Инга Берристер - Ключ к счастью

Элис было хорошо — беседа с Ральфом текла легко. Как добрая и опытная нянька, он ловко ухаживал за девушкой. Вот принес из кухни огромную чашку дымящегося шоколада и стоял над душой до тех пор, пока она не выпила все до последней капли, хотя шоколад был горячий, а чашка большая. Похоже, там была еще приличная доза алкоголя, намного больше, чем молока. Но Элис смирилась, выпила и не спорила больше ни с чем.

Ей было так хорошо, что хотелось обнять и поблагодарить Ральфа, сказать спасибо приютившему ее дому. Как гусеница в коконе, она, расслабленная, лежала на мягком диване. Затем зевнула, сонно заморгала, наморщила лоб, собралась сосредоточить взгляд хоть на чем-нибудь, хотя бы на пламени в камине. Но ей никак не удавалось. Ральф подошел, наклонился, захотел вынуть кружку из ее ослабевших рук. Все это Элис воспринимала уже как в тумане.

— Знаешь что, прими-ка ты ванну, а я пока приготовлю тебе постель.

Элис почувствовала себя маленькой, ведь так давно никто не заботился о ней! Она повернулась, чтобы взглянуть на Ральфа, и у нее захватило дух: таким красивым и мужественным показался он. Лицо Ральфа, наклонившееся над ней, было совсем близко — она увидела его большие глаза, не холодные серо-стальные, а прозрачные, с живым отблеском серебра, волшебно сочетающие светлую радужку и темную кайму по краю.

— Какие у тебя удивительные глаза!-заговорила она мягким, чуть хриплым голосом, полным соблазнительных, чувственных ноток. Все её переживания в эту минуту были написаны на ее лице.

Ральф ответил ей еле слышным, «спасибо!»

Тут до нее дошло, что они оба держатся за опустевшую чашку и что Ральф при этом касается скорее ее пальцев. Расплавленное серебро кипело в его глазах, похоже, оно разливалось по его жилам, горячило его плоть. Элис уловила этот жар в пальцах, сжимавших ее расслабленную руку. Голова девушки пошла кругом.

— Скажи, ты, когда целуешься, всегда подглядываешь?-Его тихий голос источал ласку.

Элис ответила ему каким-то недоуменным возгласом — она словно уже не принадлежала себе казалось, ее направляет другая, более сильная воля. Пусть голос ее охрип, а взгляд туманился от усталости, выпитого шоколада с бренди и начинавшейся болезни, но сейчас весь ее облик источал чувственность, глаза зачарованно скользили по лицу Ральфа, и он сам не отрывал взгляда от ее губ.

Но внезапно где-то на самом дне ее души шевельнулось нечто похожее на страх, и это не дало ей покинуть мир реальности.

Элис выпустила из обмякших пальцев чашку, отвернулась, сглотнула слюну. Она хотела было что-то сказать, как вдруг снова начала чихать. Ральф предусмотрительно выдал ей целую пачку бумажных платков, и она уткнулась в один из них. Ее странное поведение и пылающие щеки Ральф должен отнести на счет простуды, а то еще подумает, что ее влечет к нему! Элис смутилась. Что же происходит? Я фактически заигрываю с ним!

И вот она уже рада забиться куда угодно, лишь бы спрятать лицо. Тут у нее начался еще один приступ, и девушка снова зарылась носом в платок. Ральф, наверное, уже думает о ней Бог весть что! Сейчас, что она ни скажи, все покажется невыносимой глупостью! Однако Элис быстро нашла наиболее безопасную тему для беседы.

— Должно быть, когда здесь собираются вой родные, это чудесно, не так ли?

— Да, это и правда здорово! Скажи мне, — тут же спросил он, — когда ты была маленькая, наверное, очень любила Рождество?

— Да, очень, но, видишь ли…

— Что?

— Видишь ли, мои родители — художники, они все время ездили по разным странам, да и сейчас ездят. И хотя мы всегда праздновали рождество очень хорошо, весело, но вечно не по правилам. А мне, знаешь, хотелось чего-нибудь очень традиционного — ну, как в старом кино, чтобы на семейном празднике были дядюшки, тетушки, кузины, кузены, множество приглашенных, горящий камин, нарядная елка и чтобы утром все пошли в церковь. Словом, все как положено.

Смешно, но мы на праздник даже никогда не ели жареную индейку, а вечно какую-нибудь экзотику-то мороженое на пляже в Австралии, то какие-то необыкновенные сладости в Японии. Но, что бы ни случилось, Рождество мы всегда проводили вместе — я, мама и папа. В этом году впервые я не поехала к ним. Мне хотелось встретить праздник где-нибудь в глуши, среди снегов. Мне казалось, что на этот раз в моей жизни обязательно случится какое-нибудь чудо. Конечно, сейчас и смешно, и глупо говорить об этом, но во мне до сих пор живет маленькая девочка, которая все еще ждет чудес…

Тут Элис запнулась. Что это она так разоткровенничалась? В принципе на нее это не похож Что уж там Ральф добавил в шоколадный напиток — неизвестно, но на нее что-то явно подействовало. Как правило, Элис была осторожна с .людьми, которых едва знала. А с Ральфом ей до странности легко с ним, как будто они знакомы чуть не полжизни.

Ральф, казалось, без слов понимал, каково ей в этой не совсем обычной ситуации. Вот она сидит, поглядывает на него с сомнением, исподлобья. Без лишних слов он налил ей виски.

— На, выпей, до сих пор от простуды ничего лучшего не выдумали.

В стакане плескалась янтарная жидкость. Ее отец, помнится, тоже советовал лечить простуду алкоголем. Правда, он отдавал предпочтение пуншу. Виски полилось ей в горло, наполнив тело огнем, жаром, разгоняя кровь.

В этом доме и с этим человеком ей хорошо и уютно. Ну вот, все те же дурацкие мысли. Откуда они взялись? Не успела Элис додумать до конца, как услышала:

— Скажи мне, зачем ты собралась замуж за Роджера? Что бы он мог тебе дать? Обычную жизнь обывателя? Тебе этого, что ли, хотелось?

— Да, думаю, да!-Элис невольно стала обороняться. — И знаешь, мог получиться вовсе неплохой брак. Нам с Роджером в жизни хотелось практически одних и тех же вещей, то есть я считала, что одних и тех же…

Ей было неловко от внимательного, всевидящего, иронического взгляда Уорбертона. Вот он опять насмешливо поднял бровь. Ясное дело сейчас начнет язвить.

— Слыхал я много глупостей, но это… Ладно, собиралась замуж за Роджера. Бог с тобой, но не из-за того же, чтобы каждый год у тебя было рождество в традиционном стиле! Уж от тебя-то подобной глупости услышать никак не ожидал.

— Зачем ты передергиваешь, никто никогда из-за этого замуж не выходит! Что ты привязался к Рождеству!

И тут очень кстати ее разобрал чих. Вот хорошо — то, подумала Элис, можно прекратить рискованный разговор.

— Знаешь что, Элис, давай-ка в постель! Ральф помог девушке подняться и повел к лестнице. На повороте галереи она остановилась, чтобы получше рассмотреть висевшие рядом парные портреты. Больше, чудесные, старинной работы.

— Кто это?

— Мои бабушка и дедушка, — ответил Ральф. — Дед заказал эти портреты у хорошего мастера и подарил бабушке к первой годовщине их свадьбы.