Макси оказались хорошими дуэньями, а дуэнья нужна была ему больше всего, иначе он оказался бы по уши влюбленным в самую сексуальную малышку по эту сторону Эми Фишера. Она была красавица и не мучила бы его долго, но последствия такого

романа были бы губительны для него, не говоря уже о его политической карьере.

Байрон открыл дверцу, и Уатт сел в автомобиль. Внутри был полумрак.

— Привет, Уатт.

Дразнящий женский голос вызвал у него сердцебиение.

Кендра откинулась на сиденье. Она все еще была в своей белой выпускной мантии. Квадратная шапочка с красно-золотой кисточкой — цвета школы — валялась на полу.

Уатт судорожно глотнул и внезапно почувствовал, что в горле у него пересохло.

— Как ты сюда попала?

Он услышал свой голос как будто со стороны. Слова отдавались эхом в голове.

— Меня Байрон впустил. — И прежде чем он успел спросить, как ей удалось уговорить Байрона, Кендра придвинулась к нему. — Мне так понравилась твоя сегодняшняя речь, Уатт! — У нее была удивительная интонация. Искренняя, одновременно мелодичная и страстная. Она еще немного придвинулась, и Уатт почувствовал ее сексуальный пряный запах. — Получилось лучше, чем обычно, наверное, потому, что речь была короткая.