Инга Берристер - Традиция предков

— Нам надо кое-что обсудить, — твердо заявила Элизабет, наконец-то отважившись на разговор. — Насчет ночи…

Симон молчал, терпеливо ожидая продолжения.

— Уверена, мы оба понимаем, что будет не очень… благоразумно… — Ей показалось, что слова звучат не так жестко и решительно, как нужно, а, наоборот, чересчур мягко. — Спать вдвоем в одной кровати. Полагаю, этой ночью вам следует остаться внизу, а я займу спальню. Назавтра поменяемся местами. Может, повезет с погодой, и мы выберемся из плена раньше, чем предполагаем.

— Кофе хотите? — жизнерадостно поинтересовался Симон, убирая тарелки и приборы со стола.

Хорошо, она сказала то, что хотела, и он не ёрничал, как обычно. Элизабет надеялась, что испытает облегчение, так как готовилась к этому разговору целый вечер, но не только не успокоилась, а даже наоборот. Она хотела спросить, согласен ли он с ее предложением, но передумала, рассудив, что Симон может истолковать этот вопрос как неуверенность в принятом ею решении.

Гость помыл посуду и принялся дотошно расспрашивать Бетти о ее бабушке и дедушке, о том, как они жили на этой ферме. Отвечая на вопросы, она понемногу расслабилась: слушатель попался благодарный. Вечер пролетел незаметно. Пора спать.

— Я… я пойду наверх, — пряча глаза, промямлила Бетти. — Если понадобится, горячая вода на плите.

Бетти поднялась и решительно направилась к лестнице. Ей хотелось продемонстрировать уверенность, потому что она чувствовала себя в присутствии Симона неуклюжей и уязвимой, как подросток.

В спальне было тепло, горел камин: причудливо играли язычки пламени, дрова весело потрескивали. Рядом с камином стояла корзина с сухими поленьями. В ванной тем не менее было холодно, и Бет, быстро умывшись, покинула ее. В эту ночь она не будет спать в нижнем белье, а наденет фланелевую ночную рубашку, привезенную из дома.

Кровать оказалась отталкивающе прохладной, и девушка пожалела, что не захватила с собой грелку. Она нырнула под одеяло на продавленное в центре постели место и поняла, почему мерзнет: перина и одна из подушек оставлены для Симона у лестницы. Но без жертв не обойтись, успокоила она себя.

Внизу было тихо. Бетти закрыла глаза, желая уснуть поскорее, но без конца ворочалась с боку на бок. Примерно через полчаса дверь открылась — о ужас! — вошел Симон, навьюченный подушкой и периной. Бетти резко села на кровати, на которой он попытался разложить принесенное.

— Что вы собираетесь делать? — требовательно спросила Бетти.

— Ложиться, — невозмутимо ответил Симон, взбив подушку и развязывая халат. — Подумал, а вдруг вы желаете провести еще одну ночь в моих объятиях, но постеснялись об этом сказать.

— Мы же договорились, что вы будете спать внизу, — напомнила она, теряя выдержку.

— Нет, не так, — бодро ответил Симон. — Вы решили за меня, я же не давал согласия. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Уже вторая половина века, Элизабет, и лично я не вижу ничего страшного, если мужчина и женщина проведут ночь в одной постели, вместо того чтобы одному из них ютиться на каменном полу, особенно если учесть, что этот кто-то — я сам.

— Хорошо, — угрожающе прошипела Бетти. — Если вы не хотите спать внизу, туда пойду я.

Она вылезла из постели, дрожа от злости и еще от чего-то, о чем девушке стыдно было даже подумать. Она попыталась стянуть с кровати перину.

— Стойте, подождите минуту! — Симон видел, что бедняжка трясется от негодования, смешанного со страхом, и на минуту почувствовал угрызения совести, но тут же прогнал их. Все, что он делает, — во благо. Нельзя же позволить ей выйти замуж за этого кретина!

— Слезьте с перины, — потребовала Бетти.

— Она моя, — невозмутимо возразил он. — Вы сами сказали.

— Да, при условии, что вы спите внизу. Теперь там сплю я, и мне нужна перина.

— Вам нет необходимости спать внизу, — ухмыльнулся Симон. — Если вас только не беспокоит, что вы можете злоупотребить моей близостью…

Бетти метнула в него яростный взгляд.

— Я злоупотреблю близостью?

— Ну, ведь это вы, а не я помолвлен, — продолжал резвиться Симон. — Вы можете спросонья принять меня за жениха.

Принять его за Бенджамина? Да ни за что, никогда в жизни!

— Сколько раз вам говорить, — сердито накинулась на него девушка, — мы не спим вместе!

— Мм… Он и не подозревает, чего лишает себя, — пробормотал Симон.

Потребовалось некоторое время, чтобы Бетти смогла справиться с охватившим ее бешенством. Немного успокоившись, она резко рванула перину на себя, но поскольку Симон и не думал уступать, девушка потеряла равновесие и неожиданно оказалась на кровати рядом с ним.

— С вами все в порядке? — участливо спросил Симон, глаза которого выражали явный восторг и искреннее восхищение. Еще бы: когда Бетти упала на постель, ночная рубашка задралась чуть ли не до лопаток.

— Нет, не все, — огрызнулась она. — Вы считаете это игрой, разве не так? Для вас, может, и игра, но для меня… — девушка с ужасом почувствовала, что слезы подступили к горлу, и она вот-вот расплачется.

Чтобы не доставлять обидчику удовольствия, Бетти, схватив в охапку перину, выскочила из спальни.

Лежа на полу уже успевшей остыть кухни, она с трепетом прислушивалась, не идет ли Симон? Нет, не идет. И хотя девушка успокаивала себя, что все складывается как нельзя лучше, тело каждой клеточкой ощущало поднимающийся от пола холод. Ей вспомнилось, как тепло и уютно было прошлой ночью лежать в объятиях Симона…

Закрыв глаза, Бетти стала гнать от себя греховные мысли.

Бетти тихо вскрикнула от боли, когда, перевернувшись во сне, оказалась на твердом каменном полу. Казалось, каждая кость ныла, и она была уверена, что все тело покрыто синяками. Если бы Симон был джентльменом, он никогда не позволил бы ей спать на полу. Далее Бенджамин не допустил бы такого. Трудно представить, что именно предпринял бы Бен. Ну уж, конечно, спать вместе не стал бы. Ни за что на свете! И не дразнил бы ее и не насмехался, доводя до белого каления, не бросал бы в нее снежки, заставляя почувствовать…

А что именно? Бетти никак не могла найти ответ на свой вопрос, как не могла выбросить из головы мужчину, который должен быть ей противен. Он вихрем ворвался в ее размеренную жизнь, имел наглость давать советы, уговаривая ее отказаться от свадьбы, пытаясь убедить, что она будет раскаиваться всю жизнь, если выйдет замуж за Бенджамина.

Тоже мне Пифия, усмехнулась Бетти. А вдруг он прав? Она подтянула ноги к груди, обхватила колени руками и задумчиво уставилась в пустоту. Надо быть честной перед самой собой. Разве она не завидовала нежным отношениям Ллойда и Хелен? Разве не чувствовала, что чего-то недостает их отношениям с Беном?