Мария Барская - И к гадалке не ходи

— Не ваше дело. Мой бывший муж.

— Бывший?

— Насколько я понимаю, вы слышали весь разговор, и теперь, наверное, убедились, что разрушили мою личную жизнь. И я от вас требую только одного. Позвоните Валерию, с которым вы, кажется, хорошо знакомы, и объясните, что все, что вы вчера несли на презентации, просто пьяный бред.

— И не подумаю, — буркнул в ответ он. — Не было это пьяным бредом.

— Как вы смеете!

— Очень даже смею. Куда девалась ваша униформа бедной врачихи? Или вы наследство за это время успели получить?

— Я успела встретить подругу, которая взяла меня на хорошую работу.

— Вот я и говорю. — Он гаденько ухмыльнулся; вид у него был такой, будто Дина оскорбила его в лучших чувствах. — Валерия обслуживать.

— Вы просто подлец! — Ее захлестнул такой гнев, что она уже почти не могла себя контролировать. — Я врач. Понимаете? Врач районной поликлиники! Сходите хоть к главврачу и проверьте, если не верите! Меня весь район знает! И еще я сейчас работаю в центре ясновидящей Аполлинарии. Можете и туда съездить и убедиться! Наверняка множество ваших знакомых туда обращается! И совсем не для того, чтобы получить девушку по вызову!

Из глаз ее хлынули слезы.

— И даже с Валерием у меня ничего еще не было. Он просто ухаживал за мной! С самыми серьезными намерениями! А вы… вы…

Она шагнула к двери, но Арсений Владимирович внезапно, крепко прижав ее к себе, жадно впился в ее губы. Дина из последних сил вырвалась и, влепив ему звонкую пощечину, кинулась прочь.

Дина заставила себя пойти на обход больных. Домой возвращаться нельзя. У мамы выходной, значит, неизбежно последуют расспросы, что случилось. Нет уж, с нее на сегодня хватит выяснения отношений. Она пребывала в совершенно растрепанном состоянии: кипела от ярости и ненависти к Арсению Владимировичу и в то же время непрестанно вспоминала о его странном поведении напоследок и до сих пор ощущала на губах его поцелуй.

Ей должно было быть противно, однако она испытывала совершенно иные чувства. Сердце ухало, стоило вспомнить, как он ее целовал! Она злилась теперь уже на себя, но ничего не могла поделать. Он подлец, негодяй, твердила себе, но вкус его поцелуя немедленно вновь возникал на губах. Он отвратительный тип. Но он почему-то не был ей отвратителен.

В этот день пациенты не могли похвастаться ее повышенным вниманием. Вопреки обыкновению, Дина все путала, забывала, теряла. Фалалеев, будь он проклят, не шел из головы. За кого он, в конце концов, ее принимает? В общем-то, он недвусмысленно высказался по этому поводу. Тогда зачем он ее поцеловал? Потому что она доступная женщина? Но их вроде не целуют, а сразу совсем другим занимаются. Бред! Совершеннейший бред! Плюнуть и забыть! Поцелуй, однако, не забывался.

В поликлинику она вернулась совершенно разбитой и, не замечая странных взглядов сослуживцев, поднялась к себе в кабинет. Вошла и ахнула.

На ее столе возвышалась огромная корзина роз! Рядом сидела бледная медсестра Олечка. Увидев Дину, она, заикаясь, начала объяснять:

— Вам принесли. Такой скандал был. До главврача дошли.

— Кто? — оторопело взирала на розы Дина. Неужели Фалалеев успел уже позвонить Валерию, и тот таким образом принес извинения?

— Курьер, — откликнулась Олечка. — Насмерть стоял. Говорит, должен доставить или его уволят. Ему объясняют: в поликлинике не положено. Сама главврач приходила, объясняла. Полчаса орали. Сперва друг на друга, потом в телефон. Ну в результате и разрешили. Главная вас потом просила зайти. Ой, как ей это не понравилось!

Дина заметалась. Что делать? То ли к главной бежать, то ли Валерию звонить и благодарить, то ли начать прием. Вон какая очередь у кабинета скопилась!

В дверь заглянул первый пациент. Старичок. Недавно после инфаркта.

— Можно?

— Дайте врачу хоть раздеться! — прикрикнула Олечка.

Старичок испуганно затворил дверь. Из коридора до Дины тут же донесся его надтреснутый голос:

— Когда такие взятки дают, охота ей после этого нами заниматься. Сами полюбуйтесь. Это за что же такие цветы дарят? Мне месяц не есть, не пить.

Дина вспыхнула. Олечка вскочила со стула.

— Я сейчас ему устрою!

— Не надо. Он инфарктник. Лучше зови. Пусть заходит. — И, скинув пальто, она пошла мыть руки. — В шкаф, что ли, это убрать? — указала она на цветы.

— Вот еще. Такую красоту. А потом, если спрячем, точно решат, что взятка, — рассудила Олечка. — Кто же вам подарил-то? — Глаза ее блестели от любопытства.

— Не знаю.

— А вы в конвертике посмотрите. Не заметили? Там наверняка написано.

Только сейчас Дина разглядела спрятавшийся в розах белый конвертик. Она разорвала его и… Такого она никак не ожидала. «Простите мою душу грешную за все, пожалуйста! Я просто полный дурак!» И подпись была не «Валерий», а… Фалалеев!

Да что же за человек такой! Одни от него неприятности! Но почему-то Дина совсем не сердилась. На сердце вдруг стало радостно и сладко.

— Кхе-кхе, — напомнил о себе старичок с инфарктом.

— Ой, простите, Федор Кузьмич! Ну как мы себя чувствуем?

— С Божьей помощью выкарабкался на этот раз.

Через два часа раздался звонок Аполлинарии.

— Когда ты наконец мне расскажешь, что с тобой творится?

— Закончу прием, сразу к тебе приеду и расскажу.

— Валерий не звонил?

— Нет.

— А должен был?

— Не думаю. Слушай, ты мне Славика можешь прислать? У меня тут корзина с цветами большущая. Самой не дотащить.

— Валерий прощения просил?

— Нет. Это Сеня.

— Да кто такой Сеня? Я с вами скоро с ума сойду!

— Не имеешь права. Ты ведь психолог. — Очередной пациент уже волком взирал на нее. — Поленька, больше не могу. Подробности позже. Жду Славика. Пусть прямо в кабинет зайдет. Только ничего спрашивать не надо. А то старая гвардия его без очереди не пропустит.

Славик вскоре прибыл и, не без усилий пробившись к корзине, увез ее. Дина, мало что соображая, с грехом пополам довела прием до конца.

— Все, Олечка, до завтра. Бегу на другую работу.

Она торопливо натянула на себя пальто и выбежала на улицу. Наперерез ей кинулась крупная фигура. Увернуться Дина не успела и врезалась головой в широкую мужскую грудь. Ее крепко схватили за плечи.

— Подожди.

Она подняла голову. Фалалеев! И тут же вспомнила: «К главной-то забежать забыла!» Дина резко развернулась.

— Куда? — не дал уйти ей он.

— У меня опять из-за вас неприятности. Теперь на работе.

— Господи, что я еще сделал?

— Ваши цветы. Это было вызывающе!

— Вы их выкинули?

— Можете радоваться, нет. Пожалела. Уж больно красивые. Ладно, не пойду сегодня к начальству.

— Правильно! С вашим начальством я сам поговорю, — радостно произнес Фалалеев. — Садимся в машину. Поехали.